Спиннинговая рыбалка на реке Шелонь
Шелонь — довольно большая река, еще в 60-е годы по ней ходили пароходы из Новгорода. Но сегодня о былом судоходстве говорят лишь останки навигационных знаков, кое-где еще стоящие на берегу. Да это и к лучшему — и река чище, и шума меньше. Наверное, и рыба также думает — она в Шелони, слава Богу, пока еще водится.
Список подводных шелонских обитателей обычен для всех северных рек — щука, судак, окунь, плотва, лещ. иногда даже угорь попадается. но редко. Так что рыболову есть чем заняться. Я люблю ходить здесь по берегу со спиннингом, любуясь красивейшими речными пейзажами.
А какое блаженство столкнуть “Казанку” в прозрачный утренний туман и закачаться на волнах! В минувшем октябре я почти каждое утро гремел цепью у деревенского причала, отвязывая свой дюралевый сейнер от поваленного дерева.
Сегодня я плыву к Попову острову — там, по заверению местных рыболовов, самые уловистые места. Идти туда на веслах чуть больше часа и попутно я решаю половить “на дорожку”, которую Л.П.Сабанеев называет “одним из самых веселых способов ловли”. 
Свой спиннинг “Commando Spin 270” с катушкой “Sigma Supra RT” 2040-035 и леской 00,28 мм я собрал еще на берегу. Теперь лишь остается поставить поводок с приманкой. Лучшая снасть для ловли “на дорожку” — для меня, несомненно, воблер.
В моем рыболовном арсенале их много — разных размеров, веса и расцветок, и про каждый из них и его трофеи я могу рассказывать целые истории.
Этой осенью Шелонь заметно обмелела после сухого лета, так что мне для ловли “на дорожку” нужен неглубоко ныряющий воблер. 
Для начала я пристегиваю к поводку золотистый “Shad Rap” SSR-7 длиной 7 см и весом 7 г.
Взмах спиннингом — и вот уже блестящая искусственная рыбка качается в шелонской воде, показывая свою спинку. Отмотав леску, опускаю дужку лесоукладывателя и налегаю на весла.
Воблер остался далеко позади, но я знаю, что сейчас он, почувствовав натяжение лески, аппетитно заиграл всем корпусом и погрузился в воду.
“Казанка” плавно и неторопливо идет по течению, а я внимательно слежу за кончиком спиннинга й стараюсь не зацепить свой невидимый воблер за пенопластовые буйки местных рыбаков, раскиданные по всей реке.
Вот и первый сигнал -вершинка моего спиннинга резко качнулась вниз, призывая меня к действию. Делаю подсечку и тут же подматываю. Но что-то больно легко идет катушка… Неужели сорвался мой сегодняшний первенец?
Лишь вытащив воблер. я понимаю причину неудачи — оба тройника облеплены тиной и травой. Значит, при нырянии он зацепился за дно. Шелонь обмелела больше, чем я думал, а ведь летом в этом месте было никак не меньше 3 м.
Ставлю воблер чуть поменьше — пятисантиметровый серебристый “Shad Rap» SSR-5 с черной спинкой. И вновь я буксирую за лодкой маленькую рыбку, но уже не боюсь ее столкновения с дном.
А вот это уже настоящая поклевка, кивок спиннинга не обманул.
После несложной, но очень приятной борьбы я, наконец, вытаскиваю свой первый трофей — в подсаче первый трофей — в Настроение становится совсем другое, а курс прежний — на Попов остров. Воблер исправно работает в толще шелонской волы, привлекая местных подводных хищников. Вскоре им соблазняются и окуни. Пока это не слишком большие экземпляры, поэтому подтаскивать их совсем легко, да и подсачек можно не трогать. Дойдя до острова, я подсчитываю свою добычу — две килограммовые щуки и 12 окуней граммов по триста. Ну что же, пока я доволен.
Попов остров расположился посреди Шелони и зарос калиной. Я встаю справа от него по течению — здесь и глубже, и есть подводная растительность, куда подходят на охоту хорошие щуки. В воду уходит на длинной веревке якорь. Людей не видно. У острова отражается в воде местных подводных хищников. Вскоре им соблазняются и окуни. Пока это не слишком большие экземпляры, поэтому подтаскивать их совсем легко, да и подсачек можно не трогать. Дойдя до острова, я подсчитываю свою добычу — две килограммовые щуки и 12 окуней граммов по триста. Ну что же, пока я доволен.
Попов остров расположился посреди Шелони и зарос калиной. Я встаю справа от него по течению — здесь и глубже, и есть подводная растительность, куда подходят на охоту хорошие щуки. В воду уходит на длинной веревке якорь. Людей не видно. У острова отражается в воде осенний лес, пестря в легких волнах багряно-желтыми красками. А в небе постоянно проплывают стаи птиц, спешащих на зиму в теплые края. Тишина и покой застыли над этим северным краем, и как хочется, чтобы эта красота была вечной… 
Место на поводке занимает золотистый толстячок “Rattlin Fat Rap” RFR-4 (4 см, 8 г), с тихим всплеском он уходит в воду и тут же ныряет на глубину. Похоже, его округлый контур очень нравится шелонским окуням — за пару часов я вытаскиваю из воды с десяток увесистых полосатых хищников.
Между лодкой и островом тянется небольшая отмель с полузатопленными кустами, и я вижу, как там окуни азартно гоняют мальков. А вот этот след уже наверняка от щуки. Надо проверить. Для такого места, я думаю, идеально подойдет серый “Jointed” J-11 (11 см, 9 г) — и вот он уже вульгарно виляет в воде задней частью.
Нет, ну это просто смешно! Мою приманку хватает щуренок-малыш, который сам выглядит не больше нее. Отпускаю попавшегося смельчака обратно и продолжаю забрасывать воблер почти к берегу. В прозрачной воде отлично видны все его движения, а я боковым зрением замечаю характерные “усы” на воде, направленные к неглубоко нырнувшему “Jointed”. Ну конечно, это щука!
Я наблюдаю, как в кино, атаку на мою рыбку: быстрое нападение — открытая пасть — захват. Полуторакилограммовая пятнистая красавица пытается освободиться от прочно засевшего в пасти тройника. Но все тщетно, и вскоре я уже подвожу под нее подсачек.
Теперь можно проверить места и на глубине. Отплываю от острова и встаю на середине реки. По якорной веревке замечаю глубину — около 3 м. Ставлю тонущий бело-голубой “Jointed” RNR- 5 (5 см, 11 г) — проверим, привлечет ли шелонских хищников погремушка, вделанная в пустотелый корпус. Сейчас на реке стоит полная тишина, и характерный привлекающий звук слышу даже я, когда приманка идет у самой воды. Я, расстроенный, сажусь на лавку и даже не замечаю, что лодка плывет по течению, удаляясь от пристани все дальше и дальше. Лишь когда “Казанка” тихо ткнулась носом в противоположный берег, я выхожу из оцепенения. 
Какая досада: в кои-то веки попалось что-то огромное, а я не смог вытащить этого незнакомца. К тому же я даже не знаю, что за рыбина мне попалась. А спросить можно лишь у моего чудом спасшегося из ее пасти воблера. Но он, к сожалению, говорить не умеет. Хотя мне показалось, что его нарисованные глазки до сих пор расширены от ужаса перед чудовищем, которое его чуть не съело.
Я уже почти в полной темноте возвращаюсь на свой берег. Привязываю чуть ли не на ощупь лодку, разбираю спиннинг и складываю пойманную рыбу в рюкзак.
А что это я так загрустил? Ведь рыбалка получилась отличной. Ну не смог я вытащить большую рыбину — значит, есть еще над чем поработать, повышая рыбацкое мастерство. Да и рыба осталась цела, пусть еще поживет моя незнакомка. А в следующий раз, надеюсь, выйду победителем при встрече с ней.
Поднявшись на берег, я оглядываюсь. Над Шелонью уже ночь и звезды россыпью отражаются в воде, качаясь в волнах фантастическим узором. Где-то на середине реки неожиданно раздается сочный всплеск могучей рыбы. А может, это мой незнакомец радуется вернувшейся свободе? Я машу ему рукой и мысленно благодарю за упорную и честную борьбу.
Я возвращаюсь домой совсем обессилевший, но это — ничто по сравнению с рыбацким счастьем. Сразу чищу всю рыбу, с удовольствием вспоминая, на что и как был пойман каждый экземпляр.
Не забыл я и про свои трудяги-воблеры. Все они почищены, высушены, а тройники на них вновь заточены.
Наконец-то все дела переделаны и можно идти спать. Но даже закрыв глаза, я продолжаю следить за натянутой леской. Ловля “на дорожку” продолжается в грезах всю ночь, и только будильник прерывает мой рыболовный сон. Я просыпаюсь с отличным настроением. Шелонь, я уже иду!
Рыбалка на реке Шелонь
Река Шелонь считается рекой средней величины. Начало она берет с болот, расположенных на границе с Новгородской областью, затем ручей постепенно принимает в себя притоки, расширяется до 30 м и течет по равнине, ускоряясь на каменистых порожках. Берега при этом имеет невысокие, глубину небольшую — 1,5-2 м. В районе г.Порхона берега становятся выше, покрываются сосновыми лесами, здесь ширина Шелони достигает 40 м. В нее попадают воды многих речек, стекающих с Судомской и Лужской возвышенностей, и в районе г.Сольцы ее ширина уже превышает 70 м, в Шимске — около 300 м, а в устье она разливается на несколько километров.
Старый механический будильник затарахтел в тишине молчаливого деревенского дома. Гостеприимные хозяева еще вечером уехали домой, в Новгород, так что моя ранняя побудка в полшестого утра сегодня никого не потревожила — на два дня я остался в одиночестве.
С трудом нахожу в этой пелене свою лодку у деревенского причала и, громыхнув цепью, сталкиваю ее в речное туманное Зазеркалье. «Казанка» дюралевым привидением пробивает плотную ватную стену и неспешно скользит на середину притихшей реки.
На шелонском фарватере лодка замирает. Мой спиннинг со свистом хлестко режет туманную вату, раз за разом посылая на разведку блесну-«вертушку». Через двадцать минут снасть наконец-то отзывается приятным упругим сопротивлением засеченной рыбы, и в лодку залетает мой первый сегодняшний трофей — красавец-окунь грамм на триста. Я вежливо пожимаю мокрый плавник полосатого «матроса», благодарю за знакомство. В течение часа моя окуневая компания увеличивается еще на десяток увесистых речных хищников, и я с удовольствием повторяю процедуру знакомства.
Щука в тумане
Несмотря на уверенный «полосатый» клев, мне все-таки хочется получить трофей повесомее, поэтому я быстро заменяю окуневую «вертушку» солидной «коле-балкой», надеясь, что ее золотистый блеск и внушительный размер — 8 см — выманят из глубины на туманную поверхность Шелони увесистую щуку.
Двадцатиграммовая «ложка» ныряет в спящую утреннюю реку, разрушая туманную тишину сочными шлепками. Минуты бегут за минутами, заброс следует за забросом, но нового знакомства я пока свести не могу. Если в течение ближайшего получаса щука не клюнет, то она так и не увидит сегодня туманных берегов Шелони — поднимающееся за лесом солнце уже начало постепенно прогревать облака, разбивая молоко над водой своими золотистыми лучами.
Но лишь только я грустно подумал, что мой сегодняшний список трофеев так и закончится на «окуневой» записи, как спиннинг резко согнулся, а фрикцион катушки отозвался визгливым сигналом тревоги, призывая к срочным действиям. Через несколько минут увлекательной игры по перетягиванию лески я, наконец-то, вижу у борта «Казанки» красавицу-щуку, величественно всплывшую из глубины Шелони с прикушенной в углу грозной пасти блесной. Доставленная в лодку подсачеком щука от увиденного на поверхности реки туманного великолепия тут же открывает в восторге свой зубастый рот. И в этом нет ничего удивительного — такая красота даже щуку не может оставить равнодушной.
Погладив по холодному пятнистому боку зубастый трофей, я решил отпустить его обратно в воду, поскольку мне на сегодняшнюю уху вполне хватит пойманных окуней. Выскользнув из моих рук, щука вежливо помахала хвостом, неслышно поблагодарив за вернувшуюся свободу.
Высоко вставшее солнце окончательно разогнало последние клочья тумана, и я, счастливый, вернулся в деревенскую гавань после фантастической рыбалки. Уже вечером, дегустируя ароматную окуневую уху у телевизора и щелкая каналами, я неожиданно наткнулся на идущий в передаче «Спокойной ночи, малыши!» столь подходящий к сегодняшнему дню мультфильм «Ежик в тумане». Нарисованный Юрием Норштейном ежик грустно думал у костра о том, как же там в тумане чувствует себя лошадь. А я — как там поживает клюнувшая сегодня щука. Помнит ли она еще увиденную утром туманную красоту?
И, заводя вечером на полшестого утра будильник, я очень надеялся опять повстречать на Шелони свою «щуку в тумане» и задать ей этот вопрос лично.
Когда улыбаются щуки
Пропахшая рыбой моя «Казанка» покинула деревенскую гавань, чтобы вновь уйти на поиски щук. Осенний ветер неторопливо гнал небольшие волны по поверхности Шелони, как будто указывал мне дорогу к заветным щучьим ямам у Попова острова. Ярко светило холодное осеннее солнце.
Рыбалка на реке Шелонь
Настроение у меня было под стать этому солнечному дню, и я надеялся, что оно станет еще лучше, когда я выловлю несколько солидных, матерых щук.
Отложив в стороны весла, принялся раз за разом разбивать зеркало воды своими блеснами. Но тяжелые «колебалки» напрасно искали в шелонском Зазеркалье кого-нибудь, кто мог на них польститься, и возвращались с пустыми тройниками.
Похоже, что сегодня на середине реки никого нет. Решил причалить к берегу. Дюралевый нос моего рыболовного сейнера с аппетитным хрустом врезается в песок, и на разведку прибрежных глубин тут же уходит зеленый виброхвост на джиг-головке.
Силиконовая обманка вприпрыжку бежит по шелонскому дну. Уже на пятом забросе какой-то невидимый силач резко тормозит ее метрах в двадцати от берега, заставив фрикцион возмущенно взвизгнуть от такого нахального нападения. Я с волнением кручу ручку катушки, боясь упустить сегодняшнего подводного первенца, который еще так и не представился. Но через пару минут увлекательной борьбы по перетягиванию лески я наконец-то знакомлюсь со своим соперником. Щука!
Зубастая красавица килограмма под три выбивает могучим хвостом каскад брызг и грозно извивается у самого берега, пытаясь освободиться от обманувшей ее искусственной рыбки. Боясь порвать леску и упустить свою добычу, я с величайшей осторожностью пытаюсь вытащить щуку на берег. Лишь только щучья голова с прикушенным в углу пасти виброхвостом чиркнула по береговому песку, как я откладываю спиннинг в сторону и собираясь перехватить свою засеченную добычу уже руками.
Но я слишком спешу гордо вскинуть руки с пойманным трофеем и не замечаю в воде, у берега, небольшой скользкий камень. Поскользнувшись на нем во время броска за рыбой, с шумом и брызгами падаю на четвереньки в воду рядом со рыбой.
Оскалив зубастую пасть в презрительной улыбке, щука мгновенно воспользовалась предоставленным шансом обрести свободу и, развернувшись, торпедой рванула в глубину. За щукой на натянутой леске заскользил в Шелонь и мой спиннинг, но я, все еще стоя в воде на четвереньках, судорожным броском успел схватить убегающую снасть.
Набрав в ботинки воды, я выскочил на берег. И по упругой тяжести на том конце снасти с радостью убедился, что щука не смогла освободиться от крючка во время моего кульбита. Я тут же забыл о своих неприятностях, и мы с зубастой насмешницей начали веселую игру по перетягиванию лески. Но теперь я был более осторожен и вскоре аккуратно перехватил рыбу за жабрами, уже не выпуская спиннинга из рук. Ура, победа!
Глядя на меня, щука до хруста в зубастых челюстях распахнула настежь свою пасть, как будто и вправду насмехалась над моим мокрым видом.
В промокших ботинках лучше ходить поменьше, и я опять столкнул «Казанку» в Шелонь, взяв в руки весла. Поставив свою мокрую обувь сушиться на лодочную скамейку, решил побыстрее согреться в своей кое-где промокшей одежде с помощью энергичной гребли, а заодно и распустить «дорожку».
Я отправил за корму на поводке одного из моих лучших «дорожечных» охотников. Серебристый финский воблер от фирмы RAPALA, отпущенный от лодки метров на пятьдесят, быстро нырнул в Шелонь, уперевшись в волны своей внушительной прозрачной лопастью. Я не отводил взгляда от кончика спиннинга, который уверенно раскачивался от виляющей походки идущей под водой приманки. Через двадцать минут воблер подтвердил высокое звание «дорожечного» специалиста, заставив резко дернуться вниз вершинку удилища.
Я тут же вскочил со скамейки и сделал размашистую подсечку. Ага, значит, не зря совершил заплыв мой боевой воблер — на том конце лески упругими толчками заходила сильная рыба. Выкачивающими движениями спиннинга я постарался облегчить работу своей катушки, все ближе и ближе подтягивая к борту лодки клюнувшую рыбу. И вот метрах в десяти от «Казанки» наконец-то всплыла красавица-щука, и весила она никак не меньше моей первой смешливой подруги.
Еще раз поскользнуться в броске за добычей я уже не боюсь, ведь на корме в полной боевой готовности лежит вместительный подсачек. Опустив его в воду, начал буксировать уставшую от борьбы щуку к борту лодки, надеясь быстро взять добычу в сетку.
Но у этой щуки своя хитрая тактика, и так просто сдаваться она не собиралась. Заметив в воде подставленный подсачек, рыба тут же продемонстрировала свое мастерство подводного плавания, выполнив на месте эффектный разворот на 180 градусов. Но бегству на глубину помешал торчащи й из пасти воблер, который тут же зацепился свободным тройником за сетку.
Я суетливо забегал у борта «Казанки», не зная, за что хвататься -за спиннинг или за подсачек. Видимо, выражение моего лица при этих манипуляциях было настолько комичным, что щука буквально затряслась в беззвучном приступе рыбьего смеха, открыв в широкой ухмылке свой зубастый рот. От столь энергичных движений головой эта «юмористка» сможет освободиться от колючего тройника, поэтому я решил форсировать события. Двумя руками быстро втаскиваю в лодку изрядно потяжелевший подсачек с висящей сбоку зацепившейся щукой.
Несмотря на проигрыш, настроение у щуки веселое, и, перевалившись за борт, она отпускает очередную шутку, легко смахнув могучим хвостом аккуратно разложенные на лодочной скамейке коробочки с блеснами и воблерами.
Пока я осторожно собирал рассыпанные снасти, боясь наступить голыми ступнями на колючие тройники, пойманная рыбина продолжала кататься по дну лодки в приступе «щучьего» смеха, явно издеваясь над неловким рыболовом. Да уж, ну и смешливая же мне сегодня попадается добыча!
Я и не заметил, как шелонское течение неторопливо сплавило «Казанку» к Попову острову. Опустив на веревке за борт якорь, я решил обстучать здешние ямы донными блеснами.
Сделав красивую дугу, в Шелонь нырнул киевский «Мастер» с заданием зацепить на дне что-нибудь солидное. Веду ступенькой тяжелую «вертушку», контролируя ее поведение вершинкой спиннинга. После паузы, когда блесна коснулась дна, я почувствовал едва заметный тычок по снасти и тут же подсек.
Но что-то больно легко вращается катушка. Ах, вот в чем дело — на тройнике из воды показался всего лишь небольшой судачок с грустными стеклянными глазами. Нет, малыш, возвращайся-ка быстрее обратно, тебе с таким настроением точно будет не по себе в компании моих веселых щук.
«Мастер» раз за разом изучал шелонские глубины и, наконец-то, соблазнил своим золотистым лепестком какого-то хищника. Уходящая в воду леска рывками дергалась в разные стороны, и вскоре я познакомился с автором этих силовых упражнений, заметив на поверхности темную спину полукилограммового окуня. Такие красавцы нечасто попадаются мне на Шелони, поэтому действую я осторожно, и вываживание затягивается.
Губы у окуня слабые, и я опасаюсь, что крючок, на который сел окунь, во время долгого подъема со дна уже разработал в них солидную дырку, поэтому я поспешил поднять полосатого в лодку, не обращая внимания на опасно изогнувшийся кончик спиннинга. И сделал я это очень вовремя — лишь только бывалый «матрос» увидел под собой дно рыболовного судна, как тут же отцепился, запрыгав веселым танцором под лодочной скамейкой. Я машинально бросился за упавшей рыбой и тут же больно ударился коленкой о деревянное сиденье. Потирая ушибленное место, взял в руки редкий окуневый экземпляр и заметил, что и этот шелонский хищник смеется над моей неуклюжестью, вытянув в рыбьей ухмылке свой выдвижной рот. Вот же насмешники какие!
И я, несмотря на боль в коленке, непросохшую еще одежду и сырые ботинки, также улыбаюсь, радуясь красивой теплой осени, отличному клеву и живописным береговым пейзажам. Возвращаясь в деревенскую гавань совершенно счастливым человеком.
Холодный ноябрьский ветер гонит по Шелони упругие холмики крепких волн с белыми кудряшками и с силой толкает мою «Казанку» в дюралевый борт, мешая ловить на «дорожку». Приходится причаливать к берегу, чтобы отсюда попробовать соблазнить спиннинговыми приманками местных щук.
Рыбалка на реке Шелонь
Пробить плотную стену встречного ветра будет совсем непросто, поэтому пристегиваю к поводку свою самую тяжелую «колебалку» — 30-граммовый золотистый «Атом». Резко распрямившийся кончик удилища как из катапульты запустил красиво изогнутый снаряд на середину Шелони, заставив пронзительно свистеть на ветру стаскиваемую со шпули леску. Но раз за разом моя героическая блесна грустно выныривает из пенных волн у самого берега, так и не сумев познакомиться в осенней холодной воде с достойным представителем щучьего рода.
Поплавочная ловля с берега тоже успеха не приносит. Промучившись под ветром часа четыре, я без единой пойманной рыбки возвращаюсь домой, промерзнув до костей на берегу Шелони. Но в деревенском доме моего друга я быстро отогреваюсь у камина. Увы, вместо ароматной ухи из свежепойманных рыб на обед мне приходится варить суп из пакетика. Большего стыда для настоящего рыболова и не придумать!
Решил отвлечься от грустных мыслей с помощью чтения. В книжном шкафу снял с полки шестой том полного собрания Константина Паустовского и открыл страницу с интригующим заглавием «Памяти Аксакова. Рыболовные заметки». Если уж сегодня рыба не ловится, то надо хотя бы порадоваться за известного писателя, пережиная вместе с ним его рыболовные удачи.
Один из рассказов называется «Осенние воды», и я через пару минут с интересом слежу за интригой ноябрьской рыбалки Паустовского на реке Прорве — старом русле Оки в Мещере. Как и я сегодня, Константин Георгиевич поначалу столкнулся с полным бесклевьем в ветреный день. Колхозник, складывавший рядом сено в стога, дал писателю простой совет: в такую осеннюю погоду ловить надо на течении, где вода находится в движении, но чтобы ветер не мешал ни рыбаку, ни рыбе. В общем, надо было найти небольшую заводь с легким течением, где бы защита от порывов ветра исключала появление сильных волн на поверхности воды.
Получив такую подсказку, Паустовский уже через час сидел на Прорве в тихой бухточке, с волнением наблюдая, как поплавок медленно и осторожно топят холодные, будто ледышки, окуни.
А что, подобный совет как нельзя лучше подходит и для меня в эту ветреную ноябрьскую погоду!
И на следующее утро я отправился на поиски подходящей тихой гавани на берегу Шелони. Замерзшую за ночь «Казанку» энергично подталкивает в корму веселый ветерок,заставляя ее лихо мчаться по течению среди скачущих волн, как будто это парусник. Я почти не пользовался веслами, благодаря ветер за помощь.
Через полчаса мой дюралевый клипер на хорошей скорости причалил к песчаному берегу у небольшого ручья, впадающего в Шелонь. Местные жители почему-то называют этот миниатюрный приток Соленый ручей, хотя вода в нем совершенно пресная, даже привкуса никакого не имеет, я специально проверял ее на вкус.
Это местечко у ручья я знаю давно. Оно очень тихое. Поскольку этот берег Шелони нежилой, здесь никогда не встретишь ни одного человека. Оно идеально подходит для ловли «по-паустовски», поскольку от ветра небольшую гавань надежно закрывает высокий берег, поросший старыми осинами. К тому же я надеюсь, что небольшой ручеек вымывает в Шелонь ароматное облачко питательной мути из личинок насекомых и органических осадков, зазывая в бесплатную столовую местных рыб.
Вытаскивая лодку на берег, любуюсь прозрачными осенними пейзажами засыпающей перед зимой северной реки с голыми деревьями на берегу. Замечаю, что несколько толстых осин на берегу повалены. Неужели ветер был таким сильным? Что-то здесь не так.
Поднявшись к грустно лежащим на земле осинам, я понял, что ветер здесь совершенно ни при чем. Каждое дерево у места перелома было изящно обработано на конус, как будто неизвестный дровосек аккуратно потрудился, оставив на стволе характерные сколы. От такой столярной работы тут же, рядом, лежал внушительный холмик осиновых щепочек, который мог принадлежать только одному речному мастеру — трудяге-бобру. Выходит, работящие грызуны, как и я, облюбовали себе это тихое место у красивого ручья.
Но, пройдя вверх по Соленому ручью, я так и не увидел бобровой плотины. Может, пушистые столяры передумали и ушли в другое место?
Заняв место в наполовину вытащенной на берег «Казанке», я размотал свою поплавочную удочку, насадил червячка и забросил снасть. Вскоре поплавок замер на темном зеркале воды караульным солдатиком. В тихой гавани у ручья моего бальсового часового ветер почти не тревожит, лишь шелонское течение неторопливо перемещает поплавок, приближая его к поваленному в воду дереву.
И тут я замечаю, что он стал тихонечко тонуть. Делаю подсечку и тут же чувствую приятное упругое биение на том конце лески. От волнения резко дергаю удочкой, и в лодку наконец-то залетает моя первая добыча на этой осенней рыбалке — полосатый красавец-окунь. Он совсем ледяной на ощупь и почти не трепыхается в руке — наверное, приготовился зимовать в покое.
За первым «матросом» раз за разом клюют его собратья, так же медленно и осторожно погружая поплавок в воду, в полном соответствии с описанием поклевок из рассказа «Осенние воды» Константина Паустовского. Неторопливые окуни не пытаются заглотить червя целиком, а просто берут его в пасть вместе с крючком. Одного червя хватает на десяток полосатых. А летом статистика была бы точно более простой: один червяк -один окунь.
Рыбалка на реке Шелонь
Раз за разом поплавок повторяет простую технологию сегодняшней рыбалки — заброс, тихий заплыв по течению, и вот уже красная антенна медленно уменьшается в размерах, сигналя мне об очередном подошедшем окуне. В белом ведерке, стоящем в лодке, уже не видно дна от черных спин пойманных окуней. Я безмерное счастлив. Спасибо, Константин Георгиевич, я с вашей подсказкой не остался без рыбы в этот холодный и ветреный ноябрьский день!
Свою окуневую удачу я решил отметить пикником. Почистил пяток самых толстых рыб, наколол их на заточенные палочки, развел костерок и воткнул их с подветренной стороны. А чтобы тушки не просто пропеклись, а еще и аппетитно закоптились, можно воспользоваться осиновыми щепочками, которые уже заготовили хозяйственные бобры. Намочив в шелонской воде солидную горсть щепы, высыпаю их в хорошо разгоревшийся на ветру костер. Из-под утихших было языков пламени тут же повалил плотный густой дым, целиком покрыв моих окуней. Через двадцать минут ароматное вкуснейшее блюдо — «Паустовские» окуне, закопченные на рожне — было готово.
За все хорошее приходится платить. И за полученное сегодня удовольствие на рыбалке
Шелонь потребовала от меня физических усилий — обратный путь с уловистого места домой мне предстояло идти уже против ветра и течения. Но, упираясь веслами в скачущие волны и поеживаясь ОТ ударов ноябрьского ветра, я все равно пребывал в прекрасном настроении. Ведь я сегодня провел на реке замечательный рыболовный день — поймал отличных окуней по совету любимого писателя, да еще и закоптил их на берегу с помощью речных трудяг-бобров. К тому же рыбы после такого экзотического пикника у меня осталось с избытком, и сегодня у камина я буду вновь перечитывать томик любимого Паустовского, вкусив на ужин ароматной и честно заработанной ухи.