Земля вечной охоты. Часть I. Тропа Рода. Глава 6. Потерянная ветвь рода.

Вздохнув, брат положил рыбу и полез на яхту.

Вернулась посвежевшая невестка.

— Бабуль, давай я быстренько поем, а то сейчас дети проснуться, кормить их нужно будет.

Через некоторое время на палубе появился переодевшийся брат, а с ним уже одетые дети.

— Доброе утро, мама, — закричали они, — доброе утро бабушка, доброе утро дядя Игорь.

— И вам тоже доброго дня! — Ответили мы, а я еще добавил. — Засони!

— Маш, не торопись, я их умою. — Сказал Славка и повел мелких на берег, держа полотенце, мыло и зубную пасту со щетками в руках.

Пока брат с детьми были на берегу, спросил Машу:

— Маша! Хочу задать тебе вопрос, не обидишься?

— Задавай. — Отправляя ложку с кашей в рот, сказала она.

— Скажи, только честно, почему ты все же решила пойти? Бросила налаженную жизнь, свою работу, где тебя ценили и уважали? Достаток? Цивилизацию наконец? Ты же ведь могла отказаться и Славка, я уверен, остался бы. Только правду.

Маша запила кашу молоком. Привычным движением вытерла платочком рот, посмотрела мне в глаза:

— Наверное с кем поведешься, от того и наберешься. А если серьезно, могла бы отказаться? Могла! Даже хотела сначала это сделать. Я вообще посчитала это каким-то розыгрышем. И ты прав, он бы остался. Только что дальше? Это бы легко тенью на наши с ним отношения. Это точило бы его из нутрии, грызло и, в конце концов, разрушило бы нашу семью.

— Ну почему разрушило бы? Родила бы ему ребенка, он бы и успокоился.

— Нет, не успокоился бы. Понимаешь, семья для него все. Я имею ввиду семья — это не только я, но и ты и его отец и дед. Я вашего дедушку не застала к сожалению. Но я могу представить, какой болью для него обратилась смерть деда. Он мне много о нем рассказывал. И я видела, что для него значило потерять отца. Ты остался для него единственным родным человеком.

— Почему только я? А ты?

— Я для него близкий и любимый человек. А ты именно родной, родной по крови. Понимаешь, Игорь? Жениться или выйти замуж можно и еще раз и даже много раз, детей можно еще нарожать, но вот брата или сестру уже не вернешь, если их потеряешь, так же как отца или мать. Он бы не простил мне в итоге потерю брата. А я слишком сильно его люблю, чтобы потерять. Иногда Игорь, нужно уметь жертвовать ради любимого человека. Позови он меня идти на край земли и я пойду. И это не красивые слова. Да и к тебе Гоша привыкла. Тем более, это именно благодаря тебе, я встретила Вячеслава. — Маша улыбалась.

— Ладно, — смущенно сказал я, — вопросов больше нет.

— Ну раз вопросов больше нет, Игорек, тогда иди мой миску и ложку. — Подвела итог нашему с Машей диалогу бабуся. Что и пришлось сделать. Потом мы попили еще чай с пирогами. Тем более, к чаю успели Славка с детьми. Которых, конечно же, сначала накормили кашей с молоком. Дети пить чай отказались. В них уже не влезало.

Кстати, дети очень бурно отреагировали на пойманную Славкой стерлядь. Светлана, например, жалела пойманную рыбу. А Иван наоборот был в полном восторге:

— Пап, ты один поймал такую большую рыбу? А я могу такую же поймать? Давай сходим порыбачим, ну пожалуйста. — Умоляюще просил мальчишка.

Славка только тяжело вздохнул: — Я бы с удовольствием, Вань, но мне и так уже попало за рыбалку.

— Чего это тебе попало? — Удивилась Маша. Потом посмотрела на Ивана. — Ладно, идите уж, добытчики. Только Слава, надеюсь, что вы не придете мокрыми с ног до головы? А то на вас сухой одежды не напасешься.

— Так, — сказал я, глядя на готовящееся безобразие, — на сколько я понимаю, Вячеслав Романович, работать сегодня Вы, сударь, не собираетесь?

— В смысле работать?

— А ты не понимаешь? Или решил на ПМЖ здесь остаться? Нужно яхту на воду спустить. Разобрать тележку. Разобрать трактор, вернее снять с него то, что нам может понадобиться и, что мы сможем увезти. Или как, Славян? — В ответ брат только скривился.

— Ладно. Пусть, сегодня день безделья. Так сказать, день акклиматизации. Но завтра Караваев, с утреца, готовься впрягаться как папа Карло. Договорились?

— Договорились, Гоша! Спасибо! — И схватив с Ваней удочки, поспешили на берег. При этом брат не забыл нацепить набедренную кобуру с пистолетом и захватить с собой один из карабинов.

21 век все же остался позади. или впереди? Да не все ли равно?!

Я помог женщинам потрошить и разделывать рыбу. Часть оставили на уху, часть решили посолить и часть убрали в судовой холодильник. Собакины довольно уплетали потроха, голову и хвост. Доев свою долю, Ганс убежал к Славке. Боня улегся рядом с костром. Его, как и меня, рыбалка не интересовала.

— Мамочка, — неожиданно спросила Света, — а где киса?

И правда, кошака нигде не было видно с самого утра. Как, впрочем, и пернатого. Оба свалили куда-то, пока мы еще спали.

— Киса ушла погулять. И ворон то же. Но они вернуться, не переживай. — Ответила Маша девочке и погладила по голове.

— Так. — Сказала бабуся, когда мы закончили убирать со стола. Я даже помог помыть посуду. — Всё убрали, до ужина есть время. А значит, мои девочки, пойдемте, посмотрим, какие травки тут растут. Гоша, а ты не расслабляйся, будете вместе с Боней нас охранять.

Ну что ж, охранять, значит охранять. Пистолет в кобуре, ружье в руках, патрон в патроннике, патронташ перекинут через плечо.

Вытянувшись по стойке смирно, отдал дамам честь и отрапортовал: — Стойкий оловянный солдатик готов к труду и обороне прекрасных балерин!

— Скоморох. — Усмехнулась бабуля и мы отошли от капища. Да, сегодня меня реально прибило на веселье. К добру ли.

Самое, что интересное, это то, что возле капища или как его лучше назвать — перехода, трава была ниже и реже. На самом переходе ее вообще не было. Но чем дальше от него, тем трава выше и гуще.

Трава была чуть выше колена. Я обратился к бабусе:

— Баб Настя, дальше лучше пока не ходить. Там трава гуще и выше. Боня, конечно хороший сторож, но мало ли что, давайте не будем лишний раз рисковать?

— Хорошо, — кивнула бабушка, — нам пока и этого хватит.

Баба Настя и Маша присели и стали перебирать растущую вокруг них траву, о чем-то переговариваясь. Света сначала сидела рядом с ними, потом подошла к нам с Боней Мы с ним находились в метрах десяти от женщин, углубившись в раскинувшуюся степь. Светлана присела возле Бони, начала его гладить.

— Боня хороший, добрый и сильный. — Приговаривала она. Пес посмотрел на нее, облизал ей лицо и стал настороженно всматриваться, и вслушиваться в раскинувшееся разнотравье, мол не мешай, видишь я тебя охраняю.

Маша напряженно пропускала стебли трав между пальцами. Анастасия Николаевна искоса поглядывая на внучку, наконец спросила:

— Говори, Машенька, тебя что-то тревожит?

Маша посмотрела на бабушку, вздохнула:

— Меня все равно мучает то, как мы могли забрать детей с собой. Какое право мы имели? Что ждет их здесь? Да пусть они попали бы в детский дом. Может они бы в хороший попали, выросли, получили образование, стали бы жить как и миллионы их сверстников в нормальном, цивилизованном обществе, без всяких саблезубых и прочих хищников. Не подвергали бы ежедневно свою жизнь опасности. Я тревожусь, сможем ли мы их уберечь?

— С одной стороны ты права. Но ты кое-что упускаешь, внучка. Скажи, что ты чувствуешь по отношению к Светлане?

Маша повернулась и посмотрела на девочку, сидевшую возле огромной собаки, возвышающуюся над ней мохнатой горой. Маша улыбнулась, глаза увлажнились:

— Нежность. Мне хочется, что бы она была постоянно рядом, держать ее на руках, чувствовать ее тепло, я даже не могу сразу объяснить это. Наверное, так должна относится мать к своему дитя. Но у меня нет пока еще своего ребенка. — Маша посмотрела на бабушку. — Бабуль ты не думай, но Ваню я тоже люблю, но.

— Но к девочке у тебя что-то другое, так?

— Да, наверное. Это плохо?

— Нет, все нормально, так и должно быть. У нас так должно быть. Ты это испытала сразу, как увидела девочку?

— Да. Меня как будто что-то толкнуло. Я даже помню, как у меня побежали слезы. Даже руки затряслись от волнения.

— И она к тебе сразу же потянулась, ведь так?

— Да, я помню, как она посмотрела на меня и протянула ручки ко мне, сказав: «Мамочка ты пришла за мной?» Я тогда подумала, что это нормальная реакция у ребенка, который фактически ни разу не видел матери, бросившей её еще в месячном возрасте и она теперь любую женщину, готова была назвать мамой.

— Не любую. Внучка, далеко не любую.

— Что ты хочешь сказать, бабуль?

— Ты заметила, какие у нее глаза?

— Да, ярко-бирюзовые. Как у нас с тобой.

— Да дорогая, это отличительная черта женщин нашего рода. И не имеет значения смуглая ты или беленькая, блондинка, брюнетка или рыжая. Даже если родиться черненькая, глаза будут ярко-бирюзовые.

— Что ты хочешь сказать? — Глаза Маши расширились.

— Да внучка, она наша.

— Но как такое может быть?

— Мы нашли потерянную ветвь нашего рода, Машенька.

— Потерянную? Я ничего об этом не знала, ты ни разу об этом не говорила.

— Не говорила, Но пришло бы время и рассказала бы. Вот теперь говорю. Помнишь, что совершила наша далекая прабабка Варвара?

— Да, ты рассказывала. Она использовала приворотное зелье, что делать было категорически нельзя. Но это было давно, еще при царе, задолго до революции.

— Задолго, очень даже за долго. Ее можно было понять, так как нужно было продолжить род, хотя это её не оправдывало. После, она всю жизнь пыталась отмолить грех, искупить его. К концу ее несчастной жизни, она сумела это сделать. Но только этот грех. Но она не смогла искупить другой свой, еще более страшный грех, который совершила позже, после того, как использовала приворотное зелье. У нее родились близнецы, две девочки.

— Близнецы, — Маша закрыла ладошкой рот.

— Близнецы, внучка. Ты знаешь, что в нашем роду, девочки-близнецы рождались только дважды. Первый раз почти шестьсот лет назад. Но тогда одна из близнецов погибла и не по вине матери. Близнецы для нашего рода, это бесценный дар, который необходимо оберегать всеми доступными способами. И если в первый раз одна из близнецов погибла, как я говорила, не по виде матери, то все равно, род чуть не пресекся. Так как другая близнец, несколько дней находилась между жизнью и смертью, фактически уже ступив за кромку. И только напряжение всех сил ее матери, помогло вытащить девочку оттуда. Вот только ее мать заплатила за это своей жизнью. Ребенка воспитала бабушка. Как я тебя. Это в нашем роду не редкость, когда внучка воспитывается бабушкой.

— Да я знаю, в случае гибели матери или если у женщины рождаются только мальчики или вообще только один мальчики, тогда обязательно у него или у кого-то из них рождается дочь.

— Все верно, Машенька. Я тебе рассказывала, в каком состоянии Варвара тогда находилась и она прекрасно понимала, что не сможет прокормить обеих дочерей. Тогда она подкинула одну из близнецов в приют. Тем самым, совершила еще один грех — разлучила близнецов и одну из дочерей лишила возможности раскрыть дар целительства и не получить знаний родовой книги. Позже, оставшаяся близнец, искала свою сестру, но так и не смогла найти. Хотя чувствовала все то, что чувствовала ее сестра, боль и горе, радость и счастье. И первых было гораздо больше, чем вторых. Она даже почувствовал, когда ее сестра умерла. И умерла сама, почти тогда же, сказав своей дочери, что сестры больше нет. И еще сказала, что осталось дитя. Ее дочь искала свою потерянную родню. Потом ее дочь, внучка, а когда пришло время, и я искала. И наконец, Машенька, мы нашли ее. Варвара умирала тяжело, страшно. Но даже после смерти, ее душа не нашла покоя. И только, когда ты приняла решение забрать Светлану, она наконец обрела покой.

— Поэтому, бабушка, ты настаивала, что бы мы приняли решение тогда?

— Да. Я поняла, что Светлана наша, когда только её увидела. Тогда я даже не могла себе предположить, что наша жизнь круто измениться. Думала, что со временем мы ее заберем, самое главное не потерять Светлану из вида. Но пришлось все решать очень быстро.

— Почему ты тогда не сказала мне об этом?

— Ты должна была сама сделать свой выбор, сама внучка и только сама. Я видела, что тебе тяжело, твой разум говорил, что детей нужно оставить там, но сердце кричало — забери. И ты послушалась своего сердца. Я очень переживала сама, но вмешиваться не могла и ты, действуя именно по велению сердца, сделала правильный выбор.

— Почему? Ты же старшая в роду?

— Пусть и старшая, но ты уже выросла дитя мое и теперь ты отвечаешь за род и его будущее. По-сути у тебя не было выбора, отказавшись от Светланы, ты только бы усугубила тяжесть вины рода, возможно, эта вина переросла бы в проклятие. Оставить мужа ты так же не могла, так как своих детей мы всегда рожаем только от любимых нами мужчин и никак иначе. Бросив Вячеслава, ты бы никогда не смогла иметь своих детей, ибо он твой суженный до конца жизни. Ты это знаешь. И то, что взяли Ваню, нет ничего плохого, только хорошее. Ибо разлучать в таком возрасте брата и сестру, сильно друг к другу привязанных не меньший грех, чем разлучать близнецов.

— Но тогда получается, что Наталья, мать Светланы.

— Ничего не получается, внучка, — перебила Анастасия Николаевна Машу, — Наталья, упокой ее душу, к нашему роду не имела ни какого отношения. Это отец Светланы потомок, потерянной когда-то девочки. Вот и всё. Теперь твоя душа может успокоиться. Правильно тогда Игорек сказал — делай, что должен, в твоем случае, что должна и будь, что будет.

— Да, бабушка, — улыбнулась облегченно Маша.

— Ну вот и хорошо. А теперь Машенька смотри, что я нашла!

Бабуся держала в руках стебель растения с длинными и узкими листьями, чем-то похожими на листья осоки. Только на концах листья имели зазубрины, напоминающие зубцы крепостных стен. Стебель заканчивался початком небольших зернышек.

— Что это, бабушка? — Удивленно спросила Маша.

— А ты сама подумай, напряги память девочка, ну? — Баба Настя улыбалась, ее глаза весело поблескивали.

— Неужели бабусь. это одолень-трава?

— Она внучка! Вот она, настоящая одолень-трава. — И бабуля на распев стала произносить старинный заговор: «Еду я во чисто поле, а во чистом поле растет одолень-трава. Одолень-трава! Не я тебя поливала, не я тебя породила; породила тебя Мать-Сыра Земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки вещие. Одолень-трава! Одолей ты злых людей, лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили: отгони ты чародея, ябедника. Одолень трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озера синие, берега крутые, леса темные, пеньки и колоды. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца во всем пути и во всей дороженьке».

— Давай возьмем внучка несколько стебельков, не нужно обижать Мать-Сыру Землю. Нам и этого пока хватит. И можно возвращаться.

— Света, доченька, — позвала девочку Маша, — иди к нам, что мы тебе покажем. — Светлана подхватилась и побежала к женщинам. Там они стали, что-то говорить. Света с интересом рассматривала какую-то траву.

Отвернувшись от женщин, вновь стал разглядывать степь. Дул небольшой ветерок, трава колыхалась как зеленое море. Все было спокойно. Маша с бабусей, взяв за руки девочку, направились к нашему лагерю. Последний раз, посмотрев в бинокль на слегка колышущееся зеленое море, вдруг заметил какое-то не соответствие. В одном месте колыхание травы, было каким-то неправильным, то есть не в такт зеленой волне бежавшей под воздействием ветра. Трава волновалась, как будто кто-то двигался. И двигался в нашу сторону. Тут же заметил такое же еще в трех местах. Почувствовал, как напрягся Боня. Бросил на него взгляд. Было даже заметно, как пес сканирует носом запахи, вычленяя несущий угрозу. Вот он подобрался и заворчал. Я обернулся к уходящим женщинам:

— Баба Настя, Маша, бегите к яхте, у нас гости.

Боня уже не ворчал, а глухо рычал. Я начал отходить назад.