О «Записках ружейного охотника» С. Т. Аксакова
А чтобы доказать читателям, что в наших похвалах книге г. А-ва нет ничего преувеличенного, предлагаем из нее несколько выписок:
Вот описание лесной реки, от которой не отказался бы любой мастер. (Должно сказать, что г. А-в делит всю дичь на четыре главные отдела: на болотную, водяную, лесную и степную, и в начале каждого отдела начертывает общую картину места жительства этой дичи.)
Вот описание родника и «мельницы-колотовки»:
Вот отрывок «из внутренней» жизни леса:
Вот степь весною и осенью.
Но автор умеет говорить не об одной природе: послушайте, как дикие гуси летают на кормеж, как токуют тетерева:
Вот пример мастерства и отчетливости в описании наружного вида птицы миловидной куропатки:
Величиною эта бойкая птичка будет на взгляд несколько больше русского голубя, но гораздо его мясистее: она будет с цыпленка в полкурицы. Она имеет под горлышком и около носика перья красноватые или светло-коричневые, такого же цвета нижние хвостовые перья и, в виде подковы, пятна на груди или на верхней половине хлупи, которые несколько больше, ярче и темнее; красноватые поперечные полоски лежат по серым перьям боков. Зоб и часть головы серо-дымчатые; на верхней, первой половине красновато-пестрых крыльев виднеются белые дольные полоски, узенькие, как ниточки, которые есть не что иное, как белые стволинки перьев; вторая же, крайняя половина перьев испещрена беловатыми поперечными крапинками по темно-сизоватому полю; ножки рогового цвета, мохнатые только сверху, до первого сустава, как у птицы, назначенной для многого беганья по грязи и снегу…»
Но мы бы никогда не кончили, если б захотели выписывать всё прекрасное в книге г. А-ва. Повторяем, мы об ней еще поговорим в скором времени — и поговорим подробно. Теперь же нам остается пожелать ей, к чести читателей вообще и охотников в особенности, самый блестящий успех, самое обширное распространение. Эту книгу нельзя читать без какого-то отрадного, ясного и полного ощущения, подобного тем ощущениям, которые возбуждает в вас сама природа; а выше этой похвалы мы никакой не знаем.
Примечания
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: Совр, 1852, № 4, отд. VI, с. 325–331, без подписи (ценз. разр. 6 апреля 1852 г.).
В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, Сочинения, т. XII, с. 143–150.
Авторство устанавливается на основании письма Тургенева к И. С. Аксакову от 9(21) апреля 1852 г., в котором он сообщал: «Сегодня появился № „Современника“ с небольшой моей статейкой о книге С Т и с большими выписками из нее. В „Критику“ это не успело уже попасть и помещено в „Литературных новостях“».
Датируется концом марта 1852 г. на основании письма Тургенева к И. С. Аксакову от 20 марта (1 апреля), в котором содержалась просьба о скорейшей отправке к нему «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова с тем, чтобы «рецензия могла поспеть в апрельскую книжку» «Современника», а также с учетом даты цензурного разрешения этой книжки журнала.
Тургенев одним из первых оценил по достоинству «Записки ружейного охотника». Из писем С. Т. Аксакова к сыну Ивану от начала января 1851 г. известно, что Тургенев неоднократно присутствовал на чтении отрывков из этой книги. Так, 2(14) января 1851 г. С. Т. Аксаков писал: «Когда появились „Записки охотника“ Тургенева, я подумал, как бы мне приятно было прочесть ему мои Записки! Мое несбыточное желание исполнилось: ему прочли несколько отрывков, и они были вполне оценены им. Ему захотелось еще послушать, и завтра вечером Константин прочтет ему еще несколько отрывков. Первым слушаньем я был очень доволен» (Рус Мысль, 1915, № 8, с. 126). 31 декабря 1851 г. (12 января 1852 г.) Тургенев писал И. С. Аксакову: «Сергею Тимофеевичу скажите, чтобы он непременно печатал свою книгу — а уж рецензию на нее напишу я — этого удовольствия я никому другому не уступлю — для такого праздника я свой литературный пост нарушу с радостью!» А 2 (14) февраля 1852 г., т. е. более чем за месяц до выхода в свет «Записок ружейного охотника», Тургенев в письме к автору замечал: «…Ваши „Записки“ будут дороги не для одних охотников; всякому человеку, не лишенному поэтического чутья — они доставят истинное наслажденье; и потому я готов отвечать за успех их — и литературный, и материальный. А для меня — повторяю — написать им разбор — будет просто праздник».
Предвидения Тургенева оказались справедливыми: «Записки ружейного охотника» действительно имели большой успех, о чем свидетельствуют отзывы критики. Это «книга интересная для всех», — отмечалось в Отеч Зап (1852, № 5, Библиографическая хроника, с. 26). Ее «охотник прочтет от первой страницы до последней с пользою и наслаждением, не охотник прочтет с увлечением, как роман», — писал другой рецензент (Труды имп. Вольного экономического общества, 1852, т. 2, № 5, Библиография, с. 52). В «Московских ведомостях» ему вторил В. Журавлев, утверждая, что «по этой части лучше и занимательнее ничего не читывал…» (1852, № 99, 16 августа, с. 1028).
Заметка Тургенева о «Записках ружейного охотника», в которой приведен ряд выдержек из книги С. Т. Аксакова, явилась как бы наброском будущей большой статьи (наст, том, с. 500). Это подтверждается тем, что приведенные в данной заметке отрывки из «Записок ружейного охотника» «служат иллюстрацией к положениям второй статьи» Тургенева о той же книге (Войтоловская Э. Л. И. С. Тургенев о С. Т. Аксакове. — Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена, каф. рус. лит-ры. Л., 1958, Т. 170, с. 122).
…мы уже обязаны — об уженье. — «Записки об уженье рыбы» С. Т. Аксакова, вышедшие в Москве в начале 1847 г. Книга вызвала ряд положительных отзывов в печати (см.: Совр, 1847, № 6, отд. III, с. 113–114; Финский вестник, 1847, № 6, отд. V, с. 1–4). Уже в 1854 г. вышло второе ее издание.
Мы предоставим себе удовольствие — об этом сочинении… — Тургенев писал И. С. Аксакову 9 (21) апреля 1852 г., восхищаясь книгой его отца, что «в июньской книге „Совр “ будет о ней пространная статья…». Однако свое обещание Тургенев выполнил значительно позже, напечатав статью лишь в № 1 «Современника» за 1853 год (отд. III, с. 33–44, см.: наст, том, с. 509).
…не смешивать ее — появившимися в последнее время. — Это мнение Тургенева поддержал В. Журавлев, который писал, что до выхода в свет книги С. Т. Аксакова «…в нашей литературе появлялись только какие-то жалкие, несвязные и безграмотные компиляции под названием егерских книг» (Моск Вед, 1852, № 99, 16 августа, с. 1028). Вероятно, и Тургенев, и Журавлев противопоставляли «Запискам ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова издания, подобные, например, книге Патфайндера «Егерские записки, или Начертание, как находить дичь, в каких местах, в какое время года и различные способы стрелять птиц и зверей…» (2 части, М., 1851), вызвавшей ряд отрицательных рецензий в журналах.
«Иногда река на большое пространство — косые тени свои на поверхность реки». — Тургенев приводит отрывок из книги С. Т. Аксакова (разряд II, глава «Воды», с. 152–153).
«Иногда на таких горных родниках — чистою и холодною». — Отрывок из той же главы, с. 147–149. Цитируя, Тургенев выпустил две фразы на с. 148 (после слов: «дополняет ее»): «Но какие же паровые машины втягивают водяные жилы на горные высоты, тогда как вода, по свойству своему, занимает самое низкое место на земной поверхности? Удовлетворительно не объясняет этого явления и современная наука».
«На ветвях дерев — прошлогодними листьями». — См.: разряд IV, глава «Лес», с. 334–335.
«Сначала опаленные степи и поля — в Оренбургской губернии в продолжение мая…» — См.: разряд III, глава «Степь», с. 235–236.
«Осенью ковылистые степи — полакомиться свежею травкою». — См.: разряд III, глава «Степь», с. 237–238.
«Наконец подросли, выровнялись, поднялись гусята — пруда, на котором проводит день… — См.: разряд II, глава «Гусь», с. 168–170.
«В исходе марта начнет сильно пригревать солнышко — против косачей». — См.: разряд IV, глава «Тетерев», с. 353–355.
…«вдали тетеревов глухое токованье»… — Цитата из стихотворения Г. Р. Державина «Евгению. Жизнь Званская» (у Державина — «тетеревей»).
«Серая куропатка, по моему мнению — беганья по грязи и снегу…» — См.: разряд III, глава «Куропатка полевая, или серая», с. 283–284. При цитировании этого отрывка Тургенев выпустил две фразы на с. 283 (после слов: «во всех своих движениях!»): «Как жирна и вкусна бывает осенью и зимою! Даже летом исхудалая матка от яиц или детей не совсем теряет сочность, мягкость и приятность вкуса».
От редактора
В 1952 году исполнилось 100 лет со дня появления в печати «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова. Успех этой книги у современников был так велик, что в том же году появилось второе издание, а через пять лет — третье. С тех пор «Записки» переиздавались много раз — то отдельными изданиями, то как часть собрания сочинений, и каждый раз расходились так же быстро, как и их первое издание. Почему так дорога эта книга читателям нескольких поколений нашей страны? Почему ее так высоко ценили и мастера русского художественного слова, начиная с Н. В. Гоголя и И. С. Тургенева, и русские натуралисты, начиная с «отца русской экологии» — К. Ф. Рулье?
Вполне справедливо заключение И. С. Тургенева, данное им в предварительном отзыве о «Записках ружейного охотника» («Современник», 1852): «Эту книгу нельзя читать без какого-то отрадного, ясного и полного ощущения, подобного тем ощущениям, которые возбуждает в вас сама природа; а выше этой похвалы мы никакой не знаем».
Страстная любовь к природе, особенно к природе родной предуральской лесостепи, была главнейшим источником творчества С. Т. Аксакова. Можно смело утверждать, что эта любовь и сделала Сергея Тимофеевича писателем. Задумав и начав писать свою первую книгу «Записки об уженье рыбы», Сергей Тимофеевич так извещал об этом Н. В. Гоголя: «Я затеял написать книжку об уженье не только в техническом отношении, но в отношении к природе вообще. Тут займет свою часть чудесная природа Оренбургского края * , какой я зазнал ее назад тому 45 лет».
* ( Тогдашний Оренбургский край занимал огромное пространство. С. Т. Аксаков описывал только ту часть его, которую он хорошо знал, т. е. юго-западную лесостепную Башкирию и северо-западные районы современной Чкаловской области.)
Любовь к природе началась с раннего детства и, как часто бывает, была неотделима от страсти к охоте и к ужению рыбы. «Я весь дрожал, как в лихорадке, и совершенно не помнил себя от радости», — так вспоминал о первой пойманной на удочку рыбе С. Т. Аксаков. «Уженье просто свело меня с ума! Я ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить».
Первая весна в деревне. Мальчик впервые увидел весенний пролет птиц, и вот что он тогда почувствовал.
«Я слушал, смотрел, и тогда ничего не понимал, что вокруг меня происходило; только сердце то замирало, то стучало, как молотком; но зато после все представлялось, даже теперь представляется мне ясно и отчетливо, доставляло и доставляет неизъяснимое наслаждение! . И все это понятно вполне только одним охотникам! Я и в ребячестве был уже в душе охотник, и потому можно судить, что я чувствовал, когда воротился в дом».
С. Т. Аксаков в гимназии. Близилось время, когда отец подарит ему ружье, когда он пойдет на охоту. Воспитатель читает с ним какую-то книгу на французском языке и что-то объясняет. «Вдруг кулик-красноножка, зазвенев своими мелодическими трелями, загнув кверху свои крылья и вытянув длинные красные ноги, плавно опустился на берег пруда, против самого окошка — я вздрогнул, книга выпала у меня из рук, и я бросился к окну. Наставник мой был изумлен. Я, задыхаясь, повторял: «Кулик, кулик-красноножка, сел на берег близехонько, вон он ходит. «
Отец подарил ружье. «Первый выстрел из ружья, которым я убил ворону, решил мою судьбу: я сделался безумным стрелком. На другой день я застрелил утку и двух болотных куликов и окончательно помешался. Удочка и ястреба были забыты, и я, увлеченный страстностью моей природы, бегал с ружьем целый день и грезил об ружье целую ночь». Тридцать лет — полжизни длилось «единовластное владычество ружья», и лишь под старость, когда стали плохо видеть глаза и расстроилось здоровье, ружье уступило место удочке.
Почти всю вторую половину жизни С. Т. Аксаков прожил в Москве и в подмосковной усадьбе. В августе 1826 года он покинул предуральскую лесостепь и после этого лишь три раза побывал там, да и то на короткое время, наездом. Но до последних дней осталась нерушимой любовь к тому краю, где прошли детство и юность.
Описывая урему в «Записках ружейного охотника», С. Т. Аксаков вспоминал, какую обаятельную силу имели соловьиные песни там, на Бугуруслане, «при легком шуме бегущей реки, посреди цветущих и зеленеющих деревьев и кустов, теплом и благовонием дышащей ночи» и как болезненно действовали на душу эти же песни, «когда слышишь их на улице, в пыли и шуме экипажей, или в душной комнате, в говоре людских речей».
Любовь к природе породила и развила в С. Т. Аксакове замечательную способность «чувствовать» природу, как бы сливаться с ней, и видеть самые сокровенные ее стороны. Он слышал, что по-разному кричат пролетные и осевшие на гнездовых местах степные кулики. Первые «кричали еще пролетным криком или голосом, не столь протяжным и одноколейным», а вторые «кричали по-летнему: звонко заливались, когда летели кверху, и брали другое трелевое колено, звуки которого гуще и тише, когда опускались и садились на землю» («Записки ружейного охотника»).
Он видел, что кроншнеп никогда не устраивает гнезда там, где прошел степной пал, что оно «всегда свивается на месте не паленом, хотя бы оно было величиною в сажень, даже менее, и обгорело со всех сторон».
Эти примеры взяты наудачу — там, где открылась книга, но вся она — прекрасный образец изумительной зоркости натуралиста. Любовно, живо, метко и образно описаны не только птицы, а и их места жительства — степи, леса, воды и болота. И трудно сказать, что написано лучше.
О природе лесостепи написано (особенно в последние годы) немало статей и книг, но ни в одной из них нет такого живого, меткого и образного описания степи, леса и вод, как у С. Т. Аксакова. Объясняется это тем, что писатель так же крепко и горячо, как природу, любил и русский народный язык.
Кто любит родной язык, тот и знает его. С. Т. Аксаков в своих описаниях умел найти самые нужные, самые точные и меткие слова. «Зыблются, волнуются под ногами человека, «ходенем ходят», — так, например, писал он о зыбких болотах. А вот отрывок из описания лесостепной приуральской весны:
«Наконец наступает совершенная ростополь: юго-западный теплый ветер так и съедает снег, насыщенный дождем. Много оттаяло земли, особенно по высоким местам, на полдневном солнечном пригреве. Картина переменилась: уже на черной скатерти полей кое-где виднеются белые пятна и полосы снежных сувоев, да лежит гребнем, с темною навозною верхушкой, крепко уезженная зимняя дорога. Посинели от воды, надулись овраги, взыграли и сошли. Переполнилась ими река, подняла в пруду лед, вышла из берегов и разлилась по низменным местам: наступила водополь или водополье. Пар поднимается от земли: земля отходит, говорит крестьянин».
Замечания: «как говорят в народе», «как говорят наши крестьяне», «говорит крестьянин», нередки в произведениях С. Т. Аксакова.
Чем лучше знает писатель народный язык, тем богаче его словарь. Давно уже было отмечено * , что словарь языка С. Т. Аксакова «один из самых полных, один из самых обильных тонкими и разнообразными оттенками».
* ( С. А. Венгеров. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых, 1889.)
Вот почему засорение русского языка ненужными иностранными словами с болью переживалось писателем. «Оренбургская губерния. Дико звучат два эти последние слова! Бог знает, как и откуда зашел тут «бург», — писал С. Т. Аксаков в «Семейной хронике». А в «Записках ружейного охотника», приступая к описанию болотной дичи, он сетовал на то, что для некоторых видов охотничьих птиц (вальдшнепа, дупеля, бекаса, гаршнепа и т. д.) нет (вернее не сохранилось) своих, русских названий. «Прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык», — заметил он и о том, как приучают легавых собак к исполнению приказаний охотника.
Истинно народен, меток и ясен аксаковский язык. Последние две особенности прекрасно и точно отмечены И. С. Тургеневым («Современник», 1853): «Ничего нет вычурного и ничего лишнего, ничего напряженного и ничего вялого — свобода и точность выражения одинаково замечательны».
Настоящее издание «Записок ружейного охотника Оренбургской губернии» печатается по последнему прижизненному изданию 1857 года. В этом издании были помещены латинские названия птиц и краткие примечания К. Ф. Рулье. Юбилейное издание 1909 года вышло под редакцией М. А. Мензбира, давшего свои примечания. Как и у К. Ф. Рулье, примечания состояли в основном из латинских названий птиц и перечня местных русских названий, употребляющихся в различных частях нашей страны. Кроме того, были сделаны и некоторые другие примечания.
Рисунки птиц для настоящего издания заимствованы из труда «Птицы Советского Союза»; почти все они выполнены художником А. Н. Комаровым. Фотографии аксаковских мест взяты из «Записок ружейного охотника», изданных в 1909 году. В свое время они были присланы известным натуралистом А. Н. Карамзиным по просьбе М. А. Мензбира.