Ни для кого не секрет, что соколиная охота на Аравийском полуострове – вековая традиция и страсть знатнейших и богатейших мужчин. Соколиная охота и сегодня занимает виднейших эмиров и шейхов ОАЭ. Давайте посмотрим, что это такое.

С древних времён арабские кочевники-бедуины племена использовали птиц для охоты в пустыне, чтобы дополнять свой рацион мясом. По-другому охотиться в песках Аравийской пустыни было просто невозможно.

Надо сказать, что само понятие «соколиная охота» — достаточно широкое, в ней участвуют не только соколы, но и ястребы, сапсаны, балобаны, кречеты, и т.д. В общем, любая ловчая птица, содержание которой будет по карману охотнику.

Сегодня соколиная охота превратилась в эдакий национальный для Эмиратов вид спорта. Насладиться зрелищем могут даже туристы (за определённую плату, конечно же). Но, как я уже писала, участие в подобных состязаниях до сих пор осталось привилегией обеспеченных жителей Арабских Эмиратов. И вот почему. Цена на охотничьего сокола может колебаться от 80 до 100 тысяч долларов. Сокола можно купить и дешевле, но это будет уже не профессиональный охотник. К тому же, за птичкой ещё нужно ухаживать и обязательно дрессировать.

Пару слов о дрессировке. Птиц дрессируют путём поощрения едой. Как правило, на это уходит около 20 дней. Соколов привозят всего за месяц-полтора до начала сезона охоты (длится с сентября по май). Приобретаются молодые и необученные птицы. Их тренируют специально для хозяина. Сначала сокол долго сидит на руке с закрытой головой, чтобы привыкнуть к запаху кормящего его хозяина. Потом иногда по вечерам с него снимают колпачок, чтобы привыкал к людям. Когда сокол начинает охотно прилетать на руку хозяина по его команде, проводится так называемая «притравка» на ту добычу, которая в дальнейшем будет предметом охоты. Однажды победив, птица уже знает, как вести себя в будущем и практически готова к настоящей работе.

Самый известный центр тренировки птиц в ОАЭ находится в районе Аль-Маркад, недалеко от Дубаи. По инициативе эмира Дубаи и наследного принца ОАЭ Хамдана (сам он заядлый охотник и любитель редких соколов) был создан огромный соколиный центр. На его территории располагаются питомник, поля для тренировок птиц, а также птичий базар и музей истории соколиной охоты в Аравии. Здесь часто проводятся состязания ловчих птиц, охотничьи фестивали и даже конкурсы красоты среди птичек.

Да и вообще, сокол – настоящий символ ОАЭ. Он изображён и на купюрах, и на государственном гербе. Желтый сокол — символ единовластия, хвост из семи перьев символизирует семь эмиратов.

«Россия превращается в охотничий полигон для богатых шейхов»

Масштабный проект по созданию центров для разведения краснокнижных птиц в нескольких регионах России (см. подробности в заметке «Кречетов готовят к высокому полету» в газете «Коммерсантъ») может нанести серьезный вред природным популяциям, поэтому необходимо наладить законодательную базу и систему экологического контроля, полагает Сергей Ганусевич, биолог, руководитель некоммерческой организации «Центр спасения диких животных». Благодаря его усилиям уже около сотни соколов редких видов (кречет, балобан, сапсан), изъятых из нелегального оборота, выпущены в природу на Камчатке, Алтае, Ямале, в Туве и на Кольском полуострове.

— Сергей Александрович, скажите, пожалуйста, что вы думаете о проекте создания соколиных центров в разных регионах России? Министр природных ресурсов и экологии сообщил, что соколиный центр на Камчатке будет «способствовать восстановлению популяции редкой птицы», но орнитологи придерживаются иной точки зрения. В чем состоят ваши опасения?

— Я полагаю, что этот проект должен рассматриваться с точки зрения презумпции экологической опасности. Он может нанести вред природным популяциям. Проект огромный, он будет выходить на сотенные масштабы воспроизводства кречетов. Безусловно, здесь необходима экологическая экспертиза. Об этом шла речь после Восточного экономического форума во Владивостоке, но сейчас всё замылилось.

Кречет — один из наиболее ценимых арабскими сокольниками видов. Россия — единственный поставщик кречетов для соколиной охоты, единственный источник их природной крови и для арабского рынка, и для питомников в других странах. И поэтому, конечно, всё нацелено на то, чтобы получить легальное поголовье из России. Раньше оно вывозилось браконьерски, контрабандно, а новые питомники позволят абсолютно легально, с разрешения Росприроднадзора, обретать эту кровь и арабам, и другим импортерам. Я пытался противостоять плану создания соколиного центра на территории обитания кречета, аргументируя очевидную для меня угрозу природной популяции кречета на Камчатке, но экспертное сообщество меня не поддержало.

Внятная концепция соколиного центра на Камчатке до сих пор неизвестна. Осенью 2019 года я написал два открытых письма президенту в надежде получить разъяснения по поводу этого проекта. Сначала заявлялось, что в этом питомнике будут разводить кречетов и выпускать в природу. Я поставил вопрос о происхождении маточного поголовья, но не получил ответа. Сейчас всё завуалировано. Каким образом будут восстанавливать популяцию кречета, нигде не обозначено.

— То есть проект непрозрачный?

— Абсолютно непрозрачный. Кроме того, он не учитывает экспертные мнения. До сих пор в его сырой концепции ловчие птицы называются «породами». В общем, бред полный. По моим ощущениям, в разработке концепции не участвовали специалисты. Питомники предполагается открыть в ключевых местах гнездования природной популяции кречета: это Камчатка, Ямал, Сахалин, Чукотка, Магаданская область, а также Алтай, где обитают наиболее ценимые у арабских сокольников морфы балобана. На мой взгляд, это неприемлемо — риски для природных популяций слишком велики.

— А в чем заключаются риски?

— Скорее всего, особи будут изыматься из природы для формирования поголовья питомника, также возможно их вовлечение в нелегальный оборот — чему могла бы противодействовать должная система контроля за деятельностью питомников, которая в России практически отсутствует. Обоснования со стороны функционеров, открывающих этот питомник, совершенно неубедительны. Дескать, арабы будут знать, что птицы из этого питомника дышали воздухом Камчатки. Ну, на мой взгляд, очень слабый аргумент.

— А если по уму открывать соколиные питомники?

— Если по уму, то не надо лезть в зоны обитания птиц. Например, «Витасфера», частный соколиный питомник в Московской области, недавно получил сертификат CITES 1 . Теперь это первый в России питомник, который может продавать на экспорт выведенных в неволе кречетов и сапсанов.

— Некоторые СМИ, например «Аргументы и факты», бравурно пишут, что соколиный центр на Камчатке станет первым в России. Получается, это не так?

— Нет, это не соответствует действительности. В России есть целая сеть соколиных питомников. Многие были открыты еще в 1990-е годы. К ним можно по-разному относиться, но они есть.

— Думаю, около десятка достаточно крупных. И сейчас присоединяются индивидуальные предприниматели от соколиной братии, организуют свои маленькие питомники.

— Где они находятся? И какая работа там ведется?

— В Московской области есть «Русский соколиный центр» при ВНИИ экологии и частный питомник «Витасфера», который я уже упоминал; есть питомник «Галичья гора» в Липецкой области, есть питомники в Осетии и на Алтае. Все они занимаются в первую очередь разведением балобанов с целью продажи в страны Персидского залива, но, я уверен, вскоре начнут экспортировать кречетов и сапсанов, так как секретариат конвенции CITES уже дает добро на вывоз этих видов из российских питомников.

— А насколько велика численность популяции кречетов в России?

— Когда я писал очерк о кречете для Красной книги, я оценил минимальную численность в тысячу пар. Некоторые коллеги оппонировали. Есть оценки — до 3,5 тыс. и даже до 5 тыс. пар. Дело в том, что численность этого вида очень сильно флуктуирует в зависимости от погодных условий и кормовой базы. Я исследую кречетов на Кольском полуострове более 15 лет и вижу, что численность популяции на той или иной территории может меняться на порядок: вначале десять пар, на следующий год — ни одной. Поэтому я исхожу из того, что лучше дать минимальную оценку.

— Насколько я понимаю, даже если хищных птиц в арабских странах отпускают на волю, они уже не плодятся и размножаются, а остервенело начинают атаковать друг друга?

— У меня таких данных нет. [Позже в разговоре с орнитологами выяснилось, что такое поведение может быть свойственно соколам, выращенным в инкубаторе, натренированным на охоту с людьми и впоследствии отпущенным на волю. — А.О.] Наоборот: мои коллеги на Ямале, например, неоднократно наблюдали, что сапсаны с арабскими опутенками возвращаются обратно. Они помнят свою родину — животные лучше находят дорогу домой, чем мы. Если птенец вырос в гнезде, он запечатлел свою территорию. Я уверен, что такая птица будет стремиться на родину в любом случае, найдет ее, если хватит сил, и будет пытаться искать пару и загнездиться.

— Насколько я понимаю, надежды, что власти прислушаются к биологам, невелики? В декабре президент подписал законопроект, по мнению экспертов, по сути дела легализующий охоту на редких животных под видом мониторинга их численности, а осенью 2019 года лично подарил камчатских кречетов королю и наследному принцу Саудовской Аравии.

— Если бы дело ограничилось подарками, не настолько это было бы опасно для природных популяций. Я хочу напомнить, что когда-то первое лицо государства особым образом занималось охраной этого вида. Алексей Михайлович сделал заповедными территории, где размножался кречет, — Семь островов на Баренцевом море. Были особые люди, которые могли заниматься добычей для царского двора. Никто, кроме них, не имел права внедряться на территорию гнездования, беспокоить этих птиц — это страшно каралось. А теперь Россия превращается в охотничий полигон для богатых шейхов: будет и на кого охотиться, и с кем охотиться.

— Все-таки соколиные центры — это официальные институции. Их деятельность, так или иначе, на виду. Могут ли ученые договориться с их руководством, на ваш взгляд?

— Я скажу очень существенную вещь: в нашем законодательстве нет ничего, что позволило бы контролировать деятельность соколиных питомников. Нет никаких регламентов — ни по мечению птиц, ни по контролю за разведением, ни по контролю за генетическими связями. А что не запрещено, то разрешено. Деятельность любых питомников, и существующих, и новых, должна быть подконтрольной. Система контроля должна исключить или, по крайней мере, сделать максимально сложной возможность изъятия из природы нелегально добытых особей. Фальсификаций не должно быть. Для этого нужна законодательная база. У нас ее сейчас абсолютно нет. В регламентах Росприроднадзора до сих пор нет ничего по поводу маркировки птиц и верифицирования процесса размножения.

— А как такой контроль наладить?

— Сейчас разрабатывается стратегия сохранения кречета и сапсана. Помимо всякой «воды», там должны быть предусмотрены конкретные меры, которые обезопасили бы эти виды от деятельности человека, в том числе от питомников.

— Вы верите, что диалог возможен?

— Сейчас я вижу, что диалог невозможен. Новые соколиные питомники будут создаваться в неправовом поле. И потом, когда они выйдут на большой масштаб, заново наладить правовое поле уже вряд ли удастся. Лобби очень мощное. Я думаю, что это нереально.

— Тогда что можно предпринять?

— Действовать превентивно. Прежде чем разрешать строить питомники, надо создать законодательную базу по контролю за их деятельностью. Я надеюсь, мнение экспертов все-таки будет учтено.

1 Конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения. Действует с 1975 года. — Ред.