Пятничное чтиво: Плач Охотника над Пропастью

Пятничное чтиво: Плач Охотника над Пропастью

Nespi.kz запускает новую рубрику — «Пятничное чтиво». Каждую неделю перед выходными, мы будем публиковать лучшие статьи про обычную жизнь казахского народа c сайта Dokugusfra.

Прежние времена казах был не такой порченый как сейчас кәзiргi казактарга карасам тошнит! Баягы заманда наши батыры защищали народ от подлых джунгар съедали за один присест барана потом выпивали бурдюк саумал и потом еще кыздармен анау жанагы кулiп-ойнап тан атканша. Почему потому что экологий тогда не было что такое экологий никто не знал если такое слово услышат спрашивали: что такое экологий. Велики Абылай-хан говорят однажды на охоте бескрайним степям тазымен поймал множество волков и лис скакал на коне три дня потом уйге келген да, ставка орды двадцатикрылый юрта, сонда я даже не устал пошли казакша курес делать катынга деп айткан.

Тогда у нас были ученый не как сейчас купленный диплом тук бiлмейтiн бәлелер колы калтада ауызда шылым какой то босяк не ученый. Наш Велики Ыбырай Алтынсарин что сделал он көк көздiн алфавитты алды да, казактын алфавит сделал. А Велики Шакарим когда сюда к нам приехал болшевеки чтобы разрушить уклад жизни сломать наш шанырак Велики Шакарим недоумевал стремглав зыт етiп спускался местечку Шакпан Семей облысы с горечью спрашивал во имя чего разрушать ради чего что потом будете делать токта әңгімелесейiк.

Наш Велики Абай день и ночь переживал судьбах казахского народа. Уезжал урочище Жидебай играл кобыз мелодичны мелодий навевает размышлений. И возможно тогда я не исключаю написал философский труд Кара Сөз переведенный немic кытай жапон все том числе мертвые языки мира. Сейчас все оппозиционный настроенные кричать что не возможно честно заработать. Но вот пример есть исключений Велики Абай честно и без поддержки 1 лица жил достатке имел тучные стада.

Поэтому! пользуясь случаям обращаюсь нашей молодежь. Великие предки марқұм, алла тағала Жиренше шешен, Абай, Ертостик, Роза Рымбаева тағы басқалар они сейчас смотрят на тебя сгорают стыда. Что превратилис гордые кочевники? потеряли дух. Забыли қара сөз, забыли жеті жарғы. Броеш лицо оно как лицо у женщины как заднее место у женщины! Ол ұят ол абыройсыздық. Оян қазақ. Темекi таста, арақ таста, жұмыс таста, үй таста, мәшине таста, ақша таста, балаларды таста. Темболее айельды таста. Это настоящему кочевнику помеха а если наподет қара қытай, если наподет жұңғар или Путин ты будеш плакать за машину за деньги или ты будеш три дня ибиться в бою верхом лошади как настоящий воин кочевник, я не понәл. Ә? Приучай себя войне, сейчас встань иди прямо через два-три часов выйдешь с города это степь. Кругом свобода сам хозяин. Степи скачи шестьдесят верст на коне без седла увидиш юрту зайди поешь құрт попей саумал поспи – ақылың кіредi. Тiлiмдi алшы, балам-ау. Ақымақ болма.

Плач охотника над пропастью краткое содержание

Фольклорные элементы в книге Ч. Айтматова и М. Шаханова «Плач охотника над пропастью»

Исследуя фольклор в аспекте современных подходов, нетрудно убедиться, что темы и сюжеты, мотивы и образы устного народного творчества не только не утратили своей актуальности, но стали зеркальным отражением действительности, описываемой в художественной литературе. Активизация деятельности людей по освоению окружающей среды не могла не повлиять на духовную сферу, на развитие миропонимания, на становление фольклорного сознания. Путем приобретения жизненного опыта, формирования традиций и обычаев создавались фольклорные произведения искусства, чтобы вновь и вновь оживать на страницах книг, возвращая народ к истокам понимания духовно-нравственных законов. Шереаздан Елеукенов в своей работе «От фольклора до романа-эпопеи» отмечает: «У истоков казахского романа стояли фольклорные произведения. Взаимодействие фольклора и романа – процесс непрерывный. Оно происходило с большей или меньшей интенсивностью в разное время» [4, с.13].

Еще в прошлом веке академик В. В. Радлов писал: «Народная поэзия у казахов достигла высокой степени развития». И это не случайно: в течение длительного времени фольклор у жителей Степи был средоточием, едва ли не ведущей областью духовной и культурной жизни народа. В своей книге

«Колыбель искусства» С. Каскабасов отмечает: «В истории казахского народа нет ни одного крупного события и ни одного видного деятеля, о котором не были бы сложены предания и легенды. Все крупные события, начиная со времени образования Казахского ханства на рубеже ХI V -Х V веков и до Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. стали содержанием многих устных рассказов, сказок и преданий» [7, с.331].

Из сказанного следует, что взаимодействие фольклора и литературы – традиционное явление, выступающее одним из факторов развития эстетического сознания народа. Современное присутствие фольклорных элементов в литературе – не просто цитирование текстов, призванных создавать эмоциональный настрой определенного эпизода, а желание авторов обратить внимание читателя на философскую глубину, восприятие мира. Для современной литературы фольклор продолжает сохранять значение богатейшей сокровищницы поэтических форм и стилей. Без преувеличения можно сказать, что литература в своей первооснове опирается на непрофессиональные творения простого народа, а современные писатели продолжают у него учиться. Такая преемственность способствует развитию духовной культуры, содержит воспитательные элементы, корректирует эстетические взгляды и поведенческие нормы.

Проводимое нами исследование нацелено на определение назначения и особенностей использования фольклора в произведениях современных писателей. Ярким примером связи современной литературы и фольклора является книга «Плач охотника над пропастью», написанная в соавторстве выдающимися литераторами, общественными деятелями и гуманистами двадцатого столетия – Чингизом Айтматовым и Мухтаром Шахановым. Книга наполнена фольклорными жанрами, описанием народных традиций и обычаев. Без преувеличения, произведение можно охарактеризовать как некий поликультурный «сплав» не только казахского и киргизского народа, но и мира в целом.

Поставив перед собой задачу всестороннего рассмотрения особенностей использования в книге «Плач охотника над пропастью» жанров несказочной прозы, мы обратились к статистическому приему, результаты которого нашли отражение в таблице.

Фольклорные вкрапления в произведении Ч. Айтматова и М. Шаханова «Плач охотника над пропастью»

Как видно из таблицы, в исследуемой книге особое место занимают притчи, легенды и предания. Тематически они взаимосвязаны и дают яркое представление о глубоких знаниях авторов в области отечественной истории. Учитывая самобытную направленность используемых в произведении жанров устного народного творчества, нельзя не согласиться с мнением В.П. Аникина и Ю.Г. Круглова, утверждающих: «Не зная фольклора, нельзя знать подлинной истории страны и ее народа» [2, с. 4].

Вникая в целостную структурно-семантическую значимость несказочной прозы, следует отметить, что освещая реальные исторические события и лица, рассказчик стремится не к информационной цели, а к тому, чтобы оживить беседу, развлечь слушателя. Значительную часть казахской несказочной прозы составляют предания и легенды, которые отражают понимание народом своего исторического прошлого. В предании элемент истории выражен в большей степени, а в легенде – в меньшей. Кроме того, легендам присуща известная мистичность и волшебство, чего нет в преданиях. И, тем не менее, между этими двумя разновидностями несказочной прозы существует тесная взаимосвязь и зачастую различия между ними носят условный характер.

«Предание – своеобразная устная история народа, сохраняемая и устно передаваемая им от поколения к поколению. Но это не означает того что исторические события, легшие в основу предания, передаются в нем точь-в-точь, без изменений. Как и весь фольклор, предание тоже не лишено анахронизма и вымысла. Поскольку предание возникает спустя несколько лет после излагаемых событий; поскольку оно распространяется устно и, передаваясь из уст в уста, обрастает дополнительными деталями; и поскольку в процессе дальнейшего бытования оно все более вбирает, хотя и несознательно, элементы художественности, реальная основа предания начинает тускнеть, события и люди перемещаются во времени, т.е. происходит так называемая фольклорная историческая циклизация, и в результате всего этого изменяется первоначальное содержание рассказа, появляются его варианты» [7, с. 331].

«Предания – разновидность несказочной прозы, популярная в казахском устном народном творчестве. Известны предания об исторических личностях и героях: Аль-Фараби, Абае, Чокане, Ибрае, Курмангазы, Махамбете, Амангельды, Хаджимукане и других» [9, с.143].

Приведем пример предания из книги Ч. Айтматова и М. Шаханова «Плач охотника над пропастью».

Однажды, когда Шабдан находился у себя дома, в дверь заглянул проходивший мимо нищий. Шабдан пригласил его в дом, расспросил его о том, о сем. Оказалось, что бедняга с раннего детства был круглым сиротой, не имел никого из родственников и жил попрошайничеством. Шабдан обвел взором свое жилище в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы подать нищему. Прежний достаток и власть канули в прошлое, и ничего, кроме единственного серого бычка, у него не осталось. Тогда он отстегнул одну из двух медалей, полученных от русской Империи и украшавших его старенький мундир, и вложил в ладонь бродяги.

– Ступай на пишпекский базар, – сказал Шабдан нищему, – продай там эту медаль или обменяй на скотину и постарайся изменить свою жалкую жизнь к лучшему [1, с. 70].

Действительно, такой человек был. Достоверно известно, что Шабдан Джантаев родился 29 октября 1839 года в племени Сары Багыш на территории нынешнего Кеминского района Киргизии в семье Джантая Карабекова, манапа ( феодального правителя) сарыбагышских киргизов и потомка знаменитого Атаке-батыра. С ранних лет отец готовил Шабдана на роль своего будущего преемника, воспитывая его в согласии с моральными принципами степных кочевников, к коим относились преданность людям, усердие, честь, военная храбрость, и уважение к окружающей среде. Однако подтвердить достоверность этой и многих других историй, связанных с именем Шабдана, невозможно. Таким образом, этот рассказ перешел в разряд преданий. Возможно, этот жанр пополнится новыми текстами, поскольку многие истории, передававшиеся из уст в уста, не имеют конкретных письменных подтверждений.

Притча – дидактико-аллегорический жанр, в основных чертах близкий басне. В отличие от нее притча:

1) неспособна к обособленному бытованию и возникает лишь в некотором контексте;

2) допускает отсутствие развитого сюжетного движения, и оно может редуцироваться до простого сравнения, сохраняющего однако особую символическую наполненность.

Обычно притчи – короткие повествования – используются в беседах старших и молодых в целях назидания [9, с. 148]. Из анализируемого произведения нами было отобрано 5 притч. Вот одна из них:

…Когда-то в старину на берегу Сырдарьи жил один бай. Однажды случилось наводнение, и все добро бая вместе со скотом унесло течением. Сам бай умел плавать и чудом уцелел. Выбираясь на берег, дрожащий, по колено в воде, он судорожно повторял: «О Боже, дай мне достойно прожить остаток дней». Наблюдавший за ним молодой самодовольный джигит только посмеялся над словами старика: «Аксакал, возраст ваш перевалил за семьдесят. Всего нажитого вы лишились подчистую. О каком еще достойном будущем вы говорите?» – с этими словами он хлестнул лошадь и ускакал.

Но разве в этом мире есть что-нибудь постоянное?

Прошло время, случилась сильная засуха, и тот самый молодой безжалостный бай тоже остался с единственной уздечкой в руках. Скот его пал, все родные умерли с голоду, а сам он отправился бродяжничать в поисках пропитания. Голодный, несчастный брел вдоль Сырдарьи и, наконец, приметил невдалеке дымок. Когда добрался до жилья, встретила его женщина, открыла ему дверью юрты и усадила его на почетное место. Детишки ее резвились, играя в асыки.

– Поешьте, отдохните, скоро и хозяин придёт, – сказала женщина и принялась хлопотать по дому.

Спустя некоторое время в юрту вошел тот самый старик с бородой до пояса. Они тотчас узнали друг друга. Поужинав, старец посмотрел на гостя и заговорил:

– Когда ты, посмеявшись надо мной, отправился своей дорогой, я пошел вдоль реки, пока не набрел на этот аул. Здесь меня приняли с участием, накормили, обогрели, оказали помощь. Хозяйка этого дома была вдовой. Со временем из двух половинок мы создали целое. Все мое богатство нынче – вот в этих сорванцах. Держим скотину, тем и кормимся. Вот о чем я и просил тогда Бога – о достойном продолжении жизни. Желание мое исполнилось, и я благодарен Аллаху тысячу и один раз. Богатство сегодня есть, а завтра его нет. Когда-то ты очень заблуждался, дорогой. Теперь ты, должно быть, убедился, что неверный поступок человека отзывается ему эхом [1, с. 45].

Вводя в свою беседу притчи, авторы подчеркивают самобытность своего народа, напоминают о той мудрости, которая была накоплена тысячелетиями и проверена временем.

Легенда – весьма разнообразный в тематическом и содержательном отношении жанр несказочной прозы. Специалистами-фольклористами она дифференцируется на:

Часто легенды отождествляются с преданиями. Однако в легендах, по наблюдениям ученых-фольклористов, подразумевается больше вымысла.

Грозный Чингиз-хан чурался своего старшего сына Джучи, которого носила под сердцем его жена, плененная в то время кереями, и всегда держал его подальше от себя. Но так как Джучи был самым способным из четырех его сыновей, у кагана не поднималась рука собственноручно убить своего отпрыска. Он посылает к нему тайных палачей, пользуясь тем, что Джучи отправился на охоту. Увлеченный азартом погони за хромым куланом, Джучи-хан пал от рук убийц, пустившихся по его следу.

Далее события развивались так: узнав о смерти сына, Чингис-хан, для приличия облачившись в траур, повелел: «Если кто-либо сообщит о смерти Джучи, залью ему глотку расплавленным свинцом!» Никто в великом страхе, сковавшем сердца, не посмел нарушить строгий запрет.

В это время один юный певец, настроив свою домбру и с поклоном войдя в шатер к кагану, находившемуся в великой тоске от содеянного, затянул песню «Хромой кулан – Джучи-хан».

Долго звучала печальная мелодия. Не в силах вынести горестную мелодию, Чингис-хан, слово которого было тверже камня, властно молвил:

– Залить свинцом глотку этого ослушника, посмевшего напомнить мне о смерти Джучи!

– Погоди, владыка! – воскликнул тогда певец. – О смерти вашего сына вам напомнил не я, а вот эта домбра. Залить свинцом надо её!

Побежденному в словесном поединке Чингис-хану не оставалось ничего другого, как наказать музыкальный инструмент.

До сих пор в Улытауской долине Казахстана стоит усыпальница Джучи-хана, единственного из всех четырех сыновей Чингис-хана, успокоенного в выделенном ему улусе. А между тем на земле не осталось могил ни самого Чингис-хана, ни остальных троих его сыновей – Толе, Угедэя и Чагатая [1, с. 175-176].

В этой легенде присутствуют конкретные исторические личности. Но вот сам сюжет не имеет под собой документальных доказательств. К тому же в легенду включен элемент загадочности, когда Чингиз-хан угадывает, о чем поет домбра в руках молодого человека.

Таким образом, результаты исследования фольклорных элементов в книге «Плач охотника над пропастью» позволяют отметить следующее:

— используя фольклорные тексты различных жанров, авторы еще раз подчеркивают важность связи своего поколения с прошлым (историей);

— морально-этическая сторона всегда была важна в развитии любого народа и как нельзя лучше она отразилась в фольклоре;

— если опираться на опыт предков, можно избежать некоторых неприятностей – как в личной жизни, так и на уровне развития государства.

Авторы напоминают, что мудрость, рожденная тысячи лет назад, проверена веками, а потому надо быть глупцом, чтобы пренебрегать ею. В какой-то момент Ч. Айтматов даже становится сам действующим лицом притчи, когда собирается наказать воров за украденную корову, но встречает старца, и получает от него три совета. Это свидетельствует о том, что фольклор, в том числе и устная проза, бытует в нашем обществе не пассивно, как архивная, музейная реликвия, а творчески осваивается в целях идейно-эстетического, интернационального и патриотического воспитания людей, в целях дальнейшего развития многонациональной культуры. Чингиз Айтматов отмечал, что «новаторства без традиций не может быть. В чистом пространстве новаторство не возникает. Оно возникает из недр прошлого» [6, с.120].

1. Айтматов Ч., Шаханов М. Плач охотника над пропастью. – Алматы, 1997.

2. Аникин В. П., Круглов Ю. Г. Русское народное поэтическое творчество. – М., 1983 – 415 с.

3. Бобулов К. Проблемы традиций и новаторства в киргизской прозе. – М., 1966. – 240 с.

4. Елеукенов Ш. От фольклора до романа эпопеи. – М., 1987. – 349 с.

5. Жолковский А.К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. –М., 1992.

6.Жуков И. Доверие к жизни. – М., 1980. –124с.

7. Каскабасов С. Колыбель искусства. – Алматы, 1987.

8. Смирнов И.П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа). – СПб, 1995.

9. Турекулов Н. Современный казахский фольклор. – Алматы, 1982. – 189с.