Охотников за моим телом

Охотники за девушкой

Меня нашли на рассвете в придорожной канаве. Я услышал, как рядом остановился автомобиль, хлопнула дверца и послышались чьи-то голоса. Крепкие руки ухватили меня под мышки и резко поставили на ноги. Стоять я не мог.

— Пьяный, — проговорил полицейский. Другой развернул меня к свету:

— От него не пахнет. И эта рана на голове тоже, думаю, не от падения.

— Недотепа нарвался на неприятности?

Мне было безразлично, как они меня называют. В какой-то степени они оба были правы. Два часа назад я был пьян, но не сейчас. Два часа назад я был рыкающим львом, затем по бару полетели бутылки, и от льва ничего не осталось.

Сейчас я был ничем. Я ощущал себя подорвавшимся на мине и погружающимся в пучину кораблем. Меня потрясли за подбородок и подняли лицо вверх.

— А парень, видать, грабитель. И кто-то испортил ему дело.

— Ты никогда не станешь сержантом, сынок. На нем дорогой костюм, который слишком хорошо сидит, чтобы быть с чужого плеча. А грязь совершенно свежая.

— О’кей, давай-ка проверим его документы, выясним, кто он такой, и отвезем его в участок.

Полицейский с низким голосом хихикнул и вытащил мой кошелек.

— Пустой, — сообщил он.

«Черт, там ведь было два банкнота. Эта ночь обошлась мне в две сотни долларов”.

— Там ничего нет, — уточнил полицейский, и я услышал, как он насвистывает популярную мелодию “Мы поймали хорошую рыбку”.

— Светский гуляка? На такого он не похож. Его лицо, по крайней мере. Парня неплохо отделали.

— Ага, Майк Хаммер — так указано в документах. Это тот самый частный сыщик, у которого отобрали лицензию.

Чьи-то руки подняли меня и подтолкнули к машине. Ноги мои болтались, как обветшалые подвески. По дороге до машины я без остановки что-то говорил.

— Вы все шутите, — произнес полицейский; — Некоторым людям может не понравиться то, что вы слишком много треплете языком.

— Кому это, например? — поинтересовался я.

Теперь присвистнул другой полицейский.

— Я говорил тебе, что этот парень — хороший улов. Иди-ка позвони в участок и спроси, что с ним делать.

Его напарник что-то проворчал и удалился. Я чувствовал, что меня затаскивают в патрульную машину и усаживают на сиденье. Полицейский взгромоздился на водительское место и закурил. Я ощутил на своем лице струйку сигаретного дыма.

Возвратился второй полицейский и сел рядом со мной.

— Капитан хочет, чтобы мы доставили этого типа к нему домой.

— Ладно. Я всегда говорил, что покровительство капитана — все равно что деньги в банке.

Машина тронулась. Я попытался открыть глаза, но не сумел.

«Ты мертвец, Майк, и можешь пока им оставаться. Там, где раньше была пустота, все фрагменты некогда единого целого соединяются вместе, словно разорвавшийся патрон возвращается в дуло пистолета, из которого он был выпущен. Это происходит медленно, кусочки, оттесняя друг друга, устанавливаются в первоначальном порядке. Наконец ты собран воедино, но остаются шрамы, которые напоминают тебе о том, что однажды ты был мертв.

И вот опять к тебе возвращается жизнь, а с нею и боль. Твое тело устало, оно ослабело от могильной неподвижности и не хочет жить.

Память заставляет тебя снова желать той пустоты, мрака, но жизнь не позволяет возвращаться туда. «

Когда я открыл глаза, Пат протягивал мне сигареты:

Я затряс головой.

— Когда деньги кончились.

— Но у тебя хватало на выпивку. — Его суровый тон стал еще жестче.

Бывают времена, когда тебе ничего ни от кого не нужно. Я нащупал подлокотники кресла и оттолкнулся от них, чтобы встать на ноги. Ноги дрожали от усилия, колени подкашивались.

— Не понимаю, какого черта меня арестовали? Ты ведь поддержишь меня, дружище? Его лицо осталось равнодушным.

— Мы с тобой уже давно не друзья-приятели, Майк.

— Хорошо, пусть будет так. Но где, черт побери, моя одежда?

Пат выпустил мне в лицо струйку дыма, и, если бы мне не надо было держаться за спинку кресла, я бы ударил его.

— На помойке. Там же, где должен быть и ты. Но и на этот раз тебе повезло.

Он опять выдохнул мне в лицо, и я закашлялся.

— Ты всегда казался сильнее меня, Майк, и я не мог с тобой справиться. А сейчас ты полностью в моей власти.

— Сукин сын! — повторил я.

Я видел, как он подходил ко мне, но был не в силах даже шевельнуться — не то что отвести удар. От его резкого апперкота я отлетел к стене и растянулся пластом.

Боли не было. Только сильная слабость в желудке, а затем сухая рвота пополам с кровью из раны во рту. Мое тело сотрясали судороги от кашля и болезненных сокращений желудка, а когда все прекратилось, то наступило облегчение, подобное тому, что приносит только смерть.

Пат заставил меня самостоятельно подняться и сесть на стул.

— Спасибо, приятель, я запомню твою доброту, — угрожающе произнес я.

Пат пожал плечами и протянул стакан.

— Вода. Это успокоит твой желудок.

Он поставил стакан на край стола. В дверь позвонили, и Пат пошел открывать. Вернулся он с какой-то коробкой.

— Новая одежда. Одевайся.

— У меня не было новой одежды.

— А теперь есть, можешь потом заплатить за нее.

Я сделал еще одну попытку подняться, снова увидел подходившего Пата, но не смог отклониться от удара. Прекрасная всепоглощающая чернота вновь приняла меня в свои объятия.

Болели челюсти, болела шея. Мне казалось, что меня вывернули наизнанку. Каждый зуб был источником молчаливой агонии, а боль в башке концентрировалась в районе ушей. Моя язык так распух, что я не мог говорить, а когда я открыл глаза, то вынужден был сразу сощурить их: свет тоже причинял мне боль.

Когда туман в голове несколько рассеялся, я сидел на кушетке, одетый в синюю морскую форму. Рубашка была чистой и белой. Даже ботинки были новыми. Я попытался вспомнить, что произошло.

Я поднял глаза. Пат стоял у двери, а позади него находился незнакомый мне парень с черным портфелем в руках.

Поскольку я молчал, Пат коротко буркнул:

— Осмотри-ка его, Ларри.

Исполненный ощущением собственной значимости, парень вынул из кармана стетоскоп и повесил себе на шею.

Я начал приходить в себя.

— Все в порядке, Пат, в медицинской помощи я не нуждаюсь. Ты не так уж сильно бьешь.

— Обычная процедура. Это Ларри Снайдер, мой друг.

Доктор приставил стетоскоп к моей груди, и я не мог ему помешать. Осмотрел он меня быстро, но тщательно. Закончив, он снял стетоскоп.

— Ну что там у него? — осведомился Пат.

— Его здорово отделали. Били кулаками. Пара пулевых шрамов.

— Он их заработал давно.

— Следы от ударов кулаком свежие. Кровоподтеки. Одно ребро.

— Ботинки, — перебил его я. — Я натер себе мозоль.

— Типичное состояние алкогольной интоксикации. По внешним признакам он далеко не в лучшей форме.

— Черт возьми! — разозлился я. — Он говорит обо мне в третьем лице!

Пат проворчал что-то невнятное и повернулся к Ларри:

— Ну что ты можешь для него сделать? — усмехнулся доктор. — Такие люди не знают, как распорядиться собственной жизнью. Он снова влипнет в историю, как только ты выпустишь его из поля зрения. Ты купил ему новую одежду, но стоит ему очутиться на улице, как он тут же обменяет ее на какое-нибудь тряпье, а на полученные деньги вновь нажрется. И возвратится в еще более плачевном состоянии.

— Между прочим, я могу охладить его на денек-другой.

— Разумеется. Не сомневаюсь, что сейчас он в хороших руках, а дальше все зависит от его личной осмотрительности.

Психотип жертвы и психотип охотника: почему одни опускаются, а другие поднимаются

Какие качества личности оказывают первоочередное влияние на социальный успех?

Мал золотник, да дорог

Его звали Валентин. Или просто Валя. И я никогда не слышал, чтобы хоть раз кто-то решил посмеяться над его именем, проведя параллели со слабым полом (а отпускать тупые шутки друг над другом в армейском коллективе — правило).

Валя служил со мной на учебке. Ростиком, прямо скажем, не удался. Был самым маленьким на нашей УПогЗ, а может и на всём УЦ. Однако, при этом, он заставлял опускать глаза в пол тех, до лица которых ему пришлось бы тянуться, если бы он пожелал их ударить. Но бил он не часто, он хорошо освоил навык «шароханья босоты», не вынимая рук из карманов.

Я не помню, чтобы хоть раз в его глазах видел страх или растерянность. Голубоглазый блондин, метр с кепкой… Если бы не рост — сошёл бы за «истинного арийца». Твёрдый взгляд, холодный как лёд…

На учебке ему жилось хорошо, перевели на заставу — и там был в авторитете. Попал в гарнизон — и там умудрился подняться. В любом коллективе он занимал достойное место, без всяких «маляв» и заступничества со стороны покровителей, которых никогда и не было. В его характере было нечто очень важное и значимое для социального успеха, что-то очень мужское, сильное, что бессознательно считывалось всеми окружающими, заставляя их считаться с его мнением.

Валя был ярким примером того, что даже вожаку обезьяньего стада (а толпа срочников — это обезьянье стадо вне всякого сомнения), не обязательно обладать внушительной мускулатурой. Обязательно обладать психотипом охотника.

Под большой пень в лесу ходят…

Большой был большим. Самым большим в нашем подразделении. И одним из самых робких. Глядя на его руки, я думал, что он мог бы убить любого из нас ударом своего кулака. Выбросить в окно — точно. Но стоило на него чуть надавить, пристально посмотреть в глаза — и всё… У парня начинали трястись коленки, и всё его большое тело становилось просто куском ваты.

В отличие от Вали глаза Большого отражали глубокую тоску. Большие печальные глаза ослика Иа. Нужно было один раз встретиться с ним взглядом чтобы удостовериться, что жизнь у парня не задалась. Такого легко было зарядить на полы, да и вообще на любую грязную работу.

Уже впоследствии, узнав о феномене виктимности, я понял, что в Большом явно доминировала жертва, тогда как в Вале — охотник. Определяя норму поведения, жертва заставляет своего носителя опускаться на дно, подчиняться чужой воле и становиться заложником чьих-то манипуляций, тогда как охотник всегда настроен на поиск новых возможностей, никогда не теряет присутствия духа и способен навязать свою волю остальным.

Психотип — комплексное понятие, определяемое в какой-то степени врождёнными задатками, в какой-то — воспитанием и личным жизненным опытом. Мне удалось провести грань между жертвой и охотником, отражёнными в психическом пространстве каждого из нас, и в противовес виктимному началу я ввёл понятие венаторности (от латинского «venator» — охотник).

Венаторность — это личная эффективность человека, определяющая его социальный успех, и опирающаяся на силу в равной степени проявленных воли и интеллекта. В социальном контексте венаторность проявляет себя как способность к успешной самореализации. Интеллектуальная составляющая обеспечивает видение возможностей, а волевая — осуществление действий к их использованию.

4-го апреля в моём блоге ВК я проведу вебинар, посвящённый раскрытию данной темы: « Венаторность: от жертвы к охотнику «.

Правда и вымысел об охотниках за головами на Диком Западе

Охотники за головами — баунти хантеры — являются популярными персонажами фильмов о Диком Западе. С объявлением о розыске преступника «живым или мёртвым» в кармане бравый герой в ковбойской шляпе выслеживает мерзавца с устрашающим прозвищем «Грязный Гарри». Отыскав негодяя, он вступает в крутую перестрелку и побеждает. Следующий кадр: охотник везет перекинутый через седло труп Грязного Гарри властям и получает награду. В этом образе, конечно, есть правда, но многое в нём является голливудской фантастикой.

Почему появились охотники за головами?

Профессия «охотник за головами» появилась давно, поскольку полиция и система правосудия — достаточно молодое изобретение, а преступников всегда нужно было ловить и наказывать.

Первоначально баунти хантеры в США разыскивали беглых рабов. Поскольку пропажа — собственность плантатора, и вернуть её надо в целости, для поимки охотники использовали лассо, цепи, гончих собак и т.д. Белые рабовладельцы не скупились и платили хорошие деньги за работу. Освоение Дикого Запада позже заставило вспомнить о методах охотников за рабами, только уже применительно к розыску преступников.

Другой причиной появления такого рода деятельности стали особенности англосаксонского права. В 1679 г. британский парламент принял закон Habeas Corpus Act , который гарантировал, что обвиняемый в случае задержки судебного расследования может быть освобожден под залог, чтобы вернуться в суд позже. Но иногда арестанты в суд не возвращались. Британские колонии унаследовали правовую систему метрополии и данную проблему. В этих условиях стала выгодной погоня за беглецами.

Поиском «уклонистов» от суда и преступников стали заниматься охотники за головами.

Кто мог стать баунти хантером?

Стать охотником за головами мог любой желающий, увидевший плакат на заборе или объявление в газете о вознаграждении за поимку. Инициатива приветствовалась, ведь у властей и своих дел было навалом. А тут вдруг появлялся энтузиаст, готовый кататься по стране в поисках преступника.

Как ни странно, профессиональный охотник за головами — явление очень редкое. Скорее, это была форма подработки, фриланс, дополнение к основной профессии. Например, местные жители могли услышать, что преступник прячется где-то поблизости, и решить потратить несколько дней или недель на его поиски. Тем более, что Гражданская война в США породила многих закаленных в боях ветеранов, и для них шанс неплохо заработать был заманчивым, даже если существовал риск ведения боя.

Большинство наград за поимку преступников получали все же сотрудники местных органов правопорядка.

Были ли охотницы за головами?

Вероятно. Ведь награда выдавалась тому, кто привел преступника властям, а это вполне могла быть и женщина. Охотницы за головами, если и были, то исключительным явлением, учитывая социальный и культурный статус женщин того времени.

Известен случай, когда член какой-то банды влюбился в одну красавицу. Та узнала о награде за голову ухажёра и заманила его на своё ранчо, где двое её братьев с ним расправились.

«Живым или мёртвым» — вымысел?

Плакаты с объявлением о розыске со словами «живым или мёртвым», без которых трудно себе представить Дикий Запад, на самом деле не были широко распространены. Условия контракта были просты: привезите X, и мы заплатим вам сумму Y.

Охотники за головами чаще старались привести преступника живым по ряду причин. Во-первых, существовал риск убить не того человека. Описания на плакатах были слишком общими, рисунок или фото маленькими и грубыми. Во-вторых, из-за погодных условий во время доставки труп может испортиться до неузнаваемости. В случае, если невозможна идентификация, денег никто не заплатит. И в-третьих, охотник сам мог быть обвинён в убийстве и повешен, если не докажет, что совершил это из самообороны. Согласитесь, трудно подтвердить невиновность с помощью трупа с 10 огнестрельными ранениями в спину?

Живой преступник гораздо ценнее. Объявление — не лицензия на убийство. Не было случаев, когда охотники получали вознаграждение за мёртвого преступника.

Сколько зарабатывали охотники?

Награды за поимку преступников были невысокими. Исключение составляли реально плохие ребята, плата за голову которых доходила до 5 тыс. $ — целое состояние по тем временам. Такое вознаграждение обещали, например, за поимку знаменитого стрелка Джона Хардина, убившего 44 человека. Самая же высокая награда в 50 тыс. $ была предложена за голову убийцы президента Линкольна — Джона Уилкса Бута.

За поимку преступника платило государство, а также компании или банки, которым преступник нанёс ущерб: ограбил или убил сотрудника, например. Контракты с охотниками могли заключать и частные лица.

Иногда охотник настигал злодея далеко от того места, где получил заказ. Тогда он мог сдать преступника местным властям, и отправить телеграмму нанимателю. Деньги ему переводили через местного шерифа или маршала, который отвечал за проверку личности беглеца или бандита.

Свой заработок охотники держали при себе. Хранить деньги в банке неудобно, поскольку жизнь баунти хантера, как и тех, кого они преследовали — это постоянное движение.

Как охотники выслеживали бандитов?

Если описания на плакатах были слишком общие и непонятные, как же охотники находили и опознавали преступников? Было несколько способов.

Охотник мог обратиться в детективное агенство. Известное агенство Пинкертона в Чикаго располагало достаточно большой базой данных бандитов со всей страны. Ситуацию могло прояснить общение с маршалами, прокурорами, судьями, тюремщиками и т.д. Возможно, преступник — рецидивист, и они дадут более подробные описания. Можно было заглянуть к родственникам и друзьям беглеца. От них преступник мог получать припасы и другую помощь. Можно было расспросить других бандитов, и, если разыскиваемый являлся их конкурентом, они с легкостью бы выдали его возможное местоположение.

Зная особенности внешности преступника, найти его для профессионала было нетрудно. На Диком Западе проживало не так много народа, существовало не так много маршрутов для передвижения и мест для остановки с целью поесть, поспать, сменить лошадь. Даже примерное понимание направления движения злодея давало охотнику возможность устроить засаду.

Существуют ли охотники за головами сегодня?

Да. В США и на Филиппинах. Баунти хантеры всё так же возвращают не явившихся в суд, выпущенных под залог. Примечательно, что охотникам сегодня нельзя пользоваться огнестрельным оружием, поэтому часто в эту профессию идут бывшие борцы, боксёры и рестлеры.

Текст: Гаврилов А.

Понравилась статья? Жмите «Мне нравится» и подписывайтесь на канал!