Размышления на тему охоты с подсадной

Несмотря на обширный опыт всяких охот, связанный с долгой жизнью и работой охотоведом на Дальнем Востоке, с подсадной я почти не охотился. Несколько вылазок в молодости, когда начинал работу в одном из военных охотхозяйств европейской части, в счет не идут.

Подсадные (с учетом нового опыта я бы назвал их «так называемые подсадные») там содержались в большом сарае рядом с водой. Уток просто ловили перед охотой, надевали ногавки, а дальше – как повезет. Какая-то будет хоть что-то крякать, а иная забьется в траву и молчит, нервируя приезжего охотника. Там-то я однажды и добыл весеннего селезня, который запомнился тем, что пришлось отправляться за ним вплавь в апреле месяце, поскольку иного способа достать добычу, унесенную ветерком в дальний конец заливчика, не было (вернее, был, но кто же в 20 с небольшим лет пойдет в обход даже 2 километра, когда до добычи подать рукой). Но молодость тем и хороша, что не склонна глубоко анализировать, здоровье кажется вечным, зато потом есть что вспомнить, разгибая у дачной печки скрюченную радикулитом спину. Притом на мелководье я все тело и ноги изодрал телорезом, лежащим на дне толстым ковром. Но это так, разминка перед началом большого рассказа.

Итак. Есть у меня добрый товарищ, который очень любит разлив и шалаш. Не подумайте, что это фанат вождя мирового пролетариата, просто он – большой любитель охоты с подсадными утками.

Вот этот мой друг, широко известный в узких кругах утятников (назовем его для краткости «Митрич»), уже несколько лет приобщает меня к хитростям этого непростого, как выяснилось, вида охоты.

Ездим мы на весеннюю охоту в заброшенную деревню в Нечерноземье, недалеко от границ Нижегородской области, где у Митрича имеется приятный во всех отношениях домик на берегу небольшой речушки. Он и несколько его давних местных приятелей содержат и выводят свою линию подсадных уток. Каких, как и что – это отдельная история. Не буду отнимать хлеб у специалистов. Сами напишут, придет время.

Я-то рассказываю об охоте с подсадной. Так вот, совсем это непростое дело, скажу я вам.

Первое традиционное заблуждение всех «неприобщенных» охотников – это мысль, что с подсадной можно охотиться весь день, в том числе убив двух зайцев – на заре сбегать на ток (тетеревиный, глухариный) или просто хорошо выспаться, а потом взять подсадную и сидеть хоть весь день. В принципе можно. Только, скорее всего, ничего не добудете, хотя, вполне возможно, и налетит днем шальной селезень, но самое главное – не поймете всего духа, смысла, не побоюсь даже сказать – идеологии этой охоты. Не поймете потому, что настоящие знатоки охотятся с подсадной исключительно «в темнозорь», то есть садятся в шалаш в полной темноте перед рассветом, ибо именно в эти минуты начинается утренний «разлет» – интенсивное перемещение селезней в поисках подруг.

Сколько переживаний таится здесь – в свисте крыльев в темноте, азартных призывах подсадной, шуме севшего рядом, но невидимого еще селезня, его тихого жвяканья где-то за кустами. Причем зачастую зеленоголовые сластолюбцы оказываются такими хитрецами, что диву даешься. Например, иные «профессора» садятся далеко под темный берег и беззвучно плывут к утке, и только по ее поведению можно понять, что селезень где-то рядом. При таком близком нахождении селезня утка уже не дает осадок, а что-то тихо мурлычет себе под нос, так что неопытный охотник запросто спугнет селезня неосторожным движением. Иной раз селезень даже идет пешком, если утка сидит на краю мелкого заливчика или лужи рядом с другим водоемом. Не раз приходилось стрелять совсем накоротке, поскольку в темноте замечал пробирающегося урезом воды мудрого селезня чуть ли не у среза стволов. Тут, конечно, стандартный заводской патрон не годится, в густых сумерках заранее заряжаю что-то «пораскидистей», а с рассветом меняю на более стандартные варианты. Вечерние зори зачастую оказываются тоже интересными, но утро (с ежедневным подъемом в 3 часа) – это классический вариант охоты, поэтому спать весной хочется всегда. Вечером ведь есть еще одна традиционная охота – на тяге, которую я тоже очень люблю и стараюсь не пропустить. Приходишь с тяги в 10 вечера, чай, разговоры, а через несколько часов уже нужно двигать в шалаш.

Наиболее интересная и добычливая охота с подсадной – на рассвете, это аксиома для тех, кто любит и понимает такую охоту. Днем утки перемещаются мало – это даже по осенней охоте понятно: охотятся ведь в основном на зорях. Надо учитывать, что подсадные утки – не заводные автоматы, и утка, высаженная затемно, утром с окончанием лета начинает кормиться, чиститься, днем ей нужно отдохнуть. Поэтому весь белый день утка работать не может и надеяться на это не стоит. Вот отсюда, от незнания сути (технологии, говоря языком эффективных менеджеров) берутся слышанные мной байки про то, что вместе с подсадной нужно брать ведро камней (видимо, чтоб взбодрить и заставить утку крякать от испуга).

Второе заблуждение – про стрельбу влет. От одного довольно высокого управленца от охоты я услышал фразу: ну что охота с подсадной – все равно всегда стреляешь селезня влет. Наверное, так, если подсадная кричит только от брошенного камня. Мы строим шалаши очень плотные и влет не стреляем. Ведь смысл всей охоты – это не столько добыть желанный трофей, сколько насладиться самой охотой, работой утки, весенним рассветом и щебетаньем птиц. Влет стреляют почему – потому что утка не может, не умеет посадить селезня, ведь воспитание подсадных уток, искусство и ремесло требуют большой любви и терпения. Опытный селезень делает несколько кругов, замечает любое движение в жидком шалаше и в случае сомнений никогда не сядет к утке. Мы не стреляем влет потому, что хорошая подсадная сродни хорошей гончей, голосом которой, работой наслаждается ее хозяин, а добытый заяц нужен лишь как завершение концерта, данного собакой. Хорошая подсадная утка способна остановить на лету любого селезня, даже если он путешествует уже с подругой. Ее работа – это высокое искусство, она не кричит дурным голосом на весь лес, делая осадки на пролетающих дроздов и будоража понапрасну охотника, но лишь изредка покрякивает, пока не услышит пролетающих уток. Но заслышав свист крыльев, опытная крякуха активнее включается в работу, и уж если дает осадку – то будь бдителен, селезень совсем рядом. Слух человека намного уступает утиному, поэтому по поведению хорошей подсадной понятно, что происходит вокруг, когда следует быть внимательным, а когда можно и налить чашку дымящегося чая из термоса, наслаждаясь весенним пробуждением природы.

Заблуждение третье. Не любая домашняя утка, похожая цветом на дикую, может быть подсадной. Воспитание подсадных – тяжелый труд. Любители таких охот ведут свои гнезда десятилетиями, ездят по городам и весям в поисках хороших крякух. И даже при этом надежно работающих уток, способных отбить селезня из пролетающей пары, вспоминают с теплотой через годы. Мы берем на весеннюю охоту 4-5 уток, прошедших горнило тщательного отбора, «вызаренных» по всем правилам, но даже среди них работает без всяких нареканий не более двух. Причем утка, отлично показавшая себя в прошлом году, может посредственно работать на следующий, и наоборот, прошлогодняя «молчунья» вдруг расцветает и радует заводчика.

Подсадных на каждый выход берут пару на каждого охотника. Утки тоже имеют право на смену настроения, и их работа может отличаться день ото дня. Кроме того, утки устают, а с полным рассветом начинают кормиться, поэтому, смотря по ситуации, сажают сначала или одну утку, или сразу пару.

В охотничьих хозяйствах, предлагающих охоту с подсадной, конечно, такой «ручной сборки» большого числа подсадных не бывает, так что приходится надеяться только на везение.

Большое значение для успеха охоты и удовольствия от нее имеет выбор места охоты. Я люблю хороший пейзаж, простор, поэтому шалаш ставлю посреди разлива, когда такой случается, на мысочке каком-нибудь, на краю острова, чтоб далеко видеть рассветное небо. Бывает, еще годом ранее, весной выберешь хороший куст с мыслями сладить тут шалаш, ан нет – то воды нет, то все во льду. В особо полноводные годы приходится охотиться и с лодки, укрывая ее в прибрежных кустах подручными средствами и маскировочными сетями.

Подготовка охоты – выбор места, особенно по большой воде, когда можно пробраться на лодке в такие дебри, куда летом не пройдешь, сооружение шалаша и ожидание результата – и сама по себе нам с Митричем очень нравится. Мы долго сидим и заранее обсуждаем (с зимы начиная), куда лучше двинуться, готовимся и потом очень гордимся достигнутым результатом, если все удалось.

Среди утятников идут споры, когда лучше охотиться – ранней весной или «по желтому цвету». Но сейчас это пустое – время охоты выбирать не приходится: охоту открыли, не спросив, как правило, охотников. Тут уж как повезет. Лучше всего, конечно, попасть на начало пролета уток, когда еще много одиночных селезней, гораздо более активно перемещающихся, менее осторожных. Такие, особенно только начинающие жизненный путь, к хорошей утке садятся даже без традиционного облета.

К сожалению, традиции не только весенней охоты с подсадной, но и других русских охот теряются. Все меньше становится гончатников, любителей караулить тетеревов с чучелами. Тетеревов сейчас модно стрелять из нарезного оружия, за 200-300 метров, и хвастаться потом на охотничьих сайтах точными выстрелами. Но это не охота, господа! Идите в тир. Поэтому этот рассказ предназначен скорее для любителей настоящей охоты, коих не так много, и отнюдь не призван поучать. Хочется надеяться, что в ответ услышу ворчание знатоков про забытые мною (или еще неизвестные) тонкости, особенности, да что там, простое обсуждение охоты с подсадной в кругу друзей – уже большое дело. Это же не слоны или буйволы какие!

Охота с подсадной плохо вписывается в современный охотничий бизнес. Согласитесь: ну какая тут экономика – держать целый год утку ради 10 дней охоты. Именно поэтому сохранить традиции такой охоты – удел истинных ценителей и знатоков этой охоты, а передать малую толику знаний другим охотникам и призван этот рассказ. Вообще, пора ограничить наступление высоких технологий на диких животных, применение электронных манков, ночных прицелов, дальнобойных ружей с патронниками свыше 70 миллиметров. Зачем все это – от неумения охотников выследить зверя, подойти на верный выстрел, скараулить по всем правилам и так далее. Да и откуда взяться таким умениям, когда охотничий билет выдают любому желающему? Ни тебе воспитания с детства, ни знаний повадок животных и понимания природы.

Если вам понравилась статья — подпишитесь на канал .

По новым правилам охоты

Написание новых типовых Правил охоты взамен существующих меня, признаться, озадачило. Мне всегда казалось, что Правила – это не нечто отлитое в бронзе, а живой и регулярно меняющийся вслед за требованиями жизни документ.

Скажем, в момент составления нынешних Правил использование тепловизоров было в зачаточном состоянии, а квадрокоптеры выглядели и вовсе иноземной экзотикой – сегодня же и те, и другие вошли в среднебюджетную нишу охотника. Но Министерство юстиции решило, что в прежние Правила и так было внесено изрядно поправок, надо писать новые. Ладно, жираф большой, ему видней.

По роду работы мне приходится много путешествовать по стране и при этом общаться со специально уполномоченными органами по управлению отраслью. Ну и с охотниками, само собой.

В общем-то, конечно, интересы у этих сторон – разные. Региональные власти в наибольшей степени заинтересованы зарегулировать процесс, обложить его максимальным количеством разрешающих документов (и, если получится, за деньги). Причём документы за деньги – это главное, потому что контролировать охотников в угодьях органам управления особо некем: инспекторов по одному на два-три района, основная масса работников сидит в областной конторе, бумаги выписывает.

Я вспоминаю Управление охотничьего хозяйства Магаданской области в 1982 году. В трёх комнатах там сидело четыре человека: начальник, замначальника, старший охотовед (чаще всего отсутствовал, ибо был в поле. Впрочем, и замначальника тоже старался от него не отставать) и секретарь. Инспекторов и охотоведов же в штате насчитывалось около сорока (на 25 тысяч охотников, между прочим), и все они находились на местах. Сегодня это же управление занимает целый этаж пятиэтажного здания, в районах же присутствует от силы семь человек.

Поэтому органы управления, в основном, заинтересованы в уточнении определений (что считать, что не считать участием в коллективной охоте), установлении дополнительных обязанностей, закреплении терминологии, предоставлении сведений и фиксации формы проведения охоты. Складывается впечатление, что идеальным охотником, с их точки зрения, является человек, изначально отмечающийся в исполнительном органе, сообщающий о своём будущем местопребывания с оружием (а если он отправляется туда с группой иных лиц, то и предоставляющий полный список товарищей с дополнительным перечислением собак, которые в обязательном порядке должны иметь ветеринарные документы и родословные). После чего идеальный охотник с зачехлённым оружием проходит один или вместе с перечисленной группой и находящимися при них собаками на определённую точку в угодьях, находится на ней указанное количество времени, что-то там делает (может быть, даже расчехляет оружие и охотится), потом снова, тем же порядком, покидает указанную ему точку, возвращается в город и снова отмечается в органах государственной власти с отчётом о совершённых им и его товарищами действиях.

Понятно, что при таком подходе мы можем напрочь забыть и о промысловой охоте, и об охоте с подхода, и о котловом довольствии экспедиций, и о трофейной охоте с сопровождением, и о троплении, и об охоте с лайками и гончими (вообще об охоте с собаками, кроме ретриверов) и о других десятках (а то и сотнях) способов, которые ввели в охотничий обиход наши предки и современники.

Таким отношением мы, скорее всего, обязаны текущей ротацией кадров в региональных управлениях, когда специалисты в области охотничьего хозяйства сплошь и рядом заменяются выходцами из правоохранительных органов и силовых структур.

Надо заметить, что у этих пожеланий, направленных на предельную формализацию и жёсткую структуризацию охотничьего процесса, есть и некоторые положительные аспекты. Например, почти везде органы управления отраслью на местах намерены требовать включения в охотничью одежду ярких, хорошо заметных элементов: жилетов, нарукавных повязок, шапочек. С одной стороны, их можно понять: количество погибших от случайных выстрелов на охотах (особенно на коллективных) давно превысило количество людей, погибших при нападении крупных хищников. С другой – неплохо бы более тщательно подходить к запрету на употребление на охоте алкогольных напитков (тем более что это прямо запрещено Законом об оружии). А с третьей – стоит дифференцировать охоту в относительно густонаселённых местах и в районах с высокой плотностью охотников и промысловую (хотя бы).

Кроме того, местные органы управления также ратуют за более жёсткое регулирование волков и шакалов (включая использование петель и приборов ночного видения) и за разрешение пристрелки охотничьего оружия в угодьях в сезон охоты и при наличии путёвки. В районах проживания коренных народов Севера местные власти также пытаются лоббировать различные традиционные охотничьи промыслы – вроде весенней охоты на турпана и добычи белой куропатки жилковыми петлями.

Должен сказать, что охотничье сообщество (а часть пожеланий охотников сформулирована в одной из статей этого номера) подходит к пониманию сути Правил охоты гораздо глубже, нежели административные работники.

Охотники смотрят на Правила с более практической точки зрения, и по их пожеланиям чувствуется, что у них накопился собственный, и немаленький опыт их правоприменения – через общение с доглядающими органами, обжалование и опротестовывание протоколов в суде и пр.

Кроме того, охотники очень хорошо (гораздо лучше, чем администраторы и охотоведы) понимают, чего хотят от новых Правил именно они.

Я могу написать здесь ещё много остроумного, язвительного, интеллектуального и нравоучительного. Но все мои (да и не только мои, чьи ещё угодно) слова не отменят главного. Правила будут соблюдаться тогда и только тогда, когда мы все вместе начнём их выполнять. Например, когда сотрудник полиции, приехавший на место стрела лося на коллективной охоте, не примет протянутый ему радушными руками налитый стакан с неизменными словами «Ну, за удачу!», а отодвинет его в сторону и начнёт составлять протокол об административном нарушении Закона об оружии…

Если вам понравилась статья — подпишитесь на канал