Знаменитые рыбаки

Ты родился, чтобы стать рыбаком, как рыба родилась, чтобы стать рыбой.

Эрнест Хемингуэй, «Старик и море»

Рыбалка всегда притягивала к себе людей творческого склада. В славную плеяду рыболовов XIX века входили многие известные писатели, поэты, ком­позиторы, ученые. Давайте вкратце познакомимся с некоторыми из них.

Еще в детстве самозабвенным люби­телем уженья стал Сергей Аксаков, и эту страсть он пронес через всю свою жизнь. Маленький Сережа днями готов был про­падать на старице Бугуруслан, протекав­шей по саду, сразу же за домом. Знал «зо­лотые местечки» на реке, которые ему по­казал крепостной дядька Евсеич, щучьи места в траве на пруду, где они с мельни­ком ставили жерлицы, а потом их прове­ряли. Первой мыслью, как только Сережа просыпался, была мысль об уженье! Ско­ро он уже бежал с удочкой на реку. Тер­пеливо следил за камышовым поплав­ком, забывая обо всем на свете. Сколько было дома рассказов о пойманных и со­рвавшихся с крючка рыбах, какие из них как клюют и в какое время, в каких ме­стах лучше, на какую наживку он поймал язя. Мать, не любившая уженье, слушала равнодушно, видя в этом азартном заня­тии опасность для здоровья сына, отец же вполне понимал начинающего рыбака.

Сережа завел две тетради из толстой синей бумаги, где детским слогом описы­вал тех рыбок, с которыми познакомился на рыбной ловле. В этих детских описани­ях как бы уже готовился будущий автор «Записок об уженье рыбы», которые Акса­ков опубликует в 1847 году, и они быстро завоюют признание и читателей, и кри­тиков. Правдивое живописание, точная, выразительная речь сделали книгу ярким явлением не только в «специальной», но и в художественной литературе.

Годы не убили страсть Аксакова к ры­балке. Даже уже будучи старым и тяжело больным человеком, Сергей Тимофеевич летом каждый день в любую погоду часа­ми просиживал на берегу Бори в Абрам­цеве с удочкой в руке.

Великий русский драматург Александр Николаевич Островский всю свою жизнь вел дневники, где отображены его увлече­ния, и в первую очередь рыбалка. Особен­но он любил рыбачить в имении Щелыко­во в Кинешемском уезде Костромской гу­бернии, куда приезжал с семьей ежегодно. Жил он здесь с весны до осени, принимал гостей, писал драмы и. рыбачил.

«Если бы этот уезд был вблизи Мо­сквы или Петербурга, его бы сравнива­ли с лучшими местами Швейцарии и Ита­лии. Рыбы и дичи здесь пропасть. К нам поминутно носят то аршинных щук, кото­рые стоят двугривенный, то рябчиков или утку», – писал в дневнике Островский.

Когда собиралось много гостей, устраивалась рыбная ловля на реке Мера, в двух километрах от Щелыково. Рыбац­кую команду всегда возглавлял псалом­щик Иван Зернов, прозванный Остров­ским за рыболовецкие заслуги «морским министром». К реке отправлялись на те­легах. Впереди с неводом и прочей сна­стью «морской министр», за ним вослед – гости, а замыкал процессию Александр Николаевич с семейством. На облюбо­ванном лугу раскидывали шатры и при­ступали к лову.

Первым в воду ступал Иван Зернов, направлявший сеть. За ним шли другие рыбаки, окрестные крестьяне, они полу­чали часть улова за свое усердие. Вода в Мере холодна даже и в знойный день, так что вскоре ловцов начинала пробирать дрожь. Кончалась ловля, и рыбаки могли тут же погреться чаркой крепкого вина с закуской. Аромат приготовленной ухи со­зывал всех гостей – вот где было раздолье великое, пиршество душевное.

Как-то в одном из писем к драматургу его близкий друг поэт Аполлон Николае­вич Майков, тоже страстный рыболов, жа­луясь на здоровье, писал: «Дай Бог летом починиться обоим. А ведь, кроме шуток, рыболовство с минеральными водами по­правляет меня месяца на три». Остров­ский не замедлил с ответом: «Любезней­ший друг Аполлон Николаевич! И ме­ня рыбная ловля и вообще деревня всег­да значительно поправляет. Я уезжаю 5-го или 6-го мая до октября. У нас нет форе­лей, хариусов; но зато весенняя охота на живца интересна обилием улова. Крупная хищная рыба – щуки, большие окуни, го­лавли, жереха /шерешперы/ – хватают беспрестанно. В мае тоже хорошо берут на красного червячка лещи, но охота на живца веселее. Желаю тебе здоровья и хо­рошей охоты. Твой А. Островский».

Не менее страстным рыболовом был и известный писатель-натуралист Вале­рий Мануилович Сысоев, который много лет сотрудничал в периодических издани­ях Леонида Павловича Сабанеева. Он ро­дился в Клинском уезде Московской гу­бернии и с детства, как и Аксаков, увлек­ся рыбной ловлей.

Сысоев печатался не только в рыбо­ловных и охотничьих изданиях, но и в раз­личных юмористических журналах. Оста­вив скучную службу судебного пристава, он посвятил себя литературным занятиям и написал немало книг, главным образом для детей, в том числе «Юные рыболовы», «Среди рыб», «Приключения плотички» и многие другие. В свободное же время он брал удочку и уходил рыбачить, обдумы­вая в тиши сюжеты для своих книг.

Многие рассказы, пьесы, фельетоны и письма Антона Павловича Чехова выдают в нем большого любителя рыбной ловли, знающего в ней толк. Вспомним его сло­ва: «Ловить рыбу удочкой так приятно, что и выразить не могу». Рыбалка весь­ма благотворно влияла на творчество Че­хова. Не зря он, по воспоминаниям поэта- самоучки Ивана Алексеевича Белоусова, частенько повторял: «Я думаю, что мно­гие лучшие произведения русской литера­туры задуманы за рыбной ловлей».

Рыбалка захватывала Чехова цели­ком, способна была отвлечь его от по­вседневной суеты. «В моей бедной душе до сих пор нет ничего, кроме воспомина­ний об удочках, ершах, вершах. Не от­вык еще от лета настолько, что просыпа­юсь утром и задаю себе вопрос: пойма­лось ли что-нибудь или нет?» В сентябре 1886 года, только что вернувшись с дачи, он уже мечтал о будущих рыбалках: «Еще 6–7 месяцев – и весна! Пора приготовлять крючки и верши!»

В одном из писем поэту Алексею Ни­колаевичу Плещееву Антон Павлович со­крушался: «Жаль, что вы не рыболов. » Ему было жалко тех людей, которым не доводилось встретить рассвет на бере­гу озера или реки. Сколько они потеря­ли! «Ведь время рассвета, когда происхо­дит пробуждение всего живого в приро­де, – одно из самых замечательных чудес на свете! Сидишь в лодке или на берегу и следишь, как постепенно светлеет небо на востоке, как этот розовый свет начинает разливаться по воде, отражающей и при­брежный лес, и причудливой формы обла­ка, и светящуюся еще Луну. Вот в зарослях куги раздался мощный всплеск, и поплы­ли по поверхности воды круги. Вот вся во­да покрывается ими, малыми и большими – плавится резвящаяся рыба. А вот из за­рослей рогоза выплывает стайка шустрых утят. Они играют, перегоняя друг дру­га, и даже не обращают на рыбака ника­кого внимания. Вот подлетает камышов­ка и, усевшись на свесившуюся над водой ветку ивы, с терпеливым любопытством заглядывает тебе в глаза. Поднявшись с огромной сосны, красавец-ястреб чер­тит в воздухе широкие круги, забираясь все выше и выше. Совсем близко от лод­ки на поверхности возникли цепочки пу­зырьков – подошел лещ. Сейчас начнется клев. И такая радость входит в душу, за­полняя ее до краев! Эти мгновения оста­ются потом на всю жизнь. »

Знаменитые рыболовы

РЫБОЛОВ ИЗ ЩЕЛЫКОВО

Александр Николаевич Островский — великий драматург (русский Шекспир) считался и непревзойдённым рыболовом.

В своём имении Щелыково, что в Костромской губернии, ему были хорошо знакомы реки — Куекша, Сендега, Мера. Спокойные, широкие, текущие меж соловьиных берегов, с зарослями черемухи, малины, солнечных мачтовых сосен… Многие омута, пруды, водяные мельницы. Здесь Александр Николаевич – белокурый, высокий, широкоплечий, круглолицый, любитель побалагурить, вместе с верным другом и опытным рыбарём Иваном Зерновым в первозданной тишине ловил на удочку краснопёрых язей, пятнисто­зубастых щук, лопатистых лещей… Обдумывал свои новые пьесы. По дороге на рыбалку и обратно во время сенокоса и других сельскохозяйственных работ драматург часто останавливался и беседовал с крестьянами, другим работным людом. Запоминал их меткие поговорки, сочный говор, что потом звучали из уст героев его бессмертных пьес.

«Я вспоминаю тебя, — писал драматургу его друг Дубровский в 1874 году, — каждый день, или, лучше сказать, за каждой папироской, и ты мне представляешься сидящим на омуте с удочкой в руках».

Александр Николаевич слыл среди современников профессионалом в рыболовном деле. У него всегда имелись разнообразные снасти — крючки, лески, блёсны, закидные и самоловные (с насторожкой) удочки, отечественные и заграничные — целая коллекция!

Многие снасти драматург изготовлял собственноручно, находя в этом истинное удовольствие.

Александр Николаевич хорошо знал породы рыб, места исконного их обитания, день и даже час, когда лучше ловить, любимые их «блюда­приманки». По повадкам или по каким­либо иным признакам некоторым рыбам он иногда давал прозвища. Ершей, например, называл комиссарами… Так в те времена называли учеников бурсы, помогавшим эконому следить за качеством и количеством пищи. Собственные накопленные знания о рыбах и их повадках Александр Николаевич сверял с книгой патриарха рыболовной литературы Л. П. Сабанеева «Рыбы России». Она всегда лежала у него под рукой на письменном столе в Щелыково.

Нет, рыбная ловля с её хитроумными способами, удачами и неудачами, была для Александра Николаевича не просто хобби, как сказали бы ныне, а здоровым спортивным увлечением. Недаром драматург в одном из своих писем 30 апреля 1880 года сообщал поэту А. Н. Майкову: «… И меня рыбная ловля и вообще деревня всегда значительно поправляет».

Много лет тому назад, побывав в Щелыково и, пройдя рыболовными тропами знаменитого рыболова и драматурга, я посвятил А. Н. Островскому стихотворение «Сендега»:

Над водою сосны и берёзки.

Подустав от повседневных дел,

Александр Николаевич Островский

Где­то здесь над омутом сидел.

Ниспослал Господь с утра погоду.

И под птичий неумолчный хор

Ишь как водит, рыбаку в угоду,

Поплавком хитрющий шереспёр.*

То замрёт, а то запляшет споро

Круг за кругом возле тростников.

Есть, подсёк! Такого шереспёра

Не ловил, должно быть, и Майков.

… Не беда, что зорька догорает,

Над церквушкой дальнею склонясь,

Если сил незримо прибавляет

В час работы и в раздумья час.

*Старинное название жереха.

Замечательный русский писатель Константин Паустовский был не только тонким лириком, но и непревзойдённым удильщиком. По образному выражению Гайдара, он относился к «великому племени рыболовов», коими были Аксаков, Тургенев, Мопассан, Марк Твен и многие другие.

Плавным рекам срединной России, рыбалке, «наполненной чистейшей поэзией ужения», Паустовский посвятил немало проникновенных и ярких страниц, заставляющих каждый раз при чтении чаще биться сердца истинных рыболовов и заново взволнованно переживать.

К таким произведениям писателя относятся очерки «Памяти Аксакова» с подзаголовком «Рыболовные заметки» и цикл рассказов «Летние дни», написанные перед войной. Тогда К. Паустовский вместе с друзьями­коллегами А. Гайдаром и Р. Фраерманом — такими же заядлыми удильщиками — жил в селе Солотча Рязанской области, а в свободное от работы время они пропадали на луговых и лесных озёрах.

Сколько летних красок, запахов, названий трав и цветов, описаний облаков и гроз, метких наблюдений в этих маленьких шедеврах писателя! Они читаются на одном дыхании, как стихи, и запоминаются так же, как стихи. «… В ненастье и во время прибыли воды клёва не было. Но зато как хороши были туманные и свежие утра, когда тени деревьев лежали далеко на воде и под самым берегом ходили стаями неторопливые пучеглазые голавли! В такие утра стрекозы любили садиться на перяные поплавки, и мы с замиранием сердца смотрели, как поплавок со стрекозой вдруг медленно и косо шёл в воду, стрекоза взлетала, замочив свои лапки, а на конце лески туго ходила по дну сильная и весёлая рыба». («Золотой линь»). Так почувствовать, увидеть и написать мог только истинный рыболов­поэт! Кабинетному доке сиё не под силу…

Что же значила рыбалка, если судить об этом более объёмно и философски, в жизни и творчестве К. Паустовского? Об этом лучше всего поведал сам писатель в новелле «Осенние воды»: «…Так вот по мелочам узнаёшь что­нибудь новое: как осенью клюёт рыба, где надо искать её и ещё что­либо в этом роде, — но вокруг этих мелочей накапливается столько разговоров, встреч с людьми, всяких случаев и наблюдений природы, что мелочи приобретают гораздо большее значение, чем мы думаем, и даже заслуживают того, чтобы посвятить им эти строки…»

Такие знакомства писателю дарили и курьёзные случаи. Один из них, малоизвестный читателям, я приведу здесь.

Однажды осенью К. Г. Паустовский с приятелем возвращались из Мещёры, так прекрасно воспетой писателем, где они славно порыбачили на луговых озёрах. Добирались пассажиры до дома на товарняке, вагон которого продувался со всех сторон. В открытых дверях, свесив ноги, сидел какой­то мужик в ватнике.

В чехле под рукой у него было ружьё. Значит, охотник. Незнакомец, не обращая ни на кого внимания, самозабвенно пел. У него был густой и приятный бас.

После очередной песни Паустовский обратился к странноватому соседу:

— У вас прекрасный голос. Приезжайте в Москву. Я вас познакомлю с нужными людьми. — Он достал из кармана блокнот и карандаш, что­то записал. — Вот вам адрес.

Охотник прочитал записку и улыбнулся:

— Вы случайно не тот самый писатель?

— Как же не угадать. Много читал. О рыбалке. Об охоте… Рад, рад познакомиться. Однако позвольте и мне представиться, — охотник протянул широкую ладонь. — Александр Пирогов, солист Большого театра.

Да, рыбалка для К. Паустовского была не просто развлечением, но и своеобразной писательской «лабораторией». И она часто приносила ему богатый «улов». Только улов иного свойства, о котором удачно сказал М. Светлов в дружеской эпиграмме, посвящённой великому жизнелюбу и рыболову:

Он с удочкой стоит неутомимо,

Он знает, в чём задача рыболова, —

Чтоб не ленивой тушею налима,

А рыбкой золотой сверкнуло слово.

«ПРОТОКА» НИКОЛАЯ СТАРШИНОВА

Поэт­фронтовик Николай Старшинов был истинным рыболовом. Рыбалка для него являлась неотъемлемой частью жизни, в ней он черпал вдохновение для будущих поэтических и прозаических книг. Одну из них – сборник стихов «Протока», выпущенную в свет в середине 60­х годов, подаренную мне с дружеским автографом – я берегу особенно. В этом сборнике, как нигде в ранних, наряду со строками о любви и войне, о природе и творчестве, впервые широко были представлены стихи и о рыбалке.

Известно, что рыбалка, как и охота, древнейшее занятие рода человеческого. И об этом строки поэта: «Вопреки своим годам / Презирал он все недуги… / Ну, а чем же наш Адам / Занимался на досуге? / По грибы ходить любил / На заре в лесу еловом / А ещё? Ёще он был / Самым первым рыболовом».

Так светло и иронично встаёт перед нами прообраз первого рыболова на Земле. Это уже потом, как бы эволюционизируясь, он мог бы сказать устами поэта: «А ещё я могу на зорях / Слушать, как поют петухи, / Щук зубастых ловить в озёрах / И в сарае писать стихи».

Ни одно настоящее стихотворение не может быть написано без любви, знания предмета, метких наблюдений… В этом отношении Старшинов всегда был точен. Взять его «Протоку»: «… В ней, словно молнии, на теченье / Блещут матерые голавли». Точнее и поэтичнее схожести портрета данной рыбы не нарисуешь. Или взять того же старшиновского «Ерша»: «В чём и держится душа / У сопливого ерша?/ Ни за что её не сыщешь./ Он и сам­то весь с вершок./ Погляди: одни глазищи / Да колючий гребешок».

Повадки рыб, облачённые в поэтическую форму Старшиновым, убедительны и любой рыболов подтвердит это: «Лишь солнце обозначится / Весенним днём, / Налим под камень прячется: / «Пойдём вздремнём! / Погода нынче мерзкая – / Ну как назло, / Такое солнце резкое, / Тепло, светло. / Недомогаю очень я./ Где аппетит. / Зато зимой и осенью / Налим не спит!».

Вот тут­то одевайся потеплее. Бери рыболовные принадлежности и топай за налимом. Как говорится, в самую «налимью погодку».

Но для Николая Старшинова добыча – не главная цель. Близкие друзья поэта знали, что рыбу он почти не ел (парадокс!), а когда оказывался с уловом, то с удовольствием раздаривал его близким и соседям. Объяснение этому приоткрывается в лирическом признании поэта: «А моя любовь и страсть, рыбалка. / Вот он, окунь, у меня в руках./ Мне ж его и в воду бросить жалко, / И в мешок не опущу никак».

В этом была вся эстетическая и гражданская позиция поэта­рыболова. Его понимание красоты и отношения к древнему ремеслу человека. Увидеть и почувствовать прелесть проведённого дня возле реки, где «… В тихих водах, ряской испещрённых, / Меж сплетённых ивовых корней, / Притаился маленький щурёнок, / Спрятавшись от стаи окуней».

Потому и приятно возвращение домой в шумный город после общения с живой природой, как бы обновлённым душой и отдохнувшим на всю неделю. Идти клеверным полем, чувствовать и видеть: «… Луна, как лещ, кругла. / Ни облака, ни ветра. / И тень за мной легла / На четверть километра».

Николай Старшинов был коренным москвичом. Но он прекрасно знал все Подмосковные реки, речки, озера, пруды, карьеры. Для него тепло и радостно, как рыболовный колокольчик, звучали их названия – Медведица, Пудица, Бужа… На берегах этих водоёмов поэт провёл лучшие рассветы. Об этом же он написал и заветную книгу, посвященную своему увлечению «Любовь и страсть моя, рыбалка!».

«ВЫЛОВИШЬ КАРАСЯ — ВЫЛОВИШЬ И ЩУКУ»

Рыболовный фольклор — богат, разнообразен, красочен.

Из года в год, из века в век, от одного поколения к другому передавалась народная мудрость в пословицах и поговорках, приметах и молитвах, загадках и скороговорках, тостах и частушках… Выкристаллизовывалась, как камешки в речной воде.

И, конечно же, это касалось, прежде всего, людей, кто любит удить, пропадать у водоёма. Людей, одержимых страстью, которые даже если «рыбка да утка оставят без обутка» не оборвут общения с природой. Они всё равно пойдут к реке, ибо «авось и рыбака толкает под бока».

И там, под тенью ивы, в тишине нарождающегося утра, рыболов вам подскажет, что «крупная рыба в мелкой воде не водится». А если вдруг соберутся в небе тучи, у него и тут есть поговорка: «рыбаку дождь не помеха».

Ловится всякая мелочь — ерши, пескари. Не беда. «На всякую рыбку есть едок». А там — опять же: «Выловишь карася, выловишь и щуку». Была бы — надежда. В конце концов — «Он рыболов: пятернёй нащупает и поймает». А если к тому же удачливый — «И рыбы наловит, и ног не замочит».

Конечно, удача никогда не придёт без знаний, метких наблюдений. Вот тут­то и помогут приметы: «Зимородок успешно за мальками охотится — день тёплый». Значит, можно отправляться на рыбалку. Без плаща, налегке. К тому же сосед­рыболов не далее, как вчера, мимоходом бросил: «На молодом месяце рыба клюёт». А тут сельские мальчишки с раками пробежали. Что ж… «Много раков — к хорошему улову рыбы».

А вот пословица, как бы напоминающая: «Ёрш в первом залове — к неудачному промыслу». И уж ни в коем случае нельзя «живую рыбу домой носить — не станет ловиться».

Это плохая примета, если вы, конечно, суеверный человек.

Ну, а уж если пришли на рыбалку, то не забудьте помолиться, даже если вы атеист: «Боже, дай поймать такую рыбину, чтобы врать не пришлось!»

А чтобы, в самом деле, «врать не пришлось», в старину рыболов, приходя к реке, повторял заклинание: «Иди в воду червячок, мани рыбу на крючок. Ловитесь, карасики и язи по аршину длины, по пуду весу, а мелочь вся иди к бесу».

Открывая рыболовный сезон, наши прадеды­рыбаки непременно угощали водяного и приговаривали, приутопляя лошадь: «Вот тебе, дедушка, гостинец на новоселье: люби да жалуй нашу семью!»

У горячего костерка, за налимьей ухой, можно и расслабиться. Загадать несколько шутливых загадок друзьям: «Ехал не конём, погонял не кнутом, взял не палку, угодил не в галку, сварил не отеребил». Отгадали? То­то и оно… Это называется — рыбачить на лучину. Прадедовский способ. И о нём мало кто помнит. Разве что можно вычитать у Аксакова и Сабанеева.

А вот ещё лубочная загадка­шутка: «Пришли воры (рыбаки), хозяев украли (рыбу), а дом в окошки ушёл (вода в ячейки сети)».

И, наконец, тот самый предмет, ради которого рыболов готов несколько часов кряду мёрзнуть или «коптиться» под жарким солнышком: «Вдоль она и поперёк может двигаться без ног. Не волчица, а хвостата, и не птица, а крылата (рыба)».

К рыболовному фольклору можно отнести и палиндромы – слова­перевёртыши, когда строку можно читать слева направо и наоборот: «Ухи желал ёж и желал ежиху», «Лилипут сома на мосту пилил», «Уху за пазуху». Или такой, давно ставший народным: «Ковал поп поплавок».

Сколько изобретательности, лукавой улыбки в двух строчках!

Мне кажется, удачно сымитировала свои стихи под народные частушки современная поэтесса Нина Краснова:

…Я никак не понимала,

Ты никак не понимал:

Я тебя, рыбак, поймала

Или ты меня поймал.

… Я с матанею люблю

Ездить на рыбалку.

Я на удочку ловлю,

Ну а он на палку.

Естественно, любая удачная рыбалка (впрочем, неудачная тоже) завершается за импровизированной скатёркой прямо на траве возе воды. Тосты могут быть разными. В зависимости от увлечения человека: «Я хочу поднять кружку за огромный клад, который скоро найду!» — воскликнул археолог. «Я — за своё открытие в науке, которое сделаю!» — сказал учёный. «А я — за радость одной единственной поклёвки!», — прошептал рыболов на третьи сутки лова.

Так выпьем же, друзья­рыболовы, за скромных и настойчивых!»