Войдите в ОК
В традиционном пантеоне абхазов божеством охоты, покровителем диких животных является Ажэеицшьаа. Форма этого теонима позволяет предположить, что первоначально он обозначал не одно, а целый сонм божеств. Окончание -аа в абхазском языке является показателем множественности. И, действительно, во многих легендах и поверьях, например, в нартских сказаниях, Ажэеицшьаа является обозначением божественного родового сообщества, состоящего в дуально-брачных отношениях с родовым сообществом Аиаргь.
Дочери рода Ажэеицшьаа называются невестками рода Аиаргь, а дочери рода последних — невестками рода Ажэеицшьаа. В последующем образ индивидуализировался и в позднейших представлениях Ажэеицшьаа выступает в образе главы божественного семейства, состоящего из жены, нескольких дочерей-красавиц (чаще всего упоминаются три дочери), сына Иуана и слуги.
Семейство Ажэеицшьаа пребывает на земле, как правило, — в глухом лесу или на вершине неприступной отвесной скалы, где пасутся принадлежащие Ажэеищньаа несметные стада диких животных — олени, серны, туры, лани, косули и др. Вечно юные дочери Ажэеицшьаа доят оленей. Они иногда вступают в любовные связи с охотниками, лишая их тем самым права женитьбы. Без милости Аиаргь и Ажэеицшьаа ни один человек не может убить зверя, причем они допускают убиение только тех зверей, которых уже съели сами и вновь оживили.
Божества эти, и только они, заранее предопределяют количество дичи, которое охотник может убить за свою жизнь. Поэтому охотники старались задобрить их. Главным способом умилостивления было жертвоприношение, которое впервые было описано С.Т. Званба. «Приготовляясь к охоте, — пишет он, — партия охотников одной деревни или околотка делает складчину и, купив одного козла или барана, выбирает место в лесу для жертвоприношения. Каждый из охотников бросает ладан на уголья и просит лесного бога, чтобы он уделил ему из своих стад то, чего охотник желает» (Званба, 1955. С. 42-73).
Наблюдения Н.С. Патейпа, относящиеся уже к началу XX в., зафиксировали некоторое изменение ритуала, который уже допустимо было проводить дома. Н.С. Патейпа сообщает, что прежде, чем отправиться на промысел охотники собирались в доме одного из них, в семье которого имелся старик, который должен был играть роль руководителя обряда. Для проведения обряда нужно было принести жертву холощеного козла. Когда все, что нужно, было готово, старик брал в левую руку, заостренную палочку из фундукового дерева с нанизанным на ней куском печени, а в правую руку стакан вина. Охотники становились в ряд с ружьями в руках. Старик, обращаясь к Ажэеицшьаа, просил его об удаче, после чего выпивал вино и съедал по кусочку печени, сердца и пирога. Все это проделывал каждый охотник. Вслед за этим все присутствующие садились за стол и принимались за еду (Патейпа, 1978. С. 31-32).
Некоторые охотники перед промыслом совершали бескровную жертву. Во время полевой экспедиции об этом нам рассказывали известные охотники. По их рассказу, из дома они выходили ночью, чтобы не видели домашние, а также, чтобы избежать встречных в пути и направлялись в сторону оз. Рица. Через три дня, достигнув пещеры, расположенной у р. Юпшары, делали привал, где совершали обряд моления богу охоты. Здесь они готовили известные в абхазской кухне начиненные сыром вареники особой конусообразной формы, предназначавшиеся для жертвенных целей, и поэтому во время моления их называли не своим именем (ахампал), а говорили ацкъа, то есть «чистые», «священные». Вдобавок, выходя из дома на промысел, охотники брали продукты для вареников втайне от женщин. Число вареников должно было быть 10 или 15. Когда все было готово, присутствующие выстраивались, обнажив головы, перед пещерой лицом к восходу солнца, и вожак группы произносил молитву, обращенную к Ажэеицшьаа (Акаба, 1979. С. 37-38).
Приведенный материал и некоторые другие данные дают основание для предположения о том, что пещеры в промысловом культе абхазов занимали важное место. Так, например, в Абжуйской Абхазии существует пещера, называемая «Моление Ажвейпшьаа» (Ажэеипшъных>эара), где действительно собирались охотники для совершения обряда жертвоприношения перед промыслом.
Таким образом, и в дошедших до нашего времени верованиях, охотники перед промыслом обращались с молитвой к Ажэеицшьаа, в которой они просили его об удаче. Помимо этого, в обрядовой сфере охотничьего культа значительное место занимало исполнение ритуальных гимнов-песнопений, обращенных к божеству. Так, известна песня «Дад Иуана», которую пели охотники, придя в лес перед охотой во время молитвы, обращенной к Ажэеицшьаа. В ней они просили, «если будет маленький зверь, то пошли на нас не меньше 30 штук, если же пошлешь оленя, то, чтобы он был не меньше, как шестнадцатироговый».
Некоторые действия во время охоты у абхазов также сопровождались пением специальных песен. Так, например, «Песня Ажвеипшьаа» (Ажэеицшьаа рашэа) поется охотниками каждый раз, когда падает убитая дичь (Патейпа, 1978. С. 32). В других записанных вариантах, охотники, убив и освежевав зверя, совершали следующий обряд: изжаренные сердце, печень и почки нанизывали на заостренную палочку и произносили благодарственную молитву в честь Ажэеицшьаа. Затем несли тушу убитого зверя с пением песни в честь Ажэеицшьаа, направляясь к месту стоянки. Исполнение песни сопровождалось стрельбой. Выстрелов было столько, сколько было убитой дичи.
В репертуаре абхазских охотников есть гимны и в честь другого охотничьего божества — Аиаргь. В Абжуйской Абхазии эту песнь пели охотники при возвращении домой, оповещая домашних об удачной охоте. Начинал петь старший охотник, другие ему подпевали. Услышав первые звуки, домашние спешили навстречу, чтобы помочь донести добычу до дому.
Пение песен на охоте у абхазов, помимо ритуальных функций, имело и вполне практическое — сигнальное назначение. Это хорошо видно как из вышеприведенного описания, так и из материалов, записанных известным музыковедом К. Ковачем, изучавшим музыкальное творчество абхазов в конце 1920-х годов. В селах Моква и Джгерда им были записаны два варианта песни Аиаргь. К. Ковач пишет, что у абжуйских абхазов «. моменты охоты дополняются еще следующей подробностью: когда убивают зверя, охотники становятся на высокой скале и звонко поют песню с той целью, чтобы в балагане услышали и пришли бы помогать нести убитого зверя» (Ковач, 1930. С. 33).
Кроме пения песен во время охоты в более отдаленные времена абхазам было известно и исполнение плясок, в которых они подражали животным. Известны, например, медвежьи пляски, исполнявшиеся после удачной охоты. Пляшущиеся делились на группы. Участники одной группы были одеты в шкуры животных, участники другой группы — в костюмы охотников. Как отмечал Ковач, «Пляски отображают весь процесс удачной охоты и сопровождались пением присутствующих под аккомпанемент трещоток и хлопаньем в ладоши». Автор в примечании отмечает, что «медвежьи пляски в настоящее время (то есть в 1920-х годах. — Ред.), потеряв свое религиозное значение, входят в репертуар народных ансамблей» (Кован, 1929. С. 63).
Охоту абхазы считали сакральным занятием, и потому обычаем предписывалось соблюдение многочисленных запретов. Некоторые из них в пережиточном виде сохранялись до недавнего времени. Мы отметим лишь некоторые. Так, перед промыслом охотник не должен был умываться и бриться; воздерживался от охоты в определенные дни недели; старался не попадаться на глаза представительницам женской половины семьи и все приготовления к охоте делал втайне от них (Акаба, 1979. С. 40-41). Находясь в горах, охотники не допускали между собой споров, обмана, они должны были находиться в полном согласии.
Строжайше запрещалось убивать зверей белой масти, так как считалось, что они из личного стада Ажэеицшьаа. В Бзыбской Абхазии до недавнего времени были широко распространены легенды о знаменитом охотнике Кубаре Брандзе, жившем несколько поколений тому назад в с. Лдзаа. Он убил белого кабана и понес за это жестокое наказание. Вскоре после этого проступка умер сам охотник, а через некоторое время вымер и весь его род (Там же. С. 28-29).
Например, слово амза (луна) на охотничьем языке звучит как алашырбаг и переводится как «показывающая свет». Слово «дерево», которое в абхазском звучит как ацла и «дрова» заменялись в охотничьем языке на Абылтэы (букв.: то, что подлежит сожжению). Говоря о собаке — ала, надо было называть ее амаза — тайная секретная; серна на охотничьем языке — агада (букв.: безрогая) и т.д.
Среди словесных табу большое значение имел запрет на произношение имен членов охотничьей группы. Если нужно было кого-нибудь из них позвать, то свистели или стреляли. Старшего в охотничьей группе между собой иносказательно называли ацэымш (счастливый бык). В разнообразных охотничьих приветствиях, которыми обменивались охотники при встрече, также не упоминаются некоторые слова, их заменяли описательными выражениями. Так, например, в приветствии, с которым охотники обращались друг к другу с пожеланием добыть дичь, слово «дичь» заменялось выражением «чья смерть пришла», а в целом приветствие звучит так: «Чья смерть пришла, тебя да ожидают» (Зыцсра аахьоу узыцшуп). В ответ другой охотник отвечает: «Пусть ожидают нас обоих» (Еицахзыцшуп) (Шакрыл, 1971. С. 102).
(с)Акаба Л. «Традиционные религиозные представления [абхазов]»
РЕЛИГИОЗНЫЕ ВЕРОВАНИЯ Абхазии
Территория Абхазии была заселена в глубокой древности, о чем свидетельствуют богатые археологические находки, относящиеся как к каменному веку, так и к эпохе интенсивного освоения металлов.
Происхождение абхазского народа, его историческая судьба, язык и религиозные верования издавна интересовали ученых, путешественников, миссионеров. Уже древнегреческие источники, а вслед за ними древнеримские письменные памятники сообщают о древнеабхазских племенах, а также о тех территориях, на которых они обитали: Апсилах (современная южная Абхазия), Абасгах (центральная и северная Абхазия), Санигах (северо-западная Абхазия до Сочи), Мисимияни (горные области северо-восточной Абхазии).
До середины VI в. абхазы в массе своей были язычниками. Исключительное значение они издревле придавали родовым святыням, культ которых практиковали в фамильных родовых мольбищах, посвященных богам-покровителям родов. Иерархию родовых божеств возглавлял бог Анцэа. Его место пребывания — святилище Аныха. Такими местами культа родовых божеств, память о которых сохранилась до сих пор, являлись: Илыр-ныха (Илор), Лдзаа-ныха (Пицунда), Лых-ных (Лыхны), Псху-ныха и Инал-Куба (Псху), Дыдрыпш-ныха (Ачандара), Лашкендар-ныха (Ткварчели). Здесь совершались моления с жертвоприношениями и очистительные ритуалы. Охотиться в этих местах запрещалось. Несоблюдение данного запрета, как полагают абхазы, вело к потере скота, разорению, гибели рода.
С почитанием родовых божеств у абхазов связан сохранившийся до сего времени обычай посвящения коровы: специально выбранной телке надрезали ухо или отрезали от него кусочек. Посвященная таким образом родовой святыне молодая корова окружалась особой заботой, а рожденного ею бычка по достижении определенного возраста приносили в жертву. Если рождалась телка, ее заменяло другое животное (например, барашек) или устраивалось моление с бескровным жертвоприношением.
Подобные представления присутствуют и в других религиозных системах, например, в шумерской мифологии богиня-мать Гутумдуг именовалась священной коровой.
Примечательно, что родовые покровители в древнейших представлениях абхазов выступали в образе богини-матери, изначально принимавшей облик животного-самки. Об исключительной роли женского начала в религиозных верованиях абхазов говорит и то, что многие религиозные термины содержат в качестве необходимого компонента элемент ан ( мать ). Таковы, например, ан-ы-ха — святыня (икона, святилище), ан-ц-эа — верховный бог, ан-ы-хэара — молиться (буквально просить мать ) и др.
Верования абхазов в покровителей рода переплетаются с представлениями об охотничьих божествах, в частности об Анане-Гунде — покровительнице людей, животных, охоты, пчеловодства, плодородия, деторождения; Ажвейпшьаа — покровителе охоты, дичи, леса. Местом пребывания многих божеств, покровителей родов и охоты, по представлениям абхазов, являются вершины некоторых гор, скалы и водные источники. Нередко места, где, как считалось, пребывают божества, представляют собой укромные уголки, лесные поляны у родников или реки, пещеры, скалы, деревья, где действительно в древнейшую эпоху люди охотились, собирали лекарственные растения и мед диких пчел.
У абхазов веками сохранялись тотемические представления о родстве их родов с тем или иным животным или растением, с каким-либо природным явлением. Многие фамилии, сохранившиеся и в настоящее время, могут быть объяснены в связи с почитанием предками животных или растений. Например, в фамилиях Аджба, Джанба, Джопуа корневая основа адж ( дж ) означает дуб , фамилия Хеция происходит от ахаца (граб), Ашуба (Ашеба) — от аше (бук), Алшба от алш (белая ольха), Хашба (Ахашба) — от ахаш (дикая груша) и т.д . Особое место в древней религии абхазов занимал культ природных стихий, в частности, молнии — Афы (это и сама молния, и божество молнии). Все пораженное молнией считалось неприкосновенным. В зависимости от того, кто поражен молнией — человек или скотина, каков результат — ранение или смерть, совершались соответствующие обряды. Эти обряды сохранялись до недавнего времени, отражая облик той эпохи, когда религиозно-культовые действия осуществлялись в форме нерасчлененных сигнально-магически-плясово-трудовых комплексов.
Наиболее архаическим является вариант обряда, исполнявшийся в случае поражения молнией животного. Собравшиеся люди сообща сооружали из ветвей дерева помост высотой в 1-1,5 м и поднимали на него убитую скотину. При этом они, разделившись на два хора, пели поочередно слова воетла и чаупар и двигались в танце вокруг помоста. Затем народ расходился, а труп животного оставался лежать до тех пор, пока не истлевал.
Важное место в древних верованиях абхазов занимало почитание домашнего очага. Главными моментами этого почитания были:
периодическое устройство нового очага; возжигание нового огня; выпекание священного хлеба четырехугольной формы (у некоторых фамилий его поверхность служила для гадания).
Очаг служил и местом совершения ритуальных действий, посвященных наиболее значительным событиям как семейной, так и общественной жизни (вступление в брак, рождение ребенка, смерть члена семьи). У очага выполнялись некоторые магические действия, особенно при заболевании женщин и детей. Очаг воспринимался у абхазов как совокупность составляющих его священных частей: изголовье ( ахы — голова), подножье ( ашьапы — ноги) и особенно цепь ( арыхнышна ). У очага, держась за цепь, проклинали провинившихся и клялись в невиновности те, кто хотел снять с себя подозрения. При этом они произносили: Абри алахъ соуаайт! ( Да получу я проклятье этой цепи ). Цепь надевалась также на членов семьи, пострадавших от молнии, во время специально устраиваемого по этому случаю обряда. Вокруг них исполнялся хороводный танец, сопровождавшийся пением.
Водная стихия олицетворялась чаще в женском образе Дзызлан, причем представление о ней было двояким: с одной стороны, это прекрасная женщина с длинными волосами, а с другой — это злое существо со ступнями ног, обращенными пятками вперед, насылающее сумасшествие на человека. Со временем эти два образа-антипода утрачивают связь между собой, становятся самостоятельными. Один образ — это царица вод (Дзызландзахкож), другой — русалка, пристающая к одиноким путникам.
С водной стихией у абхазов были связаны также божества Хайт и Кодош. Хайта считали повелителем морского царства и, кроме того, божеством восхода и захода солнца. Женским соответствием этого божества была Кодош, культ которой получил распространение в прибрежной полосе Абхазии и у некоторых соседних адыгских племен, например, у шапсугов. Проявлялся этот культ в почитании моря, прибрежных рек, рощ и отдельных деревьев.
Языческие верования, сложившиеся у абхазов в древнейшую эпоху, не оставались неизменными, на протяжении истории они развивались, обогащались новыми представлениями, в том числе основанными на опыте и наблюдениях, накопленных в процессе трудовой деятельности. Особенно большие изменения происходят в эпоху разложения первобытно-общинного строя и в период военной демократии . Наряду с традиционными представлениями возникают новые, образы старых божеств приобретают новые аспекты и наделяются новыми функциями. Некоторые божества молнии и охоты становятся божествами войны, грабежей, разбоя. Такая метаморфоза, например, произошла с божеством Айергь. Если до недавнего времени в некоторых местах Абхазии, в частности в Абжуа, Айергь воспринимался как покровитель охоты, то в Бзыбской Абхазии военная специализация вытеснила старые охотничьи функции этого божества.
В эпоху разложения первобытно-общинного строя и утверждения патриархальных отношений в религиозной системе абхазов дальнейшее развитие получает культ предков, сложившийся на предыдущей стадии исторического развития. В древнейший период абхазы хоронили покойников в лесу, подвешивая к деревьям или выдалбливая дупло и помещая туда тело. С утверждением патриархальных отношений (конец III тысячелетия до н.э.) на территории Абхазии широко распространились особые погребальные сооружения из камня, рассчитанные на долговечность, так называемые дольмены. Они известны не только на Кавказе, но и в Европе, Азии, Африке. На Кавказе по этим памятникам названа археологическая культура (дольменная), относящаяся к этому времени. Обряд погребения в дольменах Абхазии представлял вторичное, окончательное захоронение сохранившихся после первичного погребения останков умерших. К этому периоду относятся и другие виды вторичных захоронений, например, пещерные и кувшинные погребения.
Итогом развития религиозной системы абхазов явилось четкое оформление пантеона языческих божеств во главе с верховным богом Анцэа. В этот пантеон также входили: Анана-Гунда — покровительница людей, животных, охоты, пчеловодства, богиня плодородия и деторождения; Ажвейпшьаа — божество леса, покровитель охоты, дичи; Афы — божество молнии и грозы; Айергь — божество молнии, огня, войны и грабежей; Дзызлан — божество воды; Хайт — божество захода и восхода солнца, а также моря; Кодош — покровительница деторождения, воды и деревьев; Ажьахара — божество очага и плодородия; Ашьха-инцэаху — дух гор. Весьма своеобразным предстает Айтар — божество обновления природы, размножения и скотоводства. Оно как бы включает в себя семь долей: Алышкинтар — божество собак; Амза-ныха — персонификация луны; Амра-ныха Ачышьашьана — божество лошадей; Жвабран — покровительница крупного рогатого скора, особенно коров; Джабран — божество мелкого рогатого скота, особенно коз. В оформившемся пантеоне божеств абхазов важное место занимали также: Шашвы — божество кузнечного ремесла; Ерыш — божество ткацкого ремесла; Саунау — богиня мукомолья; Киквин — дух хлопка; Джаджа — покровительница земледелия и плодородия.
К концу III — началу IV в. среди абхазов начинает распространяться христианство. Это было связано с вовлечением страны в орбиту политики Римской империи, а после прекращения существования ее западной части в конце V в. — Византии.