Подводная охота на Средней Волге

Мы увлеклись подводной охотой. Сначала мы начали ловить раков. Но обо всем по порядку.
Волга в нашей жизни занимала в те годы одно из центральных мест. Зимой и летом она была местом отдыха и досуга, как у нас, так и для наших родителей. На ее берегах мы загорали, купались, ловили рыбу, устраивали пикники и придумывали огромное количество других столь же интересных и приятных занятий
Берег Волги, на котором расположен город, был устлан острым известняком – продуктом разрушения древних гор. Зато противоположный берег был песчаным. Там располагалась широкая пойма с озерами, протоками, небольшими лесами, перелесками и лугами. Вдоль всего противоположного берега тянулись на несколько десятков километров пляжи с чистым песком. Поэтому мы часто переправлялись на другой берег Волги.
В нескольких местах, в частности, под нашей Четвертой просекой через Волгу существовали регулярные переправы. Утром по будням интервалы между рейсами шаланд типа ПС или в просторечии «пээсок», которые работали на переправе, были большими. Если опоздал на утренний рейс, то до следующего рейса ждать больше часа. А драгоценные утренние часы уходят!
Поэтому в интервалах между рейсами «пээсок» перевоз через Волгу осуществлялся частниками по такой же цене на огромных смоленых лодках-волжанках, сшитых из досок. Эти лодки за пару — тройку недель сшивали во дворах после работы столяры. Они конопатили пазы между досками, смолили всю наружную обшивку, ставили мотор и везли лодку на берег Волги для спуска на воду. Первые несколько дней после спуска лодка набирала воду. Потом доски набухали, и пазы между ними переставали течь. После этого лодка безотказно служила всю навигацию до осеннего подъема на берег. И только небольшое количество воды плескалось под сланями, предохраняя доски от растрескивания под палящим летним солнцем.
В такую лодку садилось по десять – двенадцать пассажиров. Они размещались в носовой части лодки, сидя на большой горизонтальной площадке у наклонного форштевня, напоминающей палубу, либо на узких досках — банках, укрепленных вдоль бортов.
Со стороны кормы это отделение было ограничено деревянным ящиком, в котором находился маломощный мотор, приводящий во вращение небольшой двухлопастной винт. Ящик сверху закрывался распашными крышками на дверных петлях, запираемыми обычным навесным замком. Сзади, за ящиком было «капитанское» отделение, сюда пассажиры не допускались. Из кормовой стенки ящика с мотором торчала проволока с петлей на конце, обернутой изолентой. Дергая за эту проволоку, лодочник управлял оборотами двигателя.
В корме, возле наклонного ахтерштевня лодки была сделана из досок другая небольшая площадка, из которой торчала металлическая конструкция, напоминающая букву «Г». Это был баллер руля с присоединенным сверху румпелем. Поворачивая румпель вправо и влево, лодочник направлял лодку на нужный ему курс.
Пассажиры собирались на берегу небольшой кучкой, к которой подходила лодка. Лодка касалась килем дна, когда до берега еще оставалось два-три метра. Мужчины, женщины и подростки разувались, шли к лодке вброд и забирались через борт в носовое отделение. Маленьких детей переносили на руках.
Если на Волге был сильный ветер, пассажиры заворачивались в брезент, лежащий на носовой площадке лодки. После того, как они рассаживались по своим местам, лодочник собирал с них двугривенные за проезд. Он отталкивал лодку от берега, разворачивал ее носом к середине Волги, после чего запрыгивал на корму. Открыв дверцы ящика, лодочник забирался внутрь него и запускал мотор, который, затарахтев, сразу начинал вращать винт за кормой, отчего возле нее вырастал белый бурун. Вернувшись к себе, в кормовой отсек, лодочник усаживался на банку у борта. Одной рукой он удерживал румпель, направляя лодку по нужному курсу, а другой тянул за проволочное кольцо, отчего мотор работал громче, а лодка шла быстрее.
В ветреную погоду, едва отойдя от берега, лодка начинала разбивать носом волны, отчего на пассажиров летели брызги, но никого это не беспокоило. Лодочник вертел головой направо и налево, стараясь увидеть заранее то и дело проходящие по Волге сверху и снизу крылатые «Ракеты» и «Метеоры». Сухогрузные баржи и другие тихоходные суда лодочника не беспокоили. Они не представляли опасности для его лодки, поскольку он всегда мог обогнать или обогнуть их.
Увидев белый стремительный силуэт, лодочник перекладывал румпель на борт, направлял лодку параллельно берегу и ждал. Дождавшись, пока судно на подводных крыльях промчится мимо, он резко поворачивал нос лодки к противоположному берегу и до предела увеличивал обороты двигателя. Лодка ускорялась и за несколько минут преодолевала судоходный фарватер, после чего оказывалась в безопасности. Лодочник сбрасывал обороты мотора и, не торопясь, направлял лодку к месту высадки пассажиров у пляжа.
Лодка упиралась под водой носом в песок. Пассажиры выбирались из нее в воду снова через борт и брели по воде в нужном им направлении. А довольный лодочник подсчитывал выручку с рейса, которой обычно хватало на канистру бензина, который водители самосвалов сливали из баков здесь же у Волги во всем известном месте.
Песок уже становился горячим, и обжигал босые ноги, поэтому приятнее было идти по урезу воды, по заплеску. Кое-кто оставался на берегу Волги, но большинство, в том числе и мы, по знакомым тропкам уходило на пойменные озера, где вода была теплее, и практически не было ветра.
Примерно через полчаса быстрой ходьбы становилось видно, что между деревьев блестит вода. Тропа огибала болотину у озера, выводя к более высоким сухим берегам с небольшими бухточками и песчаными пляжами около воды. В зарослях кустов вербы располагалась пасека. Рядами стояли ульи, а около них лежала кверху килем наша самодельная фанерная лодочка, которая хранилась здесь по договоренности с пасечником. Пчелы были лучшими ее охранниками.
Поздоровавшись с пасечником и наскоро пересказав ему городские новости, мы подтащили лодку к берегу озера и спустили ее на воду. Положили в нее наши рюкзаки, в которых лежали фляги с питьем и белые «городские» булки, купленные в хлебном магазине по дороге к берегу Волги. А также маски, трубки и ласты. Сюда же сложили рубашки, шорты и кеды.
Один из нас сел на весла, предварительно привязав к борту лодки проволочный садок и опустив его в воду. Второй обул ласты и вошел в воду спиной вперед. Взяв в лодке трубку с маской, он промыл ее стекло водой, чтобы оно не запотевало на глубине. Натянув маску на лоб, пловец вставил под ремень дыхательную трубку. Гребец протянул ему нитяную сетку-авоську, с которой обычно ходят в магазин. Сетка предназначалась для будущей добычи. После этого гребец взялся за весло, и лодка заскользила по поверхности озера.
Пловец, немного постояв в воде и привязав сетку на руку, пошел спиной в воду. Когда она дошла ему до пояса, он поплыл, прижимая кисти рук к животу. Сделав несколько сильных гребков ногами и преодолев первый озноб от воды в нагретом солнцем теле, он перевернулся на живот, вытянулся под поверхностью воды и замер, осматривая подводный мир.
Вода легко держала его. Она была под поверхностью теплой и ласковой. Пловец выровнял дыхание и поплыл дальше от берега, поддерживая одну и ту же скорость. Сделав несколько глубоких вдохов для вентиляции легких, он еще раз глубоко вздохнул, задержал дыхание и ушел на глубину.
Озеро в этом месте было не очень глубоким. В основном, оно имело чуть больше трех метров в глубину. Вода была вполне прозрачной. В ней все было хорошо видно на расстоянии полутора-двух метров. А дальше все растворялось в буро-зеленой дымке. Солнечные лучи причудливо искажались в толще воды. Ближе ко дну водоема вода становилась еще более прозрачной, но здесь уже она была достаточно прохладной.
Поэтому плыть приходилось по синусоиде, то приближаясь ко дну при максимально возможной задержке дыхания, то всплывая к поверхности воды, продувая трубку и переводя дыхание. За время погружения необходимо было осмотреть заросли элодеи и бурые коряги, среди которых прятались раки. Расстояние между двумя всплытиями составляло двадцать-тридцать метров. После нескольких последовательных погружений нужно было вернуться к поверхности воды и там задержаться, чтобы согреться и восстановить дыхание. По окончании короткого отдыха цикл погружений повторялся заново. Гребец внимательно наблюдал за пловцом, страхуя его с лодки и готовясь принять добычу.
В одно из погружений пловец увидел небольшую лужайку в зарослях, на которой сидело сразу несколько раков. Рак медленно ползает по дну водоема только тогда, когда он охотится или ищет еду. В случае малейшей опасности рак начинает работать своим хвостом как веслом, бросая воду себе под туловище и взлетая над поверхностью дна озера на несколько десятков сантиметров, как ракета. Чем меньше рак по размерам, тем легче он плавает таким образом.
Вырастая, с годами рак утрачивает способность быстро уплывать от опасности. Зато у него сильно увеличиваются клешни. Этими клешнями он грозит всем, кто пытается на него напасть. А мелкие раки в это время пускаются наутек.
Поэтому, увидев на подводной лужайке сразу несколько раков, нужно хватать первым самого крупного из них. Считается, что рака нужно хватать за спину, тогда он не может ущипнуть своими клешнями. На практике приходится хватать рака за все, что получается, часто именно за клешни. С этим крупным раком получилось именно так.
Увидев, что крупный рак оказался в руках пловца, остальные раки, как положено, бросились врассыпную. Перехватив пойманного рака левой рукой и почувствовав, что он из всей силы сдавил палец клешней, пловец, тем не менее, продолжил охоту, сумев правой рукой поймать еще одного рака, поменьше.
Воздух в легких был уже на исходе, поэтому пришлось оставить остальных раков в покое и возвращаться к поверхности воды. Выплюнув воду из трубки и отдышавшись, пловец запихнул поочередно обоих раков в сетку-авоську и поднял голову из воды. Лодка плавала неподалеку. Подплыв к лодке и передав добычу гребцу, пловец продолжил свою охоту.
В какой-то момент он оказался на мелководье, где вода была теплой до самого дна. Здесь обитало множество мелких раков. При поимке они вцеплялись в руку кончиками клешней, на которых были острые зубчики. Было очень больно. Некоторые раки сумели клешнями продавить кожу до крови. Но собирать их было скучно, и после того, как мелких раков набралась почти целая сетка, пловец поплыл к лодке, которая неподвижно замерла на поверхности озера недалеко от него.
Отдав добычу гребцу, который водворил ее в садок, пловец выяснил, что он ловит раков уже больше полутора часов. Тело познабливало, и пловец с гребцом решили поменяться ролями. Для этого гребец подогнал лодку к ближайшей крупной коряге, на которую сумел забраться и сесть пловец. Он снял маску с трубкой и забросил их в лодку. После чего снял ласты и передал их гребцу.
Лодочка была маленькой и утлой, поэтому меняться местами им пришлось очень осторожно. Сначала гребец перебрался на корягу, пользуясь поддержкой пловца. Затем его место в лодке занял уже немного отогревшийся в ходе этой операции пловец. Он передал напарнику его ласты, трубку и маску. Дождался, когда он их оденет и уйдет под воду, после чего стал грести следом. Раки периодически высовывали клешни в садке над поверхностью воды, как будто грозили поймавшему их человеку.
Второй ловец оказался более удачливым. Не прошло и пятнадцати минут, как он приподнял над водой сетку, в которой перебирал ногами пяток крупных раков. Постепенно они осмотрели достаточно много коряг в этом углу озера. Еще десяток крупных раков перекочевал со дна озера в садок.
Близилось время обеда. Они подплыли к берегу и выбрали место для отдыха на берегу небольшой бухточки среди зарослей вербы и ивы. Лодку привязали к толстой ветке, торчащей из воды. Садок с раками опустили глубже под воду, чтобы они не задохнулись в теплой и мутной воде, которая омывала пляж.
Обед ловцов представлял собой свежую «городскую» булочку ценой шесть копеек и флягу со свежим квасом, налитым из белой металлической бочки у трамвайной остановки за двенадцать копеек. Утром квас был свежим и еще холодным, но сейчас он уже согрелся в рюкзаке, который полдня пролежал под жарким солнцем в кокпите лодки.
Уплетая белый хлеб и запивая его квасом, приятели обменивались впечатлениями по поводу увиденного под водой. Каждому встретилось по нескольку крупных окуней и плотвиц, которые здесь именовались «сорогами». Видели пару щук, сидевших среди коряг в засаде. Пловцы были безоружными, и рыбы, как будто догадываясь об этом, близко подпускали их к себе. Было обидно.
В спортивном магазине продавалось подводное ружье, устроенное по принципу арбалета. Но стоило оно дорого, целых двенадцать рублей. Взять такие деньги было негде. Приятели не раз видели за Волгой парней, добывавших рыбу с помощью такого ружья. Вот бы им такое ружье! Они бы не ушли с пустыми руками!
Обед закончился. Ловцы снова разделились. Один сел в лодку, второй ушел под воду. За время обеда тело сильно нагрелось на солнце, и под водой стало знобко. Пришлось некоторое время плыть, изо всех сил работая руками и ногами, прежде чем удалось согреться и снова начать охотиться на раков. Смены в воде после обеда укорачивались, добычи становилось все меньше. Стало понятно, что они уже устали. Под водой каждый из них провел более чем по четыре с лишним часа. Раков был изловлен целый рюкзак, и в город они возвращались не с пустыми руками.
Вернув лодку на пасеку и распрощавшись с пасечником, приятели зашагали по тропинке к берегу Волги. Примерно через полчаса они вышли к дебаркадеру, около которого стояла «пээска». Купив билеты, и с удовольствием усевшись на деревянной лавке, они стали ждать, когда шаланда отправится в рейс.
Пока приятели ждут переправы, стоит рассказать подробнее, что такое «пээски». Они представляли собой достаточно большие и широкие низкобортные стальные лодки длиной немного меньше двадцати метров. Внутри корпуса по периметру располагались деревянные скамьи для пассажиров. Посередине шаланды находилась небольшая деревянная застекленная будочка с двумя дверями, гордо именуемая ходовой рубкой. Прямо перед рубкой располагался двигатель от трактора ДТ-54. В середине корпуса спереди и сзади рубки располагались специальные пустотелые ящики, выполнявшие роль спасательных плотов при аварии и сидений для пассажиров в остальное время.
«Пээски» работали на многочисленных переправах, расположенных по берегам Волги вдоль всего города, подобно трудолюбивым муравьям, в зависимости от наплыва пассажиров. Работали «пээски» от восхода до заката, часто больше, чем по шестнадцать часов в сутки. Около каждого дебаркадера работало и ночевало несколько шаланд. Когда желающих переправиться было много, «пээски» каждую четверть часа совершали рейс с одного берега Волги на другой берег и обратно.
Когда наплыв пассажиров спадал, одна или две шаланды цеплялись носом за дебаркадер и, покачиваясь на течении ниже него, отдыхали. Если пассажиров было совсем мало, «пээска», оставшаяся в одиночестве, ходила через реку один раз в час.
Все жители города привыкли пользоваться этими переправами регулярно. Часто они переправлялись вечером после работы, просто для того, чтобы искупаться на противоположном берегу Волги, где вода была чище, чем около города.
Весной в половодье дебаркадеры у песков на том берегу не ставились. «Пээски» углублялись внутрь затопленного Заволжья, заходили в весенние разливы и высаживали пассажиров на необорудованный берег. Соскучившись за долгую зиму по теплу, тысячи горожан собирались здесь на сухих луговинах, устраивали пикники и раскладывали на одеялах еду и напитки.
В начале мая в луговых озерах вода часто уже прогревалась до такой степени, что в некоторых местах можно было купаться. Чем многие отдыхающие и занимались. Отдохнувшие горожане стремились вечером вернуться в город практически одновременно. Поэтому вечером «пээски» шли так сильно перегруженными, что большая часть их пассажиров стояла.
Как правило, экипаж каждой шаланды состоял из двух человек: капитана — молодого человека возрастом постарше, и матроса – вчерашнего школьника. В обязанности капитана входило крутить большое рулевое колесо, обмотанное изоляционной лентой, и время от времени дергать вперед и назад рычаг, именуемый «реверсом». Кроме того, перед началом рейса капитан, дергая веревку, запускал трещащий «пускач», от которого, в свою очередь, запускался уже тракторный дизель. Еще капитан несколько раз за рейс вверх или вниз нажимал рычаг управления оборотами двигателя. Это была вся нехитрая премудрость управления «пээской». В обязанности матроса входило привязывать шаланду к дебаркадеру мохнатой веревкой, гордо называемой швартовым.
За лето экипажи шаланд покрывались бронзовым ядреным загаром, а их волосы выгорали почти белого цвета. Шаланд на Волге было много, а желающих работать на них матросами не хватало. Пассажирский порт летом во время каникул брал на работу старшеклассников. Поэтому швартовы на «пээсках» часто подавали знакомые мальчишки из соседних школ.
Переправившись через Волгу на «пээске», приятели отправились домой к одному из них. Там они вооружились кастрюлей, солью и лавровым листом. После этого добытчики занялись варкой свежих раков. Разделив приготовленный улов по-братски, они обеспечили свои семьи готовым ужином. И так повторялось изо дня в день.
Известно, что все в жизни приедается. Приелись и раки, после чего родители обоих ловцов забастовали против этого ежедневного деликатеса на ужин. Лето было в самом разгаре, вода в заволжских озерах была теплая. Охотничий азарт, тоже, никуда не делся. Перед добытчиками встала проблема реализации улова.
Наши знакомые не способны были ловить раков по западной моде «поймал – отпустил». Да они об этой моде и не слышали. В их представлении, добыча должна была быть доставлена домой и приготовлена в большой кастрюле. Следовательно, оставалось найти того, кто будет этих раков поедать, если родители отказываются наотрез, и в них самих уже не лезет. В результате, у приятелей возникла вполне работоспособная идея, кому предложить вареных раков.
Неподалеку от их домов находился старенький деревянный рынок, на котором торговали все, кто хотел и чем хотел, не связывая себя никакими условностями, типа арендной платы за торговое место и разрешения на торговлю. Такими были нравы в те уже далекие наивные времена. Любой желающий приходил в торговые ряды и становился под навес за деревянный прилавок, раскладывая перед собой свой товар. Справедливости ради, нужно сказать, что в день на этом рынке едва ли набиралось больше десятка продавцов.
Зато в деревянном павильоне у забора рынка продавалось в разлив свежее «Жигулевское» пиво по цене пятнадцать копеек за полулитровую кружку. Продажей какой-либо закуски к пиву продавщица себя не утруждала. Да и то сказать, большая часть ее клиентуры относилась к употреблению пива из кружки, как к ненужной роскоши. Они предпочитали покупать пиво шестилитровыми канистрами в других местах и употреблять его по очереди из горлышка канистры в кустах, именуемых «Ресторан «Листопад». А сюда они приходили только похмеляться. Но все-таки душа некоторой части любителей пива стремилась к прекрасному.
Вот именно этой части тонких ценителей «Жигулевского» пива приятели и предложили раков в виде готовой закуски оптом и в розницу. Мелких раков продавали по десятку за рубль, а крупных по двугривенному за штуку. Нельзя сказать, что бизнес пошел сразу. Избалованная волжскими возможностями клиентура требовала в дополнение к ракам вяленую рыбу, утверждая, что раки – это буржуазная закуска, а пролетариат закусывает пиво исключительно вяленой чехонью. Но со временем сбыт наладился.
Благодаря реализации дебютной идеи через несколько недель у приятелей образовалась необходимая сумма для приобретения подводного ружья в ближайшем магазине «Спорттовары». С каким торжеством добытчики несли ружье из магазина домой! С какой надеждой на следующий день они переправлялись через Волгу! Раки были забыты. Отныне их интересовала только охота на рыбу. Спорт победил коммерцию!
В первый же день приятели поняли разницу между вооруженным и невооруженным подводным пловцом. Если раньше окуни подплывали и рассматривали их почти в упор, то теперь стоило только увидеть полосатого разбойника, как его след в виде небольшой мутной струйки таял в ближайших зарослях травы или за корягой.
Пятнистые щуки, раньше просто-таки демонстрировавшие себя в засаде, теперь все куда-то попрятались. Даже глупые сороги паслись на подводных лужайках, не подпуская пловца на выстрел, и плавно удаляясь от него. И только раки по-прежнему сидели на дне и ползали по своим делам, не торопясь, как будто понимали, что теперь они для охотников никакого интереса не представляют.
Дни шли за днями. Каждый вечер уставшие и сильно отощавшие охотники с пустыми руками возвращались домой. Плавать им теперь приходилось больше и дальше, а погружаться — глубже. Подводная охота с этим ружьем, напоминающим арбалет, оказалась очень азартной, но совсем не добычливой. Изредка удавалось произвести выстрел по цели. Но обычно гарпун несся куда-то вбок. Шнур, связывавший его с ружьем, называемый леером, чиркал по спинному плавнику рыбы, заставляя ее еще быстрее удирать от промахнувшегося стрелка.
Родители, немного отдохнувшие от деликатесов, но привыкшие к регулярному наличию вареных раков на ужин, ничего не понимали. В конце – концов, они поставили вопрос ребром: «Где раки?»
Скрепя сердце, ловцы решили уменьшить количество заходов в воду с ружьем, в пользу промысловых рейдов для добычи раков. Дезориентированные раки стали массово попадать в садок. Занимаясь поиском раков, ловцы стали более внимательно присматриваться к повадкам рыб, находя возможность приблизиться к ним, куда ближе, чем раньше. Они научились прятаться за корягами и сидеть в засаде, выжидая появления достойной цели, будь то крупный рак или небольшая травяная щука.
И вот однажды, проплывая над толстым деревом, вцепившимся сучьями в дно озера, охотник обнаружил прямо под собой пятнистую спину. В первый момент щука показалась ему огромной. Усилием воли стрелок напомнил себе, что все предметы под водой, кажутся большими на треть, чем есть на самом деле. Таковы особенности человеческого глаза. Щука после этого стала обычной травянкой, сидящей в засаде напротив небольшой подводной лужайки.
Глубина здесь была небольшой, и стрелок, прицеливаясь в щуку, мог спокойно дышать через трубку, не задерживая дыхание. Стараясь не делать резких движений, он направил кончик гарпуна в середину пятнистой спины рыбы, задержал дыхание и нажал на спуск. В первый момент ему показалось, что щука разучилась плавать. Она кубарем покатилась по лужайке на дне озера. Растерявшийся охотник потянул гарпун за леер. Если бы на гарпуне не было откидывающегося «флажка», щука бы сорвалась с гарпуна и унеслась в заросли умирать. Она крутилась колесом, выделывая затейливые коленца. Но «флажок» не дал гарпуну выскользнуть из тела щуки, и стрелок, подтягивая леер, наконец, ощутил пальцами ее холодное скользкое туловище и сжал его под жабрами изо всех сил. После чего быстрее поплыл к берегу, где его ждал напарник.
Остается рассказать немногое. Как любой рыболов просто обречен на поимку своей первой рыбы, так и любой подводный охотник рано или поздно добудет свой первый трофей. Нашим знакомым было в то лето всего тринадцать – четырнадцать лет, и все у них было впереди. Они потом будут еще много охотиться в различных водоемах в разных частях нашей необъятной страны, часто удачно. Одному из них даже доведется добыть большого налима в одной из впадающих в озеро Байкал речек, используя в качестве гарпуна остро отточенный лиственничный кол. Все это будет потом. А сейчас они исполняют туземные пляски, размахивая своей первой добычей, на пляже на берегу озера Вырубки. И, скорее всего, счастливы!