videoadd.ru

Скачать MP3, MP4, WEBM, 3GP, M4A

Лучшие приколы на охоте. Охота на зайца и кабана #1

Время продолжительности видео: 16:27

Видео от: Victor PROG

Дата загрузки видео: 6 months ago

Просмотры видео: 3376895

ОХОТА — ЭТО не только ценный мех . Приколы на охоте.

Время продолжительности видео: 7:52

Видео от: Aleksandr Petrichuk

Дата загрузки видео: 3 years ago

Просмотры видео: 1139866

Охота! Лучший приколы!

Время продолжительности видео: 13:01

Видео от: Funny videos / Смешное видео

Дата загрузки видео: 1 year ago

Просмотры видео: 698842

Приколы на охоте и рыбалке. Новая подборка приколов.

Время продолжительности видео: 9:59

Видео от: Victor PROG

Дата загрузки видео: 1 month ago

Просмотры видео: 41490

#11 Необычные случаи на охоте!

Время продолжительности видео: 10:40

Видео от: Ivan Man

Дата загрузки видео: 3 years ago

Просмотры видео: 1562122

Подборка свежих приколов на рыбалке и охоте!

Время продолжительности видео: 7:28

Видео от: Funny videos / Смешное видео

Дата загрузки видео: 2 years ago

Просмотры видео: 3194413

Приколы на охоте #3. Новогодний выпуск 2021

Время продолжительности видео: 10:51

Видео от: Victor PROG

Дата загрузки видео: 3 months ago

Просмотры видео: 263188

Приколы на охоте Самая смешная подборка!

Время продолжительности видео: 10:16

Видео от: Crazy Fox

Дата загрузки видео: 2 years ago

Просмотры видео: 16706

Приколы на охоте. Ржачная подборка приколов

Время продолжительности видео: 2:54

Видео от: По таежной тропе

Дата загрузки видео: 1 year ago

Просмотры видео: 7876

Необычные случаи на охоте!

Время продолжительности видео: 12:08

СМЕШНЫЕ ПРИКОЛЫ НА ОХОТЕ И РЫБАЛКЕ 2020 / Лучшие приколы

Дубликаты не найдены

бляттт. одноклассники и до сюда добрались. почему нет подписи ржака? без нее целевая аудитория не поймёт

А есть полуторачасовое видео?

Ловля леща на мормышку. Плохая погода лещу не помеха

Ещё раз убеждаюсь в эффективности макарон в качестве прикормки. Зачем люди бахают килограммы покупной прикормки, когда можно купить пачку макарон за 20 рублей!?

Накануне вечером мы сделали очередной закорм макаронами дабы удержать леща на точке. Всё бы ничего но весення погода непредсказуема. Вроде весна, а погода аномальная и резкое похолодание сменилось резким теплом. Но всё равно решили пойти и попробовать поймать леща утром. Сразу на эхолоте было видно, что лещ стоит под лунками, но первые 1.5 часа он напрочь отказывался проявлять активность. Может надо было закормить сразу по приходу, но так как глубина в месте лова около 8 метров прикормкой его можно было разбросать по окружности, потому выбрали выжидательную тактику. Тишину по началу нарушал ёрш. Но через какое то время, когда ветер начал дуть ещё сильнее лещ пошёл есть. Считаю для такой погоды вполне неплохой результат.Всем НХНЧ.

Гигантский Каранкс: Рыба-пожиратель птиц

Сегодня мы познакомим вас с уничтожителем рыб — Гигантским Каранксом.

Наш герой любит поплескаться в уютных лагунах среди рифов в акватории Красного моря, а также вблизи берегов Тайланда, Индонезии, Филиппин, Сейшел и Малайзии, но больше всего гигантских каранксов живет у берегов Африки и у Гавайских островов.

Жители последних всегда уважали эту рыбину, но не за интеллект или охотничьи навыки, а за силушку богатырскую. Каранкс даже является символом мужества и олицетворением непобедимого воина. Пойманная на крючок рыбёха скорее сама утащит тебя на дно, чем даст себя выловить.

Поэтому в махаче с рыбаком один на один чаще всего победа остаётся за каранксом. И немудрено, удержать беснующуюся тушу в 60, а то и в 80 кг надо постараться. К тому же, ростом килька-переросток тоже удалась, средняя длина рыбы 1-1,2 м.

Но путь от малька до непобедимого воина тернист и труден, так как родители из каранксов никудышные. Отметав пару миллионов икринок, мамка бросает своих детишек на произвол судьбы. Малькам придётся выживать в спартанских условиях открытого моря самостоятельно. 80% из них станет кормом для других рыб. Но 20 % выживут и превратятся в ненасытный смерч.

Молодняк добывает пропитание сообща: стая загоняет более мелких ракообразных, головоногих и рыб в западню, окружая добычу со всех сторон. Ну а дальше, каждый жрёт то, что успеет поймать.

С возрастом каранксы становятся опытными охотниками и группа распадается, чтобы никто не путался под. эээ, плавниками, и не распугивал добычу. Старички охотно объединяются только в одном случае — за охотой на дельфинов и черепах! Вы думаете, что ими движет слабоумие и упорство? Скорее бесстрашие и амбиции. Не забывайте, каранкс — символ мужества. А титул надо периодически подтверждать.

Но далеко не охотой на дельфинов прославился этот гигант. На типичный вопрос: «рыба или птица?» каранкс с удовольствием выберет последнее. Жертвами таких гастрономических капризов становятся зазевавшиеся у водной поверхности крачки.

Да, рыбья охота на птиц не в новинку. Акулы, пираньи и щуки тоже жрут пернатых за обе щёки, но почему все лавры достались нашему герою? Потому что все вышеперечисленных товарищи добывают птиц, отдыхающих на воде или стоящих у кромки, а наш герой ловит их налету!

К такому делу птицеед подходит очень продуманно. Он долго преследует жертву, наблюдает за её поведением. Охотнику необходимо прикинуть, сколько весит крылатая тварь, как быстро она может вспорхнуть и с какой скоростью она это сделает. Только после всех этих вычислений каранкс нападает, причём в большинстве случаев успешно.

Но непобедимым птицееда назвать тоже нельзя. Мы можем сколько угодно петь дифирамбы бесстрашному математику, но промышленное рыболовство беспощадно даже к этой отважной рыбе. В год добывают по 4-10 тонн каранкса! Благо, гиганты хорошо плодятся, и их численности сейчас ничего не угрожает. Пока.

Тайга зовёт (р. Енисей и притоки, дер. Бахта)

Редкого морского ангела увидели в лунке сахалинские рыбаки

Подробнее об этом удивительном моллюске здесь

Вместо утки принес рыбу

Рыбак психанул

Мальчик, здесь рыбы нет

Лиса-попрошайка

ПРОХЛАДНО ЧЕ ТО

Окунь клюёт, но холодно сука! Мороз нестрашный, больше морозит леденящий ветер. Однако от него, можно спрятаться в заливах, что собственно мы и делали.

По рыбалке не густо, максимум на лунке серия из 7 штук в режиме лифта. В остальном 2-3 на лунке, 1-3 на лунке.

В целом побродили неплохо, бицуху подкачали, рыбу половили, вкусным, горячим чаем, отогрелись.

Приключения «учителя успеха» в тайге. Часть 9. Мой первый сезон в таежном. санатории!

Впервые я оказался в тайге осенью 2017 году, напросившись в ученики к охотнику из народа кето Сергею Ивановичу. По сравнению со второй поездкой в тайгу, дневник которой я недавно закончил, первый раз поехал буквально в таежный санаторий. Вместо 10 изб 3, из которых реально использовались только 2. Вместо путиков средней протяженностью 15 км коротыши в 3-5 км. Вместо переходов в 8-12 часов с грузом прогулки в 4-5 часов почти налегке, т.к. постоянно возвращались на базовое зимовье.

Сергей Иванович у своего базового зимовья

Базовая избушка большая, комфортная, с двумя широкими нарами, с высоким потолком, красивым видом из окна на реку, с баней.

Вид из окна базового зимовья Сергея Ивановича

По тайге один почти не ходил, всегда под присмотром опытного 48-летнего охотника, который родился и вырос в таежной деревне, охотится с детства. Обильная еда с таежными деликатесами, по 3 рюмки разведенного спирта за обедом, послеобеденный сон, вечерние разговоры, шахматы, чтение, просмотры фильмов. Иногда по просьбе Сергея Ивановича включал ему ролики Меняйлова, которые он начал смотреть после того, как в предыдущий сезон взял на охоту моего будущего напарника Юру. Как видите, условия прямо-таки комфортные. Ну, чем не таежный санаторий?

Надо сказать, что даже в таких условиях с непривычки в тайге было страшновато и тяжело морально. Я житель каменных джунглей, всю сознательную взрослую жизнь прожил в Питере. С детства отец, желая мне лучшей доли, не давал ничего делать руками, приучал работать головой – шахматы, книги, золотая медаль в школе, красный диплом в университете, продажи, интернет-предпринимательство. Навыков работы руками не было никаких. Единственное, мне всегда нравилось рубить топором дрова.

А тут вместо привычных офисов, кафешек, кинотеатров и клубов тайга, зимовье, собаки, соболь и постоянная фантазия, что меня где-нибудь подстережет медведь. Хорошо, что Сергей Иванович постоянно балагурил, его юмор помогал снять моральное напряжение. Ниже короткая нарезка его стёбов.

Еще охотник постоянно разводил меня на лоха, пользуясь моей технической безграмотностью. Например, показывает свой нож и говорит, что он заточен не на правую, как у меня, а на левую сторону. Я думаю, какая еще левая-правая заточка, никогда не слышал. Но может я просто не знаю, что такое бывает? Беру два ножа, свой и его, внимательно разглядываю, не вижу никакой разницы. Сергей Иванович продолжает подзуживать: «Ну как ты не видишь, по-разному ведь заточены». Я морщу лоб, пытаюсь понять, в чем отличие. Потом вижу, что он уже еле скрывает смех, понимаю, что опять меня разводил.

Или отходим от очередного настороженного капкана. Охотник спрашивает, увидел ли я, что капкан другой. Я спрашиваю, как другой, такой же как и все? Сергей Иванович опять с деланным возмущением начинает выговаривать, как можно не отличить шведский капкан от российского. Но наличие одного шведского капкана среди кучи российских меня насторожило, я внимательно вгляделся в его лицо и опять же увидел сдерживаемую насмешку, на этот раз быстрее понял, что меня разводят. В видео ниже охотник рассказывает про то, как разводил меня с ножом и капканом.

В тайге я убедился, что к категории удачливых не отношусь. И дело не в отсутствии опыта на охоте. Не зря ведь говорят, что на ловца и зверь бежит. На Сергея Ивановича он действительно бежал или летел, а на меня нет. Помню, охотник уехал на побывку домой, а я остался в тайге один с собакой. Две недели ходил я по одному путику, где в первый месяц было больше всего глухарей, за это время собака не облаяла ни одной крупной птицы. Затем по этому путику приезжает на Буране (российский снегоход) из дома Сергей Иванович. Из-за обилия снега ему пришлось отцепить корыто с грузом и оставить в тайге. На следующий день по готовой буранице он поехал за корытом, собака побежала с ним. На обратном пути она облаяла ему крупного глухаря, которого охотник благополучно добыл.

Или другой пример. Вышел я как то один на путик в сторону избы родного брата Сергея Ивановича. Пошел просто так, прогуляться, рябчиков добыть, если получится. По пути провалился одной ногой в болото, пришлось дойти до избы Юрия Ивановича, просушить вещи. Возвращался сильно позже, чем обещал. Шел пустой, птицы мне не попалось, расстроился. Не доходя до базы метров 300-400 увидел рябка. Выстрелил в него, мне показалось, что попал. Роюсь в снегу, не могу найти. На выстрел пришел Сергей Иванович, начал меня материть, что я заставил его волноваться.

Вместо того, чтобы извиниться, я попытался перевести внимание охотника на подстреленного рябчика, мол, не могу найти в снегу, потом отругаете, помогите лучше. Сергей Иванович немного успокоился, начал вместе со мной искать птицу. Вслух высказывал сомнения, что я ее добыл. В итоге охотник плюет на поиски, прямо при мне поднимает от земли глаза и показывает на дереве четырех рябчиков, которые как заказу нас дожидаются. Причем, несмотря на грохот выстрелов дробью из 12 калибра, который должен был спугнуть трех рябчиков при первом же выстреле, они не улетели. Удалось добыть всех четырех. Рябчики тут были не пуганые, но сидеть на ветке после двух-трех выстрелов, когда сородичи у тебя на глазах камнем летят на землю, это перебор.

Не пуганый рябчик сидит на берёзе

Надо же, я за несколько часов в тайге увидел только одного рябка и то не смог добыть, а приходит Сергей Иванович, поднимает глаза наверх, тут же находит четырех рябчиков, которых при нем добываю, что называется, «против всех законов физики»

Почему в городе я не ощущал так явственно нехватки удачливости? На Большой земле все сглаживало наличием денег, заработанных на продаже курсов «успешного успеха». Трендеть, как говорится, не мешки ворочать. Короче, всегда можно было выехать за чужой счет, пустить пыль в глаза дорогой машиной, часами, шмотками. А в тайге этот номер не прокатывал. Птице и зверю было плевать, что у меня налобный фонарик Petzl , термос Stanley , GPS -ка Garmin и т.д. Так что я сумел прочувствовать свою неудачливость по полной программе.

Что интересно, чуйка, интуиция, «прицел» (не знаю, как правильно назвать) были настолько сбиты, что из двух вариантов – хорошего и плохого – тянуло к плохому. К примеру, лает собака, у меня просыпается сильнейший азарт, желание чуть не лететь на эту полайку. Сергей Иванович говорит, что это белка, идти не хочет. А мне не верится, настаиваю, что там соболь (это при моем то опыте охоты). Идем проверять, точно, белочка. В другой раз оставшись один выхожу на соболиный след. Вижу, что собака устремилась по следу. И с удивлением обнаруживаю свое сильнейшее нежелание идти за ней. В голове проносится миллион сомнений, почему не получится добыть этого соболя – снег глубокий и собака не догонит соболя, слишком далеко идти, заблужусь и т.д.

Также я непроизвольно всё делал, чтобы не добыть глухаря, которого на словах добыть очень хотел. Самый верный случай произошел 12 ноября, за день до моего дня рождения. Сергей Иванович как раз уехал домой несколько дней назад, я один в тайге, со мной собака. Вернулся с путика на зимовье, поел, отдыхаю, слышу, лай метрах в 50 от избы. Оделся, взял ружье, иду на полайку. Почему то решил, что лает на белку или еще на кого непонятного. Короче, несерьезно отнесся, начал собаку ругать в полный голос, мол, на кого ты там тявкаешь. Поднимаю взгляд и не верю глазам – глухарь на вершине елки метрах в 25 – сидит смирно и никуда не улетает несмотря на мои разговоры.

Дыхание перехватило, сердце начало учащенно биться – это ведь мой праздничный обед, подарок на 33хлетие. Замолк, сделал несколько осторожных шагов в сторону, спрятался за дерево, медленно снял с плеча ружье. Пока собака лаем отвлекала внимание птицы на себя я прицелился в голову глухарю, нажил на курок, но выстрела не последовало – осечка. Как потом выяснилось, ударили холода, один из стволов начал на морозе стрелять через раз. Решил бить из другого ствола. Но глухарь успел убрать голову за ветку, спрятался всем телом за хвоей.

Я вспомнил слова Сергея Ивановича, что на небольшом расстоянии можно бить прямо через ветки. Испугавшись, что он может улететь, быстро выстрелил, глухарь как ни в чем не бывало поднялся с ветки и был таков. Разочарованию не было предела. Совет бить через ветки мне был дан по поводу рябчика, которого загораживала достаточно жидкая растительность. А тут я стрелял по глухарю, да еще через густые ветки. Мудак, да и только. Ближайший час я страдал – тайга мне сделала подарок на день рождения в виде глухаря, который был настолько терпелив, что даже не улетел от моего шума. А я умудрился в упор его не добыть.

В этот сезон мне не удалось добыть ни одного глухаря или копалухи. Хотя шансов было около пяти. То спугнул, еще не успев как следует подойти; то вроде держал на мушке, но решил не по делу, что надо подойти поближе, чтобы бить наверняка, а он улетел; то подкрался хорошо, вышел на убойную позицию, ветки не мешают, но бил пятым номером дроби прямо ему в грудь – самое защищенное место; то неплотно прижал ружье к плечу и при выстреле не удержал ствол ровно. Короче, перепробовал много способов, как не добыть глухаря в тайге.

Большое количество неудач заставило размышлять, как прервать эту поганую серию. Начал вспоминать, что слышал на тему удачливости. Единственным для меня источником информации по этому вопросу были на тот момент ролики Меняйлова. Прикинул, зачем мне глухарь? Конечно, чтобы затем хвастаться на Большой земле — мотив говёный, мягко говоря. Надо найти более правильную причину. Решаю, что если идти на следующий сезон охотиться к Андрею на участок, там рябчиками ловушки не насторожить, нужна птица покрупнее. Если не смогу добыть, то подведу охотника. Надо суметь. И вот, на следующее же утро мне удается добыть косача. Это не глухарь, конечно, но уже и не рябчик.

После добычи первой крупной птицы переживания за свою кромешную неудачливость немного отпустили. А то было вообще тоскливо: сохатого не добыли, соболя мало, даже глухаря и того не мог добыть. А еще Юра, охотившийся в тот год с Андреем у него на участке, меня подкалывал по рации – поговорим несколько минут, новости друг другу расскажем и он мне заявляет: «Ладно, пойду глухариные грудки с салом на котлеты покручу в мясорубке». Вот гад, думал я, специально издевается.

Но птица птицей, а самой азартной, на мой взгляд, оказалась охота на соболя из-под собаки. Даже несмотря на то, что он меньше лося, но его хитрость, если соболь попадется матерый, делает его иногда неуловимым даже для опытного таежного охотника с 50-летним стажем. Но и добыча такого зверька приносит большую радость. Именно поэтому многие промысловики не хотят отказываться от охоты из-под собаки в пользу более прибыльного «промышленного» способа, когда делаются путики по 25 км, вешается куча капканов и весь промысел сводится к объезду путиков на снегоходе и настораживанию ловушек чуть ли не сходя со снегохода. Попавшие в капкан соболя снимаются тоже практически не отрывая зада от сиденья снегохода. Я как раз хотел написать отдельную статью про добычу соболя из-под собаки. Вот и посвящу этой теме следующую часть дневника. Продолжение следует, а видео для затравочки.

Негородские новости. Вечернее

День прошел в мелких заботах. Даже не прошел, а словно бы растворился в подступающих сумерках. Зимний день в тайге короток, а забот очень много. С утра пораньше по путику обойти ловушки. Идешь по лыжне, дышишь звонким воздухом, наполненным морозом и висящими мелкими снежинками, дышишь тишиной и бесконечным небом над головой. Вслушиваешься, всматриваешься, вдумываешься. Зимой тайга звучит совсем не так, как летом. Зимняя тайга словно бы всегда настороже, нет в ней летней беспечности и буйства жизни. Где-то под снегом тихонько шуршит мышь, стараясь не привлечь ничьего внимания, звонко тенькает какая-то мелкая птаха, превратившаяся на морозе в пушистый шарик, долбит промерзшое насквозь дерево дятел.Лось шумно глодает молодые осинки, ему почти некого бояться в зимней тайге, кроме волка.

А тайга молчит. Не хрустят ветки, не шумят на ветру кроны деревьев. Даже в ветреные дни березы вместо привычного шума издают тоненький тоскливый то ли свист, то ли вой. Зима — грустное время, мрачноватое и тяжелое даже в солнечные дни. Сегодня солнце так и не показалось, с утра до темноты в небе серая хмарь, вот-вот сыпанет снегом. Весь день обходил ловушки и к избе пришел уже перед самыми сумерками. Знаете, такое время, когда солнце уже скатилось вниз и вот-вот нырнет в снег. Все вокруг замерло, воздух стал прозрачным, тусклый желтоватый солнечный свет осторожно пробирается между враз потемневших древесных стволов, неуверенно пока обозная тени.

Изба маленькая, приземистая, со слепым окошком у самой земли. Труба от печки едва высовывается из огромного сугроба, лежащего на покатой крыше, нужно сбрасывать. Да и к избе пробиться не так просто, низкая дверь заметена полностью. Ну ничего, дело насквозь привычное. Лопата предусмотрительно устроена под крышей, так что осталось только поплевать на руки и за работу. Для начала дверь откопать и печку растопить, пусть избушка тепла набирается. Пока откопал, семь потов сошло. Распрямился, куртку расстегнул, шапку на затылок сбил, дышу, по сторонам поглядываю. Прямо над головой на молодой сосенке устроилась белка, по зимнему времени особенно красивая. Глядит на меня, забавно склонив голову набок, но без особой настороженности. Знает, что обижать не стану. Тихо вокруг.

В избе темно, и без того маленькое окошко до полвины занесено снегом. Затеплил старинную керосинку, и сразу как-то уютно стало, по-домашнему. Теперь в буржуйку немного бересты и растопку, пару-тройку полешек. Все, можно разжигать. От печки сразу потянуло горьковатым дымком, пара минут, и она уже гудит ровным пламенем. Набил старый закопченый чайник снегом и на печку его. Гоячего чайку попить после ходового дня — первое дело. Крышу почищу и за готовку возьмусь, за весь день маковой росинки во рту не было.

Вот вроде все сделано. Чай запаривается, похлебка варится, принесенный с собой припас по балкам развешан да на полках устроен, дрова наколоты и в тепло занесены.

Люблю дрова колоть, да и никак без них в зимовье. Каждый раз, приходя на избу, обязательно сушину с собой тащишь. Запас он карман не тянет, мало ли что бывает. Иной раз провалишься в ручей, остынешь и на следующий день в горячке мечешься, сил только дров подбросить и чаю сварить. А не будь готовых дров, и что делать?

Промерзшее до звона дерево раскалывается с хрустом, почти не расходясь на щепу. Взмах топора за взмахом, поленья со стуком разлетаются в стороны, из печной трубы тянется к темнеющему небу тонкий синеватый дымок. Хорошо.

После ужина сижу на устроенной за глухой стеной лавке, провожаю день. Солнце почти совсем уже улеглось спать, небо на западе плавится в остатках солнечного света, по розовым сугробам раскинулись синие тени. Из-за спины, с потемневшего уже востока ощутимо тянет ночной стынью и почти слышно, как ночь крадется на мягких лапах, затягивая небо звездным пологом. Скоро, скоро волки выйдут на охоу и понесется над тайгой исполненный голодного азарта вой. Странное дело, но всякий раз, когда слышу этот вой, подкатывает к горлу какой-то первобытный страх, хотя мне в избе бояться нечего. Но этот страх нутряной, нерассуждающий, он из тех времен, когда зверье безраздельно правило здесь, не притесненное человеком.

Да, пора в избу. До ночи обдирать добытых соболей, шкурки мездрить и присаливать, ружье почистить нужно, на завтра припас с собой приготовить.

Утром подъем и снова на путик, до следующей избы. так и проходит промысловая зима, в пути от избы к избе, в постоянной работе. Одно только и спасает от одиночества и рутины — таежная красота. Осмотришься по сторонам, и вроде не один ты, а часть этого кружевного холодного мира.

Фото Сергей Усик и Закир Умаров

Братское водохранилище

Зимняя рыбалка

Охотничьи и рыбацкие избушки на Белом море

Летом был в байдарочном походе по островам Белого моря (в Карелии), недалеко от города Беломорск. В том районе на море много островов, которые находятся на небольшом расстоянии друг от друга. Это позволяет (в хорошую безветренную погоду, конечно) без особых усилий переплывать с одного острова на другой используя байдарку с вёслами. Практически на каждом крупном острове есть так называемые заимки — домики, оборудованные для жизни в период охоты и рыбалки. Такой домик позволяет пережить непогоду, согреться, переночевать. Обычно там есть всё самое необходимое для выживания и он не заперт на замок. Вот фотографии некоторых домиков, которые мне встретились в походе.

Зимой на реке

Как рыбачат разные животные? Несколько интересных стратегий

Ловить рыбу — это тебе не травку круглые сутки щипать. Скользкая тварь так и норовит вырваться из смертельных объятий. Рыбу не победить одной лишь грубой силой, в своей стихии она словно… ну… рыба в воде? Потому многочисленным желающим отведать свежих суши приходится придумывать целые стратегии по добыче нежного и вкусного мяса.

Медведь незаметно подкрадывается к ничего не подозревающей рыбе.

На своё горе рыбы отличаются крайней доверчивостью. Например, они верят, что зелёная кваква кидает отобранный у уток хлеб в воду, чтобы подкормить своих жабродышащих друзей. К несчастью для последних, кваква использует крошки как приманку, а рыбка быстро переселяется на пмж в желудок птицы.

Перед ловлей рыбку обязательно нужно прикормить!

Кот-рыболов тоже использует наивность водоплавающих. Так как хлеба в непролазных джунглях Индии нема, он привлекает рыб своей… лапой. Киса будоражит водную гладь, имитируя движения насекомых, барахтающихся на поверхности. Рыбки, что повелись на лёгкую добычу, сами ею становятся.

Света, сколько можно в ванне торчать? Уже час не вылазишь!

Значительных успехов в рыбной ловле достигли медведи и многочисленные виды цапель. Хитрые животные стоят на мелководье и усиленно притворяются элементом местного пейзажа до тех пор, пока рыба не поверит в то, что рыбаки являются частью окружения. Один точный «хвать» и у речного жителя нет шансов на спасение.

Техникой птиц и медведей в своё время пользовались и люди. Правда вместо мощных лап и клювов они пользовались гарпунами.

Но чтобы ловить рыбу как настоящий мастер, нужно думать как рыба, жить как рыба. Быть рыбой. Никто не справляется с ловлей морских тварей лучше, чем другие морские твари. Так, удильщики и рыбы-лягушки преисполнились в познании настолько, что отрастили на своих телах удочки! Длинный отросток с бутафорным червячком так и манит наивных морских обитателей.

У удильщиков конец их наживки светится, поэтому глубоководные рыбы сами плывут в пасть морскому чудищу, как мотыльки на свет.

Вывод прост: для удачной рыбалки сотни видов снастей и удочек не обязательны — достаточно природной соображалки и ловкости лапок.

Приключения «учителя успеха» в тайге. Часть 3. Что помогало нам преодолевать всякую жесть в тайге?!

В первых двух статьях я описывал всякую жесть, которая с нами приключалась. Но не думайте, что в тайге был сплошной поток негативных эмоций, а мы с Юрой – два мазохиста из Москвы и Санкт-Петербурга, которые взбесились с жиру на сравнительно легких заработках интернет-предпринимательства и решили хапнуть горя в диких условиях. Тайга дарила многие радости, некоторые из которых недоступны на Большой земле.

Ленки, пойманные на спиннинг

Первая статья удовольствий – рыбалка. По осени – это спининг, а зимой – подледный лов. В тайге рыбы больше, она крупнее, выбор рыбы интереснее – себе оставляешь ленков, сигов, хариусов, собак кормишь щуками.

Вторым источником радости была охота, непосредственная добыча птицы или соболя. В тайге ты не ждешь добычу специально. Ожидание напрягает, время еле тянется, начинаешь изводить себя сомнениями, а вдруг ничего не добудешь. Ты постоянно чем-то занят – чинишь ловушки, настораживаешь их, скачешь по кочкам на болотах, стараясь не упасть и т.д. – и вдруг доносится лай.

Услыхав собак, сразу оживляешься. Идешь на звук и пытаешься определить по громкости и азарту лая, на кого гавкают. Увидев среди деревьев собаку, проверяешь, куда направлен взгляд собаки – если вверх, значит там птица или соболь, а не медведь или лось, значит, можно подходить ближе. Поняв, на какое примерно дерево она лает, начинаешь подкрадываться. Стараешься наступать тихо и приближаться к нужному дереву так, чтобы от птицы или соболя тебя закрывали деревья. В этот момент находишься в состоянии нервного напряжения и какого-то азарта одновременно – непередаваемые ощущения.

Подойдя на достаточное расстояние, пытаешься разглядеть в кроне деревьев птицу или соболя. Они замерли, чтобы не выдать себя, не шевелятся. Поиск их в кроне может занять несколько минут. Но это не напрягает, а наоборот, нравится, т.к. продляет удовольствие от процесса. Иногда приходится поменять ракурс, чтобы осмотреть другие ветки деревьев, тогда ходишь вокруг нужного дерева, внимательно его осматриваешь.

Но вот птица найдена (добыче соболя из-под собаки я бы посвятил отдельный пост, насколько это бывает сложно и интересно одновременно), в этот сезон чаще всего то были глухари. Подкрадываешься к нему на расстояние выстрела дроби – 30-40 м, желательно сбоку, чтобы при выстреле попасть в крыло. Вскидываешь ружье, прицеливаешься, задерживаешь дыхание, стреляешь. Если все сделал правильно, не поленился соблюсти определенный ритуал, о котором расскажу в другой статье, то глухарь либо камнем, либо кубырем летит вниз. Бежишь к нему, чтобы собаки не успели его разорвать. Тут же на месте отрезаешь лапки и даешь их собакам, чтобы вознаградить за работу и замотивировать дальше искать птицу. Очень приятно нести увесистого глухаря (4-5 кг примерно) до рюкзака, который оставил на путике, а еще показаться с добычей напарнику, мол, не лопухнулся, добыл.

Третье большое удовольствие в тайге – это еда после «трудов праведных». Переходы от избы до избы у нас занимали в среднем 15 км, с учетом уходов с путика на полайки легко доходило до 20 км. Все это с приличным рюкзаком, который мы по неопытности нагрузили почем зря – много батареек для налобного фонаря, патронов, электронная читалка, запас еды (включая сало и сливочное масло), спальный мешок, туристический коврик, дачные тапки и мн.др. Раскольный потом над нами смеялся, приводя в пример знакомого старовера, который для облегчения веса даже ручку у алюминиевой ложки отпилил и на каждой избе делал ее из дерева. Плюс в рюкзаке может быть 1-2 птицы, пара соболей. На себе несешь ружье, топор, сумку с привадой, на ногах лыжи. Переход с избы на избу у нас мог занимать от 8 и до 12 часов (один раз лоханулись и шли 23 часа!), энергии затрачиваешь очень много, успеваешь проголодаться страшно.

Мой рюкзак, нагруженный всем подряд

В тайге я понял, что на Большой земле не испытывал настоящего голода, а значит не получал той радости от приема пищи, которую может получить человек в тайге. По приходу на избу сразу растапливаешь печь, а пока согревается изба, открываешь бочку с продуктами, достаешь что-нибудь вкусное. После дневного перехода все рецепторы во рту настолько восприимчивы к вкусу, что даже выпитая водка кажется сладкой. Даже простое юбилейное печенье, на которое в городе не стал бы смотреть, поедаешь понемногу, смакуешь каждый кусочек. Или нагреваешь на печке галету, мажешь джемом «Махеев» и вкушаешь по кусочку, закрывая глаза от удовольствия. А уж если приходишь на зимовье, где есть сохатиная (лосиная) печень, это вообще ни с чем не сравнить — секунд по 30 обжариваешь с двух сторон куски сантиметровой толщины и дальше не могу подобрать слово, чтобы описать, насколько это вкусно. Первая волна удовольствия от еды прочувствована, изба немного согрелась, можно раздеваться и приступать к готовке ужина.

Такие разминки чем-то сладким нисколько не перебивали нам аппетит. Ужины у нас готовил Юра, завтраки и кормежка собак были за мной. Чаще всего Юра натапливал прилично сала, обжаривал там нарезанную глухариную грудку или сохатину, добавлял гарнир, который не «оттягивает вкус» от мяса (например, рис или макароны, но никак не гречка). И мы на двоих не спеша съедали огромную сковороду мяса с гарниром, которое буквально плавало в сале. Затем выпивали по 3-4 кружки чая с печеньем, сгущенкой, джемом. Кстати, отдельный разговор про сгущенку. Обязательно Рогачевская, хотя и она в 2019 году испортилась. Даже банки 2012 года из старых запасов Андрея были вкуснее, чем вновь привезенные нами. За сезон мы уничтожили с Юрой больше 100 банок сгухи на двоих, исходя из нормы 1 банка на двоих за день. И это не считая меда, джемов, повидла, печенья, пряников и др. сладостей.

Ужинаем на избушке с охотником и его младшим братом в мою первую поездку в тайгу

И вот даже после такого плотного ужина иногда сидишь и думаешь, что еще небольшая добавка бы зашла легко и с удовольствием. Андрей, сын Раскольного, рассказывал нам, что в первые два года в тайге так наедался после путиков, что сидел минут 30 и не мог пошевелиться, даже прилечь, настолько наедался. Потом, конечно, охотник привыкает и не ест так много. Но с непривычки организм просит еще и еще. И даже несмотря на такие пайки раз в неделю приходилось перестегивать ремень еще на одну дырочку туже.

После ужина мы переходили к четвертому нашему наслаждению в тайге – чтению. Так как мы были отрезаны от окружающего мира, рации у нас не было, то просыпался сильнейший информационный голод. Раскольный рассказывал, как завезя новые журналы Роман-газета на участок, он по 3 дня не мог оторваться от чтения и откладывал охоту, пока не дочитает какой-нибудь интересный роман. У нас с Юрой были электронные читалки у каждого, заряда которой хватало на целый круг по участку (до 2х недель), а на базовой избушке мы их подзаряжали от power-банков. Так вот, как то у меня разрядилась читалка за 2 избушки до базы, так я с удовольствием читал какой то непонятный роман, который дома выкинул бы за ненадобностью. А что уж говорить про чтение какой-нибудь особенно интересной книжки или сценария ролика писателя-шекспироведа Меняйлова, которых мы много закачали в читалки – они залетали просто на ура. А уже времени обдумать прочитанное на переходах с избы на избу была масса.

Пятое удовольствие в тайге — шикарные виды природы. Чаще всего в тайге хорошая погода, светит солнце. И тогда даже равнодушного к природе человека тайга поражала своими красотами. Лучше один раз увидеть, поэтому просто приведу пару фото.

Повторюсь, в тайге все воспринимается как то острее, чем на Большой земле. Поэтому, несмотря на регулярные трудности, к которым мы относились по разному – то философски, то с матерком – вышеперечисленные регулярные крупные радости плюс куча мелких компенсировали все с лихвой. Тем более, что самый сложный наш период в тайге – подъем на участок – закончился через 12 дней. А на участке мы уже чувствовали себя более уверенно, чем в лодке. Для Юры это был уже 4ый сезон (первый с охотником с 50летним стажем в тайге Раскольным, второй с охотником кето Сергеем Ивановичем, третий – самостоятельная охота на малом кругу с 4мя избами под присмотром среднего сына Раскольного Андрея), а для меня 2ой (первый с кето Сергеем Ивановичем). Хотя у Сергея Ивановича был «таежный санаторий» — участок маленький, изб всего 2, путиков 5-6, переходы между путиками 5-7 километров.

Здесь же у нас с Юрой было 10 изб на 2х кругах (Большой и Малый круги). На Малом круге Юра охотился один сезон, а Большой круг должен был увидеть впервые.

Карта участка, где мы охотились

Впереди нас ждало еще много работы – найти путики (на GPS у нас были отмечены только избы и по нескольку капканов на путиках, треков путиков не было), отремонтировать ловушки на соболя, насторожить ловушки привадой, хотя бы по 2 раза проверить ловушки до возврата в деревню к Новому году. При этом надо было умудриться не разругаться в хлам с напарником, хотя дерьма из меня лезло в первый месяц изрядно. Я даже какое то время всерьез испугался, что по приезду на Большую землю Юра скажет нашим общим знакомым, что со мной дела лучше не иметь. Но об этом в дальнейших статьях…

Сдаю экзамен охотнику на проверку сети в свою первую поездку в тайгу

Негородские новости. Волчье время

Ночевал как-то в тайге.

После целого дня ходьбы выбрался из распадка на утес да там и затаборился.

Место удивительно красивое. Неглубокая впадина на крутом боку засыпанной снегом каменистой гряды, над головой щедрым пологом раскинула лапы лиственница, по сторонам от ветра закрывают пушистые елки. А перед глазами — залитая закатным розовым светом долина, в которую выходит распадок. Вот в конце этой долины и стоит деревня, куда я шел тогда.

Притоптал снег и за лапником пошел — стемнеет скоро, надо успеть к ночи приготовиться. Нарубил лапника да сушняка натаскал. Пару валежин притащил добрых — они всю ночь гореть будут. Вообще это место люблю очень, по пути в деревню и обратно всегда здесь ночую. Ветрам сюда хода нет, да и вид открывается замечательный. Нальешь чаю в кружку, сядешь у костра и день провожаешь. Солнце медленно сваливается за гору, погружая мир в лиловые сумерки. Тихо. Только первые звезды звенят на морозе да костер потрескивает.

Пока костром занимался, пес кружил вокруг, обеспокоенно принюхиваясь и вслушиваясь в какие-то только ему слышные звуки. Тревожится что-то. Ладно, посмотрим. К огню ни один зверь не подойдет.

Котелок над огнем пристроил — похлебку буду варить. Если в зимней тайге есть возможность похлебать горячего, отказываться не стоит. Быстро настрогал сала и бросил в котелок, пусть топится пока. Луковицу почистил и порезал, к салу добавил, чуть погодя набил котелок снегом прямо поверх сала с луком.Теперь только крупу забросить и будет похлебка добрая. Можно и пару картофелин, но у меня нет с собой.

Ужинали почти в темноте. Солнце скрылось, последние его лучи заливали красным золотом вершины гор. Блаженное тепло разлилось по телу, жаркий костер заставил расстегнуть полушубок и сдвинуть на затылок шапку. Хорошо. В руке кружка с горячим чаем, костер потрескивает. Ночь стылая, мороз подступает со всех сторон. Луна пришла на смену солнцу, залила горы мертвенным светом и как будто бы добавила холода. Волчья ночь.

И ту из-за спины, словно услышав меня, завыл волк. Рядом где-то. Его тоскливый, исполненный какой-то тоски вой летел и бился над горами, заставляя всех вокруг притихнуть.

Пес нервно скалил зубы и принюхивался — услышал давнего недруга и родича. Мне порой казалось, что он и сам волк, настолько он дома в тайге. А волк меж тем завыл снова, и в этот раз чудилась мне в его вое ярость. Будет большая охота.

Тут же ему откликнулся волк с другой стороны долины, а чуть дальше и еще один, и еще. И скоро многоголосый вой летел над долиной, заставляя волосы на загривке подниматься помимо воли. Есть в этом хищном кличе какая-то жуть, что-то такое, что рука сама к винтовке тянется. Хотя я точно знаю, что волк к огню не подойдет никогда, а все одно — жутко. Одно слово — волчья ночь. Посидели немного да и спать улеглись. Точнее, я улегся, а пес так и сидел, вслушиваясь в темноту.

. Завтрак много времени не занял. Притоптал огонь, присыпал снегом и все,пора. До деревни к вечеру только и доберусь. Прошли по гребню коры и начали спуск в долину. Тропа крутая, но проходимая, невпервой. Чуть погодя вышли на открытый склон — мой самый любимый участок спуска. Я встал на лыжи, пристроил за спиной мешок поудобнее, винтовку в руки. Ну, с Богом!

Толкнулся и покатился вниз, разгоняясь все быстрей. Ветер в ушах свистит, снег под лыжами тоже свистит. Пес рядом бежит, стелется в длинных прыжках, но отстает все же. А я мчусь под гору, и от скорости и радости дух захватывает! День солнечный, ясный, морозный, красота вокруг небывалая!

Докатился до одиноко стоящей елки, остановился, переводя дух, оглянулся. Ух, откуда я скатился! Высоко и отсюда смотреть страшно. Пес догнал, ткнулся холодным носом в ладонь, крутнул хвостом. Ладно, пора идти. Чуть пройдя, остановился как вкопанный — дальше, за рекой, стая волков гнала маралуху. Я видел их очень ясно. Маралуха мчалась по снегу, высоко подкидывая задние ноги и пытаясь ударить копытами слишком близко подобравшегося волка. Но не уйдет. Никогда не уходят. Вожак догнал ее в три могучих пряжка и повис на шее, стремясь перехватить яремную вену. Кровь брызнула на снег, маралуха стояла, дрожа всем телом. но ноги подломились, упала. Вот и состоялась большая охота у волков. Теперь будут пировать.

Мы обошли занятых добычей охотников, не привлекая внимания — ни нам, ни им это не нужно. К вечеру только дошли до деревни. Я очень обрадовался, увидев наконец в закатных лучах крайние дома. Дошли.

О вреде отечественного телевидения

Та зима выдалась не очень морозной в самом начале, и поэтому зимник открыли аж перед самым новым годом. Ребята в далекой таежной деревеньке на севере Томской области ждали нас с посылками как манны небесной. Сигареты у них подходили к концу да чай, ну и патронов как водится надо довезти. Они там в режиме жесткой экономии, а мы до них пробиться никак не можем. Такова специфика таких вот деревень, отрезанных от внешнего мира водой. Деревенька эта стоит на острове между трех больших рек — две Кети и Обь-матушка. И 4 месяца в году сидят они на своем острове безвылазно. Весной ждут, когда лед сломает и унесет вместе с топляком, а осенью — когда лед встанет и по нему пустят машины. Главное транспортное средство – поживший «Крым» или «казанка», ну и машины есть, по острову кататься

Мы и сами уже извелись, нас ждали таежные озера с окунями-горбачами и щуками героических пропорций. И вот, наконец, долгожданная весть — зимник открыт. Сборы долгими не были — все давно уже готово для поездки. На всякий случай и карабин с собой, все-таки в тайгу едем, не на прогулку. Покидали все в машину и в путь. Ехать семь с лишним сотен верст, так что выехать лучше пораньше, чтобы посветлу проехать побольше. До Колпашево долетели без приключений, в Тогуре еще разок заправились до полного, канистры наполнили тоже, и на выезде, к зимнику. В тайгу заехали уже по темноте. Форсировали одну речку, за ней другую, и покатили. Ротор проходил недавно, дорогу пробил и прикатал, но после него уже прошел добрый снегопад. Дорога петляет по ночной тайге, временами вкатываясь на кочкарники или выбираясь на не очень крутые взлобки.

Мостик с ограничением в 5 тонн нас вполне устроил. Мы ведь знаем, что по нему лесовозы груженые пробираются, так что нам бояться нечего. Едем. Тайга вокруг стоит красивая и какая-то в лунном и звездном свете торжественная, звонкая. Остановились подышать да размяться немного. Тишина в тайге оглушительная. Мороз давит хорошо за сорок, сигарета тлеет почти моментально. И вдруг совсем рядом с нами с оглушительным пушечным треском лопается сосна. Я даже подпрыгнул от неожиданности, а товарищ только усмехнулся, вроде как он не из пугливых. Ну-ну.

Перекурили и снова в прокуренное нутро заслуженного походного аппарата — впереди почти полторы сотни верст по тайге. Несколько раз перебирались через деревянные мосты, пару раз пришлось пробивать переметы, но добралсиь все же. Мороз придавил совсем уж основательно, на улице хотелось находиться как можно меньше. Но половину продукции в машине не оставишь — померзнет за ночь. Поэтому торопливо обнялись с хозяевами и как можно быстрее перетаскали все в дом.

— Банька готова, парни. Давайте с дороги под венички, а там и поговорим — Вовка, хозяин дома, дружески хлопнул меня по плечу.

Сказано — сделано. Банька у Вовки добрая, жаркая. Плеснув на камешки немного кипятка, расположились на полках, напитываясь теплом. Каждая клеточка тела потягивалась и покряхтывала от удовольствия. Все ж таки баня — первое дело. Но долго преть не стали, время уже хорошо за полночь, хозяевам спать надо, да и у нас завтра подъем. Сначала забросим посылку парням, потом на озеро, окуня душить.

В мечтах я уже был на льду, поэтому чуть не пропустил тост «Ну, за приезд», чего со мной обычно не случается. Опрокинули. Промороженная насквозь, ледяная тягучая водка холодным ручейком провалилась в желудок и взорвалась там, ударив в голову теплой искристой волной. Бррр, хорошо. Крепкий груздок захрустел на зубах, вызывая приступ неконтролируемого счастья. Тут главное не затягивать, вторая порция должна упасть сверху незамедлительно, закрепляя эффект. И только после этого можно приниматься за еду. Котлеты из сохатого с жареной картошкой и ледяным молоком — это что-то. Кто послабже, те без молока, а я так вот люблю очень. Разлили по последней, вздрогнули, я поднес рюмку ко рту в надежде замахнуть и закусить, когда мы услышали за окном рев снегохода — кто-то летел по деревне на бешеной скорости. Греть не стал, выпил, и в ту же секунду в сенях забухали чьи-то тяжелые шаги.

Тяжелая, обитая войлоком дверь открылась, впуская в дом клубы стылого пара. И в этих клубах словно посланец ледяной преисподней материализовался Петруха, один из двух братьев-леших, как их тут называют. Был он одет в легкие трико, растянутую на рукавах тельняшку и здоровенные валенки. На голове задом наперед нахлобучена самошитая шапка из волка. Как-то не по погоде одет товарищ. Щуплый на вид, заросший диким волосом до самых глаз, он сбил шапку на затылок и рявкнул неожиданно густым для своей комплекции басом:

Вовка спрашивать не стал, просто принялся одеваться. Переглянувшись, мы тоже полезли в так надоевшую за сегодня теплую одежду. Я не утерпел, спросил, влезая в боты:

-Медведь окно вышиб, в доме он. Санька в подпол сиганул, а я в дверь выскочил и сюда.

Верилось в сказанное с некоторым трудом — перегаром от Петрухи несло хоть закусывай.

-Так ты бы это… дыхнул на него, он бы и кончился там — попытался пошутить мой товарищ, но наткнувшись на Петрухин оценивающий взгляд, смешался и шутить перестал.

Через пару минут Вовка уже заводил свой «Буран» – Петрухин дом на другом конце деревни, на самой окраине, идти долго. Товарищ уселся за Вовкой, я устроился за спиной у Петрухи, и мы рванули с места. Карабин я держал на коленях, готовый стрелять в любой момент.

Вот и дом, небольшой и ладный, с высоким крыльцом. Выходящее на улицу окно было выбито полностью, вместе с рамой. В неверном свете луны и звезд была видна четкая цепочка следов, ведущая от тайги прямо к дому Петрухи. Вовка тоже это заметил. Загоняя патроны в стволы, он поинтересовался, кивая на следы:

— Не, у меня в сарае рыба, здесь даже запах, сам же чуешь.

— Так а ты-то чего, первый день что ли? – Вова защелкнул ружье и залез на снегоход, пытаясь через окно разглядеть происходящее в доме. Я, стараясь не шуметь, полез на дровяник, с него комната должна быть видна через окно на другой стороне дома. Картина, которая открылась передо мной, заставила меня проморгаться – все же выпили, да и устали очень, мало ли…

В углу комнаты мигал синими вспышками телевизор, показывали политическое шоу под руководством главного по пропаганде с какой-то птичьей фамилией. У дальней стены стоял стол, скатерть с него вместе со всей снедью и прочим валялась на полу. Там же лежала перевернутая табуретка. Других разрушений заметно не было. У стены напротив телевизора стоял диван. Старый, советский еще, продавленный скрипучий диван, я не раз на нем сиживал. Но сейчас на диване сидел медведь. Худой, какой-то весь клочковатый, он именно что сидел. Рядом с ним на диване лежала бутылка из-под водки. Пустая.

— Денис – громким шепотом позвал меня Вовка – Ты как думаешь? Он Саню сожрал на закуску или без закуси пил?

Петруха забрался рядом со мной и сейчас во все глаза смотрел на то, как медведь сидит на его диване и смотрит телевизор, только что в ладоши не хлопает при особенно удачных репликах. Но видно, что очень сопереживает. Пока мы за ним наблюдали, картинка в телевизоре сменилась и с экрана полилась песня Владимира Семеныча «Охота на волков». Мне показалось, что косолапый даже притопывать начал в такт звучащей песне. Он, мне кажется, готов был слезу пустить по своим пушистым зубастым друзьям. Но не пустил.

— Вова, надо его как-то выманивать – Петруха был настроен решительно.

Ну да, все верно. Если его в доме застрелить, потом там же и разделывать, и обдирать… Не отмоешь.

— Как ты его выманишь-то? – огрызнулся Вовка – Станцуй ему или спой. Он вон, видишь, ценитель прекрасного.

Петруха ругнулся под нос, и тут подал голос мой товарищ:

— Водки ему надо налить, точно говорю. Флакон уговорил и сидит, еще ждет…

— Точно. Ты сгоняй тогда, а Петруха с ним пока договорится — Вовка сплюнул под ноги.

— Вов, не сильно он большой, вытащим – я уже готов был стрелять.

— С одной пули уложишь?

— Давай, а я подстрахую…

И в этот момент косолапый сполз с дивана и направился куда-то вглубь дома.

— Стреляй! – рявкнул Вовка и рванул к выбитому окну.

Времени на раздумья не было. Еще миг, и медведь скроется из виду. Потянул спуск…

— Б-бам! – приклад боднул в плечо, медведь дернулся вперед, и тут выстрелил Вовка.

— Куда?! Куда ты в задницу ему стреляешь?! – Петруха был вне себя.

Медведь осел было на задние ноги, но потом поднялся и скрылся из виду. Я соскочил с дровяника во двор и поспешил обойти дом, Вовка пошел с другой стороны, мимо входной двери.

Я уже зашел за угол, когда услышал крик и выстрел дуплетом. М-мать, Вовка пустой! Быстрей, быстрей…

Я выскочил из-за угла, держа карабин у плеча. Вовка сидел у забора, над ним стоял Петруха с занесенной для удара лопатой, мой товарищ опасливо выглядывал из-за забора – у него ружья не было. Медведь лежал на земле, задняя часть на ступенях, из ноздрей тянулись кровавые вожжи. Вроде готов.

Вовка медленно переломил стволы, гильзы вылетели в снег. Так же медленно достал из кармана патроны, зарядился и попытался встать, но не смог, оскользнулся и… выстрелил дуплетом! Петруха рухнул как подкошенный, Вовка уставился на него с выражением ужаса на лице. Мой товарищ одним рывком перемахнул забор и оказался возле Петрухи, принялся ощупывать его…

— Че ты меня щупаешь, иди медведя щупай!

Вовка, осознав, что Петруха невредим, обмяк. Поскольку на выстрел медведь не отреагировал, я счел его мертвым. Подошел ближе, присмотрелся – не дышит. Ткнул карабином на всякий случай – нет реакции. И тут вдруг откуда-то из-под крыльца с грозным рыком вылетел Петрухин кобель и вцепился медведю в ухо. Ну да, ну да, самое время…

Я уселся на крыльцо рядом с медведем. От его шкуры остро пахло псиной и почему-то тухлятиной. Вовка поднялся наконец, повесил ружье на плечо, помог подняться Петрухе.

— Вова! Ты чего творишь?! Я чуть в штаны не наделал, ты бы хоть предупреждал. У меня оба заряда вот здесь прошли! – он чиркнул себя по затылку – Я прям ощутил, как мне голову отрывает.

— Петруха, прости – Вовка покаянно опустил голову. А как иначе, залет серьезный, за такое спрос обычно учиняют.

И тут за моей спиной скрипнула дверь, и раздался хрипловатый голос Саньки, Петрухиного брата:

— А че, косолапый все?

Нашел о чем спрашивать…

Сидя за столом, мы выслушивали удивительную историю Петрухиного гостеприимства.

— Собрались мы с Санькой посидеть. Я мяса нажарил, картошки, водки Санька принес, да и у меня было. Сидим, значит, угощаемся – Пертуха непроизвольно сглотнул – Слышу, за окном ходит кто-то. Ну, думаю, Леха пришел (Леха живет через два дома). Я к окну – не видно там, темно. Я к дверям, открывать. И тут удар, окно внутрь влетает, а следом медвежья рожа. Саня сковородку хвать и ему по морде, а сам в подпол. Медведь в дом, да ловко так, а я в дверь и к вам. Все, дальше вы знаете…

Собравшийся в доме народ загудел, зашумел, посыпались шуточки… Дальше была пьянка, и на озеро мы утром не поехали. Главный вывод, который мы сделали после тщательного разбора – вредно смотреть отечественные политические программы.

Он очень любил лыжи и таежную тишину, и обычно старался добираться до зимовья своим ходом. Чара, его собака, полностью разделяла эту любовь, да и странно было бы, если бы было иначе: Чара – маламут, любовь к тайге в ее крови. Каждый раз, когда он собирался на зимовье, она заранее угадывала это каким-то своим удивительным собачьим чутьем, и каждый оставшийся до выезда день с нетерпением заглядывала ему в глаза.

В этот раз он готовился к выезду дольше обычного – не отпускали дела, и когда, наконец, загрузил в машину все необходимое, счастью Чары не было предела. Она радостно прыгала вокруг него и порывалась помогать, толкала лбом в бедро и прикусывала пальцы, всячески пытаясь ускорить отъезд. Когда машина уже мчалась по трассе на север, Чара устроилась на своем законном месте справа от него и сосредоточенно смотрела вперед, вывалив розовый язык и демонстрируя в улыбке вершковые клыки.

Ехать им часов десять, никак не меньше, и то только если погода останется такой же ясной и не налетит вдруг метель. Цель их путешествия – затерянная в тайге деревенька на пару десятков дворов, где только старики и остались. На лето приезжают к ним дети, привозят внуков, и наполняется деревня радостным гомоном. Но зима – стариковское время. С Михалычем Иван познакомился три года назад, когда в очередной раз приехал на осеннюю рыбалку. Шумных компаний он не любил и старался вырываться в такие выезды в одиночку. Неделя на берегу дремучей в здешних местах реки, когда на пару десятков километров вокруг кроме тебя и нет никого – верх блаженства. Поначалу, конечно, было страшновато вот так нырять в тайгу без компании, но со временем убедился – тайга шум не любит, а компания почти всегда означает полное отсутствие тишины.

Михалыч вышел к его костру бесшумно, просто вдруг возник из темноты. Бросил к костру добрую охапку дров, поздоровался и уселся рядом, поставив перед собой старый выцветший брезентовый рюкзак. Небольшая лайка быстро обнюхала Ивана и улеглась на самой границе круга света от костра.

— Меня Иван Михалыч зовут, но привычнее просто Михалыч – заговорил гость, вынимая из рюкзака нехитрый припас: банку домашней тушенки, булку хлеба, пяток отварных яиц, луковицу и несколько запеченных картофелин.

— И меня Иваном кличут – Иван улыбнулся и протянул Михалычу кружку с ароматным чаем. Тот с удовольствием сделал большой глоток и блаженно сощурился:

— Добрый чай варишь, тезка. Ужинал?

— Да вот только собрался.

— Ну тогда я к столу, да с тушенкой, из сохатого. В этот год хорошего быка взял, пудов на двадцать, никак не меньше. – Михалыч открыл банку, напластал хлеба толстыми ломтями и принялся выкладывать на них тушенку. – А ты пока вон яички почисти…

Иван чиниться не стал и быстро очистил яйца и луковицу, снял с тагана котелок с густой наваристой похлебкой и выставил перед Михалычем. Тот потянул носом и довольно крякнул:

— Ох и душистое варево! На-ка, отведай…

За ужином Михалыч расспрашивал Ивана о последних новостях:

— Газет у нас тут нет, электричество на три часа дают только, так что телевизор я не смотрю – некогда.

Иван обстоятельно рассказал все, о чем помнил из новостей: сам он тоже телевизор не жаловал.

Уже когда они пили чай, Михалыч спросил:

— А чего это ты, Ваня, в тайге без собаки? Не страшно? Медведей у нас ох как много, и не все они в зиму сытыми идут. Рискуешь.

— Да к огню, поди, не выйдет. Ну и есть чем приветить, если пожалует.

— Это еще суметь надо, приветить-то – Михалыч с сомнением посмотрел на Ивана.

— Сумею – Иван усмехнулся, и усмешка вышла жесткой. Помолчали, провожая день. Михалыч скормил своей лайке остатки ужина и принялся обустраивать себе место для ночлега.

— Давай в палатку, Михалыч. Места в ней много.

— Я лучше у костра, привык уж. Ночью сухо будет. А палатки ваши – баловство одно.

Иван пожал плечами и полез в палатку –утром его ждал ранний подъем…

Утром Михалыч сказал, прощаясь:

— У меня зимовье недалеко отсюда, я как раз туда сейчас иду. А живу в деревне, в Соколовке. Знаешь такую? На излучине стоит.

— Знаю. На лодке мимо хожу часто, там еще магазин прям на берегу.

— Точно. Так ты это…в гости заезжай если рядом случишься.

— Хорошо – Иван улыбнулся и крепко пожал Михалычу руку…

С тех пор он бывал у Михалыча часто, и осенью, и зимой. Дед жил один и Иванову обществу был искренне рад. Да и Иван к Михалычу тянулся – дед оказался мудрым и бывалым таежником, и своим опытом охотно делился. Именно Михалыч уговорил Ивана взять собаку, за что Иван ему был безмерно благодарен. Чара привнесла в его жизнь много нового, но самое важное – она стала его другом, преданным и настоящим.

В этот раз они добрались до Соколовки ближе к ночи. Михалыч уже напарился и пил чай, глядя в окно. Фары Иванова внедорожника заприметил издали, и вышел открыть ворота. Чара выскочила из машины, радостно обнюхала Михалыча, обнюхалась с Тайгой, той самой лайкой и устроилась у крыльца. С дороги Иван долго париться не стал и через час уже спал крепким здоровым сном. Он хотел выдвинуться в зимовье поутру, но нашлись дела в деревне – перебирали старенький «Буран» Михалыча. Когда он, наконец, затарахтел, Михалыч предложил, вытирая руки ветошью:

— Давай заброшу тебя, чего ноги бить. Провозился со мной, время потерял…

— Нет, Иван михалыч, я пешочком. Знаешь ведь, люблю лыжи, да и Чаре в радость по тайге пробежаться.

— Добрая собака, таежная. Ладно – Михалыч вздохнул. – Раз решил идти, не тяни. По темноте по тайге ходить, сам знаешь.

Яркое солнце искрится на белоснежном снегу, заставляя щуриться, прозрачный воздух звенит от морозца, звонко тенькает какая0то пиаха, в глубоком синем небе – ни облачка. Хорошо в тайге. Лыжи тонко посвистывают по снегу, где-то цокает белка. Строгие тени от красноствольных сосен скользят по синеватому снегу, отмеряя бег солнца и заставляя поторапливаться. Скоро незаметно наступят сумерки, а там и ночь. Зимой это быстро, не успеешь оглянуться, а черное небо уже усыпано колючими звездами. Иван бежит по тайге, размеренно и ровно, иногда скатываясь в неглубокие балки и взбираясь по крутым заснеженным склонам. Чара бежит рядом, иногда убегая вперед и скрываясь за заснеженными кустами. Но каждый раз она возвращается к нему, преданно заглядывая в глаза и будто поторапливая.

И вот, наконец, зимовье. Крепко сбитая ладная приземистая избушка с маленьким слепым окошком и открывающейся наружу дверью, чуть в отдалении – крохотная банька, вдоль стены которой под навесом уложены хорошо просушенные дрова. Внутри зимовья широкие нары вдоль дальней стены, в углу буржуйка, у оконца грубый деревянный стол с парой табуреток. Под потолком в бревна вбиты большие гвозди, на которых висят пучки трав, мешочки с крупами и прочая мелочевка. На полке в дальнем от входа углу выставлены банки с консервами, бутыль масла. На столе – тщательно перемытая посуда и «летучая мышь». День клонится к закату, по тайге растеклись чернилами темные густые сумерки, над головой разлилась звонкая тишина. Иван быстро растопил печь, и совсем скоро она загудела, постепенно прогревая стылый воздух. Набил котелок снегом и поставил на печь рядом с уже стоящим там закопченным чайником, бросил Чаре половину буханки хлеба и принялся чистить картошку – после половины дня на лыжах очень хотелось похлебать чего-нибудь горячего.

Ночь раскинула над тайгой черные, усыпанные звездами крылья. Иван вышел из зимовья, вдохнул полной грудью вкусный морозный воздух и счастливо улыбнулся – именно за этим он сюда и приехал. Чара выскочила следом и сейчас вовсю каталась в снегу. Иван присел на корточки, потрепал ее по загривку:

— Что это ты, подруга, в снегу кувыркаешься? Никак буран будет?

Глянул на чистое ночное небо, пожал плечами и пошел спать.

Утро выдалось тихим и ясным, мороз чуть ослаб, и Иван взялся за готовку на улице. Распалил костер пожарче и затеял свою любимую похлебку. Дел у него никаких не было, торопиться совершенно некуда. Наварит похлебки, растопит баньку и пойдет в тайгу. Просто побродить по тайге, подышать воздухом, посмотреть на кипящую вокруг жизнь, вдруг повезет с глухарем встретиться. Он мечтает увидеть глухаря. Почему-то эта большая птица всегда вызывала у него трепет своей мощью, своей гордой красотой и какой-то древностью. Он всегда считал именно глухаря хозяином тайги, ее патриархом. В детстве заслушивался дедовыми историями про глухариные тока и просто встречи с этой птицей, и мечтал и на ток попасть, и просто в тайге встретить. Нет, стрелять бы он его не стал, зачем? Да и как можно такую красоту губить. Он как-то сказал об этом деду, и тот, сурово сдвинув брови, ответил:

— Что глухарь, что рябчик, не важно. Любая птица в тайге красивая. Так что если ты охотник – добывай птицу. Или уж тогда никого не стреляй. Но если все же добываешь – знай время и место, не иди поперек природы.

Слушал маленький Ванька деда и головой кивал, но про себя все равно решил, что глухаря стрелять не станет…

Вкусный тонкий синий дымок вертикально поднимается над потрескивающим костром, булькает котелок, и над поляной перед зимовьем разносится умопомрачительный запах мясной похлебки. Как называется эта похлебка, Иван не знал, да и не могло быть у нее названия – он сам ее придумал и готовил каждый раз, когда выбирался в тайгу. Чара кого-то облаивала неподалеку от зимовья, но Иван не спешил идти на зов – лай был азартный, но ничего серьезного. В единственную свою встречу с медведем Чара лаяла исступленно, ярость клокотала в груди, да такая, что и Ивану передалось тогда волнение. А сейчас… белку может заприметила и лает. Не дело, конечно, вот так самой убегать, бросая хозяина, но все же не охотничья она собака, да и он не охотник.

Иван вздрогнул, когда невдалеке от зимовья на поляну вымахнул сохатый. Огромный бык на высоких ногах, горбатый, он бешено вращал глазами. Иван схватил ружье и застыл, не зная как поступить. Стрелять? Зачем? От голода он не страдает, а убивать просто так… Да и не уверен он был, что сможет лося убить. Следом за сохатым, увязая в глубоком снегу, с лаем выскочила Чара, и лось сорвался с места, скрывшись в заснеженной тайге. Иван свистнул, отзывая Чару, и та тут же вернулась к зимовью. Подошла, ткнулась носом в ладонь, лизнула пальцы виновато и устроилась у костра, положив морду на вытянутые лапы и принюхиваясь к витающим над поляной чудным запахам.

Пока варилась похлебка, растопил баньку. Жар она набирает небыстро, но потом и не остывает до самого утра. Банька маленькая, с низким потолком, что для Ивана с его ростом делает помывку отдельным приключением, но зато ароматная и пар в ней всегда легкий. Когда вода в бачке нагреется, запарит веник и пойдет в тайгу. Сходил на родник, проломил ведром тонкий ледок, набрал воды. Несколько ведер ему за глаза хватит. Вода в роднике вкусная-вкусная, мягка, он каждый раз домой флягу везет. А пока встал на колени, разогнал ладонью льдинки и принялся пить мелкими глотками. Ледяная, аж зубы ломит и голова болеть начинает, но оторвать он не мог, пил и пил. Потом набрал большую миску для Чары и пошел проверить баньку…

Провозился до обеда. С удовольствием поел похлебки, напился чаю, подпер дверь бани на всякий случай, чтобы не открылась случайно, встал на лыжи, закинул на плечо ружье и зашагал. Шел без особого маршрута – здешние места им исхожены вдоль и поперек, каждую елку знает. Михалыч рассказывал ему, что неподалеку видел и глухаря, и тетеревов, и Иван решил во что бы то ни стало их найти. Широкие лыжи легко скользят по плотно слежавшемуся снегу, Чара бежит по нему не проваливаясь. Звонко пересвистываются какие-то птахи, названия которых он не знал, создавая удивительное светлое настроение. Хотелось как в детстве кричать от радости и бежать быстрее ветра, так было хорошо! Иван шагал и шагал, подмечая разные следы на белоснежном покрывале. Вот клест шишку бросил, выбрав все до единого семена, а вот заячий след, свежий совсем. Чара пошла было по следу, но Иван ее отозвал – стрелять косого он не хотел. Он вообще не хотел стрелять, хотел просто бродить и наслаждаться этой красотой. Он будто в сказку попал, и разрушать ее не хотел. Сосны уступили место белоствольным березам, заросшим блестящим на ярком солнце куржаком, и от этой красоты захватывало дух. А вот и могучий след давешнего лося – размашистый, отпечатки копыт размером с хорошее блюдце. Невероятный зверь, сильный и красивый, грозный противник кому угодно. Копыта у лося заостренные, и взрослый бык одним ударом ноги способен снести небольшую сосенку в руку взрослого мужчины толщиной. А вот и лежка косуль, небольшой их табунок здесь отдыхал. И вдруг, подняв глаза, Иван увидел метрах в двадцати сидящего на березе смоляно-черного тетерева! Иван остановился. Присел на скрывшуюся под снегом валежину и принялся наблюдать. Он смотрел на тетерева, тетерев на него. Вдруг где-то невдалеке громко хрустнула ветка, и тетерев спорхнул с ветки, быстро заработав крыльями. Чара рванулась было на треск, но Иван остановил ее. Холодом обдала мысль: «А вдруг шатун? Что тогда?». Он не был уверен, что сумеет убить зверя.

Но вокруг царила тишина, снова зазвенели мелкие птахи, и Иван успокоился. Поднялся легкий ветерок, он покачивал тонкие березки и гнал по насту мелкую крупу. «Пробегусь еще немного, и домой, в баньку» — Иван даже зажмурился от удовольствия и предчувствия жаркой душистой бани. Чара обеспокоенно кутила носом и глухо поскуливала, глядя на друга.

— Ну чего ты, глупая? – он почесал ее за ухом. – Не боись, медведи все спят, а больше нам с тобой бояться и некого.

Чара вывернулась из-под его руки, сделала пару шагов в сторону зимовья и остановилась, призывно глядя на Ивана.

— Домой зовешь? Давай еще пробежимся немного, и домой?

Чара уселась и уставилась на него взволнованными, иначе и не скажешь, глазами. Иван вздохнул, подмигнул собаке и перевалил через край небольшого, как ему сначала показалось, оврага. Елки мелькали со все возрастающей скоростью, а конца оврагу видно не было. Чара с лаем неслась следом. Поняв, что угодил на большой склон и выбираться обратно будет очень тяжело, Иван завалился набок и принялся тормозить лыжами. Остановил его разлапистый куст боярышника. Чара подбежала, принялась облизывать лицо…

Переведя дух, Иван с трудом выбрался из-под куста и с тоской посмотрел наверх – до вершины было никак не меньше сотни метров. Кто взбирался в заснеженную гору по рыхлому снегу, может себе представить, что ждало Ивана. Но делать нечего, надо идти. Время постепенно подходило к трем часам пополудни. Еще пара часов, и наступят сумерки. Вздохнув, Иван снял лыжи и полез вверх по склону, приговаривая про себя детскую считалочку. Ветер тем временем крепчал. Он уже раскачивал березы, сбивая с них сверкающий водопад куржака, тихонько посвистывал в тонких ветвях. «Быстрее, быстрее!» — дыхания не хватало, сказывался сидячий образ жизни, который он вел в последнее время. Вот он, главный минус руководящей должности. Никто тебя не гоняет, а самому себя гонять как-то лениво. Вот теперь расхлебывай. Поднявшись до середины склона, Иван основательно взмок и запыхался, упал в снег и попытался отдышаться. Чара ухватила его за воротник и изо всех сил потянула наверх, принуждая подняться. Иван стиснул зубы и встал. Сделав пару десятков шагов, он огляделся и поразился произошедшей вокруг перемене. Небо затянуло серыми тучами, из которых повалил густой февральский снег, ветер разгулялся не на шутку и поднял настоящую метель. Иван понял, что если через десять минут не выберется наверх, то так и останется на этом склоне. Сцепив зубы, он рванулся вперед, проваливаясь в снег, заваливаясь на бок. Но вставал, опираясь на лыжи, ставшие вдруг такими тяжелыми, и шел дальше. Сколько он так шел, Иван не знал. Но выбравшись наверх и оглядевшись, он понял, что не знает, в какой стороне зимовье. Вьюга совершенно исказила тайгу вокруг, спрятала привычные ориентиры. Летящий хлопьями снег забивал глаза, не давал дышать. Волна отчаяния накатила, накрыла с головой.

«Ну нет! Врешь!» — неизвестно кому прорычал Иван, встал на лыжи и двинулся вперед. Вроде бы отсюда они вышли? Чара ухватила его зубами за рукав и потянула в другую сторону. Иван послушно повернул за ней, и через пару минут увидел ту самую валежину, сидя на которой наблюдал за тетеревом. Обрадованный, он устремился вперед, откуда только и силы взялись. Чара маячила впереди, не давая ему сбиться с пути. «Банька…. Жаркая, с чаем…» Перед глазами Ивана маячила эта заманчивая картина, заставляя делать очередной шаг. Сколько бы сил и здоровья в нем не было, но усталость брала свое: ноги наливались тяжестью, лицо заливал пот, дыхание сбилось. Иван рухнул в снег, жадно хватая ртом воздух и глядя в беснующееся небо. «Не дойду» — мелькнула в голове удивительно спокойная мысль. Чара подлетела к нему, принялась лизать лицо, поскуливать, а затем вновь ухватила за воротник и потянула.

— Погоди, щас я…еще чуть-чуть…

Но Чара упорно тянула и тянула его вперед, зло ворча. И вдруг Иван осенило! Ведь Чара маламут, а маламуты – ездовые собаки. Он подхватился, зашарил по карманам, с радостным возгласом вытащил из кармана моток крепкого нейлонового шнура. Тааак, теперь привязать к Чариному ошейнику, устроиться на поставленных рядом лыжах…

— Чара, вперед! – крикнул он сиплым голосом.

Чара уперлась в снег, пытаясь стронуть его с места. Иван принялся толкаться руками, помогая изо всех сил, и лыжи покатились! Покатились! Чара упорно шла вперед, грудью налегая на кое-как связанную постромку, Иван толкался руками… Погода окончательно сошла с ума. Ветер гнул березы, бросал в лицо целые охапки снега, солнце спряталось окончательно.

— Чара, милая, не подведи… — Иван шептал обветренными губами, глядя на то, как его верная Чара из последних сил тащит его к зимовью. Там, на зимовье, натоплена банька… Холод пробирал до костей, и Иван начал стучать зубами. А Чара, словно слыша его, сосредоточенно перла вперед. продвигаясь метр за метром. Наконец, пригорки закончились, и они вышли на ровный участок. Здесь Чаре стало чуть легче, и они пошли быстрее…

Открыв глаза Иван долго не мог понять, где он находится. Огляделся вокруг – зимовье. Над трубой бани вьется дымок, хорошо видимый на фоне ясного звездного неба. Буран умчался так же быстро, как и налетел.

Чара. Поняв что Иван очнулся, с радостным визгом заплясала вокруг него, прихрамывая на все лапы сразу и оставляя кровавые следы. Иван поднялся кое-как, с трудом дошел до зимовья, забросил в печь несколько поленьев, кусок бересты и принялся раздувать. Огонь занялся почти сразу – угли за день не остыли. Затеплил масленку и подозвал Чару. Поднял ее на нары, уложил на бок и принялся осматривать лапы. Подушечки были изрезаны и сочились кровью. Иван поцеловал собаку в нос:

— А ведь ты мне жизнь спасла, спасибо тебе…

Как лечить такие раны Иван не знал. Но точно знал, что Михалыч поможет. Утром он пойдет в деревню…

Похлебка, которую он оставил на печке, за ночь пригорела, и утром пришлось готовить снова. Иван чувствовал себя совершенно разбитым, все тело болело, во рту пересохло, в довершение всего у него поднялась температура. Чара тоже разболелась. Нос был сухим и горячим, наступить на лапы она не могла. Напоив ее, Иван напился сам, через силу съел порцию каши и долго и с удовольствием пил чай с медом. Немного придя в себя, он выволок из-под крыши небольшую волокушу, окованную по днищу листом оцинкованного железа, набросал в нее сена, вынес из избушки Чаhe и устроил ее поудобнее. Затушил прогоревшую печь в бане, печь в избушке, встал на лыжи, привязал волокушу к поясу и тронулся в путь. Чара лежала на волокуше, положив морду на вытянутые лапы, и наблюдала за своим человеком. Они друг друга не бросили…

Увидем ввалившегося в дом Ивана, Михалыч вскочил. Иван весь горел, глаза, похоже, уже ничего не видели.

— Чара – еле слышно просипел Иван. – Там.

Михалыч суетливо сорвал с Ивана куртку, ботинки и усадил на диван. Метнулся на улицу. Где в волокуше лежала Чара. Она вяло шевельнула хвостом и лизнула деда в лицо, когда он подхватил ее на руки и понес в дом. Когда он вошел в комнату, Иван спал…

— Да, друг, погулял ты по тайге.

Иван пил чай с малиновым вареньем, зябко обхватив кружку ладонями и наблюдая за тем, как Тайга вылизывает Чаре лапы.

— Как Чару лечить? – просипел Иван.

— А как тут лечить? Сами и вылечат. У собак слюна получше мазей аптечных, точно тебе говорю. Пару дней и пойдет осторожненько. Да тебе и самому подлечиться надо. Видел бы ты себя вчера…

— Видел бы ты меня позавчера – невесело усмехнулся Иван. – Если б не Чара, остался бы в тайге. Она меня вытащила.

— Она тебя, ты ее – философски изрек Михалыч. – А как иначе? Друг для того и друг, чтобы вот так…

Машина катила по зимней трассе, увозя домой двоих крепких духом. Иван, еще не до конца выздоровевший, временами прикладывался к термосу с чаем с малиной. Чара по обыкновению следила за дорогой, изредка поглядывая на Ивана и порываясь лизнуть ему руку. Сколько еще у них впереди дорог, знают только они. И еще они знают, что на любой дороге они друг для друга – надежная опора.