История семьи Фэйрчайлд — The History of the Fairchild Family

«История семьи Фэйрчайлд » Мэри Марты Шервуд — это серия бестселлеров для детей в Британии девятнадцатого века. Три тома, опубликованные в 1818, 1842 и 1847 годах, подробно рассказывают о жизни детей Фэйрчайлдов. Часть I, которая печаталась более века, посвящена осознанию Эмили, Люси и Генри своей «человеческой порочности» ( первородного греха ) и их последующей потребности в искуплении; Части II и III подчеркивают более мирские уроки, такие как этикет и добродетельное потребление .

В течение девятнадцатого века Семья Фэйрчайлдов была известна своим реалистичным изображением детства и юмором, но книга Шервуда потеряла популярность, поскольку Британия становилась все более секуляризованной, и новая мода в детской литературе стала доминировать на литературной сцене, представленной такими произведениями, как Льюис. Приключения Кэрролла Алисы в стране чудес . В двадцатом веке книги чаще всего рассматривались как квинтэссенция дидактического стиля детского письма, популярного до Алисы .

Содержание

История публикации

Шервуд опубликовал первую часть «Семьи Фэйрчайлд» в 1818 году совместно с фирмой Джона Хэтчарда на Пикадилли , тем самым обеспечив ей «социальное отличие». Hatchard был связан с Клэпхэма Раздом из евангелистов , который включал Хана больше , и его клиенты были богатыми бизнесменами, дворянами и членами парламента . Книга пользовалась популярностью и оставалась в печати до 1913 года. По настоянию читателей, печатника и собственного желания извлечь выгоду из успеха Части I, Шервуд опубликовала Части II и III в 1842 и 1847 годах соответственно.

Структура текста

Семья Фэйрчайлд, часть I рассказывает историю семьи, стремящейся к благочестию, и состоит из серии уроков, которые родители Фэйрчайлд преподают своим трем детям (Эмили, Люси и Генри), касающихся не только правильной ориентации их душ на Небеса, но и также надлежащая земная мораль (например, зависть, жадность, ложь, непослушание и борьба аморальны). Текст включает в себя ряд путей -like историй в покрывающее повествование, чтобы проиллюстрировать эти моральные уроки. Рассказы о смерти двух соседских детей, например, Чарльза Трумана и мисс Августы Нобл, помогают детям Фэйрчайлд понять, как и почему им нужно готовить собственные сердца к спасению. Верный и «истинный» Чарльз пережил трансцендентный опыт на смертном одре (очень похожий на « Маленькая Нелл» Чарльза Диккенса в «Старой лавке диковинок» (1840–181)), предполагающий, что он был спасен; Напротив, беспечная и непослушная Августа, играющая со свечами, горит и, по-видимому, проклята.

Части II и III имеют аналогичную структуру; всеобъемлющее повествование о семье Фэйрчайлд перемежается с вставками моральных историй. Обе они заметно менее евангеличны, чем Часть I. Часть II начинается с признания родителями Фэйрчайлдов того факта, что их дети обладают «новой и божественной природой, которая работает против вашей злой природы, заставляя вас знать, когда вы поступаете неправильно, и заставляя вас искренне и глубоко опечалены, когда ты согрешил ». Эмили, Люси и Генри наконец научились дисциплинировать свои собственные души. Части II и III в большей степени посвящены воспитанию, добродетельному потреблению и долгу перед бедными, чем Часть I. Например, один из самых важных уроков, которые усваивают дети, — это уважение к старшим. Более того, виселица, на которую были доставлены дети, чтобы наблюдать за гниющим трупом и проинструктирована относительно духовных опасностей соперничества между братьями и сестрами в Части I, исчезла в Части II; Генри и его отец проходят мимо того места, где он раньше стоял, и отмечают его отсутствие.

Во всех трех книгах тематически релевантные молитвы и гимны таких авторов , как Филип Доддридж , Исаак Уоттс , Чарльз Уэсли , Уильям Каупер и Энн и Джейн Тейлор, следуют за каждой главой.

Евангелизм

Тема, которая доминирует в «Семье Фэйрчайлд, Часть I», — это евангелическая потребность признать свою врожденную «порочность» и подготовиться к вечности. В этом томе самые важные уроки жизни — это «вера, смирение и безоговорочное послушание воле Бога». Шервуд формулирует это богословие на самых первых страницах книги:

Мистер и миссис Фэйрчайлд любили и боялись Бога, и делали это по милости Бога с самых юных лет. Они знали, что их сердца были очень плохими и что они не могли быть спасены никаким хорошим делом, которое они могли сделать; напротив, что они по природе были приспособлены только для вечного наказания: но они верили в Господа Иисуса Христа и любили его за то, что он умер за них; и они знали, что он спасет их, потому что он спасает всех, кто доверяет ему.

Книга побуждает читателей принять эти убеждения не только через рассказы, но и через молитвы:

Итак, услышь мою молитву, Господи, и пошли Твоего Святого Духа, чтобы явить мне зло моего сердца; чтобы я мог ненавидеть себя и знать, что, будь у меня мои заслуги, я бы теперь жил с дьяволом в аду. [sic]

Но в отличие от предыдущей аллегорической литературы на эти темы, такой как « Путешествие паломника» Джона Буньяна (1678), Шервуд приручила свою историю — все действия в повседневной жизни детей имеют первостепенное значение, потому что они имеют прямое отношение к их спасению . Эмили, например, поддаётся искушению съесть несколько запретных слив: «на нее не смотрел ни один глаз, но глаз Бога, Который видит все, что мы делаем, и знает даже сокровенные мысли сердца; но Эмили в тот момент не думала о Боге ».

Как утверждает шервудский ученый М. Нэнси Катт, «великая наиважнейшая метафора всех [Шервудских] работ — это представление божественного порядка через гармоничные семейные отношения (неизбежно установленные в их собственном пасторальном Эдеме) . Ни один писатель не дал ей яснее. читатели говорят, что ребенок, исполняющий обязанности в своей семье, благословлен в очах Бога; или более твердо подчеркивает, что семейные узы — это всего лишь земной и видимый конец духовной связи, ведущей к самому престолу Бога ». Это ясно видно из описания родителями Фэйрчайлда их собственного авторитета:

Пока ты маленький ребенок, ты должен рассказать мне о своих грехах; и я покажу вам путь, которым только вы можете надеяться преодолеть их: когда вы станете больше, и я и ваш папа будут удалены от вас, тогда вы должны рассказать все свои грехи Богу.

Ученый в области детской литературы Патрисия Демерс назвала эту связь между семьей и божественным романтическим элементом в творчестве Шервуда, утверждая, что рвение ее «персонажей» в поиске и определении земного дома побуждает их почти автоматическое стремление к небесному дому. сознательное двойное видение, видение вечного в естественном, возвышенного в повседневности ».

Все три части семьи Фэйрчайлд «преподали уроки личной стойкости, уверенности в Провидении и принятия своего земного статуса». Подчеркивая индивидуальный опыт и личные отношения с Богом, они отговаривали читателей приписывать свои успехи или неудачи «более крупным экономическим и политическим силам». Это особенно верно для бедных персонажей в текстах, таких как Truemans в первом томе и дети-нищие, Джейн и Эдвард, во втором томе.

Викторианство

Части II и III отражают меняющиеся ценности Шервуда, а также ценности викторианского периода . Примечательно, что слуги в Части I, «которые являются почти частью семьи, в Части III оттеснены их сплетнями и лестными коллегами в прекрасном особняке». Во вторых двух томах также описаны более узкие роли для каждого пола. В Части I Люси и Эмили учатся шить и вести хозяйство, пока Генри ухаживает за садом и изучает латынь , но в Части II царапины Генри включают выпуск на волю быка, в то время как девочки сосредоточены на том, как делать покупки экономичным, но справедливым способом. Однако самым значительным тематическим изменением в сериале стало исчезновение его резкого евангелизма . В то время как все уроки в Части I подчеркивают «человеческую порочность» детей и побуждают читателя мыслить категориями загробной жизни, в Частях II и III на первый план выдвигаются другие викторианские ценности, такие как «респектабельность» и сыновнее послушание. Исследователь детской литературы Дженис Доусон описывает разницу с точки зрения родительской снисходительности; в Частях II и III родители Фэйрчайлда применяют более мягкую дисциплинарную тактику, чем в Части I.

Прием и наследство

Семья Фэйрчайлд продолжала оставаться бестселлером, несмотря на все более популярный в Вордсворте образ детской невинности и сентиментальную картину детства, представленную в таких романах, как Оливер Твист Чарльза Диккенса (1837–1839). Один ученый предположил, что это «повлияло на описание Диккенсом страхов Пипа перед осужденным, виселицей и« ужасным молодым человеком »в конце главы 1» в книге « Большие надежды» (1860–61). Исследователь детской литературы Джиллиан Эйвери утверждала, что Семья Фэйрчайлд была «такой же частью английского детства, каким впоследствии стала Алиса ». Еще в 1900-х годах лорд Фредерик Гамильтон заявляет, что он присутствовал на вечеринке, на которой каждый гость наряжался персонажем из книги. Хотя книга была популярна, сохранились некоторые свидетельства того, что читатели не всегда интерпретировали ее так, как хотел бы Шервуд. Лорд Гамильтон пишет, например, что «было много еды и питья; всегда можно было пропустить молитвы, и в нем было три или четыре очень ярко написанных отчета о похоронах».

Когда в конце века серия была переиздана, книги были серьезно отредактированы; часто проповеди мистера Фэйрчайлда удаляли из Части I, а фразу «человеческое развращение» заменяли словом «озорство». Многие из изменений также служили для того, чтобы еще больше подчеркнуть авторитет родителей: «по мере того, как религиозные рамки были ослаблены или удалены, родитель стал высшим авторитетом, а викторианский культ семьи укрепился так, как никогда не было у миссис Шервуд. предназначена.»

Хотя в двадцатом веке «Семья Фэйрчайлд» приобрела репутацию жестко поучительной книги, в начале девятнадцатого века она считалась восхитительно реалистичной . Его часто описывали как юмористический, а Шарлотта Мэри Йондж (1823–1901), критик, также писавший детскую литературу, хвалила «то, с каким энтузиазмом [Шервуд] уделяет внимание новым куклам» и «абсолютно сенсационное озорство» детей. Хотя критики двадцатого века склонны рассматривать рассказ как суровый ( Джон Роу Таунсенд описал его как «невыразимо жестокий»), часто указывая на визит Фэйрчайлдов к виселице , Катт и другие утверждают, что позитивное изображение нуклеарной семьи в текст, особенно акцент Шервуда на ответственности родителей за образование своих детей, был важной частью привлекательности книги. Она утверждает, что «влияние» Шервуда через такие книги, как « Семья Фэйрчайлд» , «на семейный уклад викторианской жизни трудно переоценить».

У Джорджа Оруэлла было очень негативное мнение. «Эта злая книга сейчас издается довольно изящными изданиями, но ее стоит прочесть в первоначальной версии. Она дает некоторое представление о том, до каких пор иногда доходило до детской дисциплины. Мистер Фэйрчайлд, например, когда он ловит ссор своих детей, сначала избивает их, читая между ударами трости «Пусть собаки с удовольствием лают и кусаются», а затем проводит день под виселицей, где висит гниющий труп убийцы. «.

Мэттью Фэирчайлд

Содержание

Академия [ править | править код ]

Мэттью неохотно посещал Академию Сумеречных Охотников в 1899 году, где он стал значительно популярным среди студентов. Вместо этого желая вернуться домой и ухаживать за своим эксцентричным отцом, Мэттью не упускал ни единого шанса дискредитировать самого себя, чтобы его исключили—что было маловероятно, учитывая, что его мать была Консулом. В Академии, он в основном дружил с Кристофером и Томасом Лайтвудом и изначально был в сложных отношениях с Джеймсом. Одним утром, он и Джеймс наконец поговорили о ситуации и осознали, что грубили друг другу без причины. С тех пор они стали очень близкими друзьями, несмотря на то, что Джеймс обладал способностью превращаться в тень.

Из-за инцидента, начатого Алистера Карстэйрса, который привел к смерти студента, Джеймс был обвинен и исключен. [2] У Мэттью было разногласие с Алистером в день отъезда Джеймса из Академии. Мэттью намеревался отругать его за трусость; вместо этого Алистер рассказал ему о слухах, что он не был сыном Генри, а вместо этого был сыном Шарлотты с Гидеоном Лайтвудом. [3]

После того как Мэттью устроил взрыв с Кристофером, надеясь, что за это его точно исключат, Мэттью уехал с Уиллом и Джеймсом в Институт Лондона, на что Эрондейлы согласились только после того, как Мэттью неожиданно выразил свое желание стать парабатай Джеймса. [2] Пара в конце концов стала парабатай и сблизилась.

Фэйрчайлды переехали в свой дом в Лондоне, чтобы Мэттью мог остаться рядом со своими парабатай. Кристофер был также исключен за их трюк в Академии, а Томас не посещал следующий год, поэтому четверо из них оставались тесной группой и вместе тренировались в Институте Лондона. [3]

Великий грех [ править | править код ]

Ложь Алистера о предполагаемых слухах о том, что он внебрачный ребенок Гидеона, повлияла на Мэттью больше, чем он хотел. Он становился параноиком, и иногда были моменты, когда он боялся, что его родители разлучаются. Какое-то время он даже обижался на Гидеона, отказываясь думать о нем как о своем дяде Гидеоне. Во время поездки на Сумеречный базар Лондона, рекомендованный ему хорошим другом Анной Лайтвуд, Мэттью наткнулся на Брата Захарию, известного Эрондейлам и Лайтвудам как Дядя Джем и решился сблизиться с ним. Затем они наткнулись на фэйри, продающую зелья и чары. Мэттью был особенно заинтригован зельем, которое, как он полагал, заставит кого-то сказать правду и купил ее за спиной Захарии.

Мэттью положил зелье в клюкву для лепешек, которые он испек для его матери, надеясь, что это заставит ее рассказать правду о его происхождении или о статусе ее брака с Генри. Как только Шарлотта откусила кусочек, Мэттью понял, что зелье на самом деле является вредной смесью, прямо как и предупреждал его Брат Захария, что фэйри не всегда можно доверять. В то время как Захария проводил лечение Шарлотты, Генри отвел Мэттью в сторону, чтобы сказать ему, что они ожидали дочь. Затем он сказал ему, что надеялся назвать ее Матильдой в честь его собственной двоюродной бабушкой, от которой Мэттью унаследовал свои светлые волосы и от имени которой был назван Мэттью, заставив Мэттью понять, что он действительно был сыном Генри, а не Гидеона.

Захария позже сказал ему, что Шарлотта выжила, но ребенок в ее утробе не выжил. Он посоветовал Мэттью рассказать кому-нибудь о бремени своего греха, но Мэттью отказался и притворился невежественным, хотя и нес в себе вину за непреднамеренно вызванный выкидыш своей матери и за то что поверил Алистеру вместо того, чтобы доверять своей матери. [3]

Характер [ править | править код ]

Мэттью обычно рад быть рядом; открытый, общительный, яркий и веселый. Он также довольно ленив, особенно когда речь идет о деятельности Сумеречного Охотника. [2] Он натуральный опекун, склонный добровольно присматривать за окружающими. [3]

Он также может быть очень чувствительным, хотя иногда выражаясь шутливо, его шутки могут нести скрытый смысл его истинных чувств. Мэттью в молодости, несмотря на свою популярность и общительность, часто сомневался и был не уверен в себе и думал так много о том, что о нем думают другие, и полагал, что они не заботятся о нем так же сильно, как он, думая, что он не особенный для тех, которые значат для него больше всего. [3]

Он фанат Оскара Уайльда и эстетического движения. [2] Мэттью слушает Джеймса, которому удается заставить его следить за учебой и не дает ему ввязаться в неприятности. [4]