Рыбалка в светлых водах Енисея
На любой стоянке обычной удочкой можно быстро наловить рыбы на уху.
Я выбрал необжитую Сибирь, решив по Енисею пройти сплавом от Красноярска до Полярного круга. Во время сплава особенно разнообразила мои походные будни ловля рыбы. Более того, добыча рыбной живности наполняла путешествие азартом, игрой, творчеством и даже философией. А еще встречи с рыбаками и их увлекательные рассказы, посвященные енисейской рыбалке. Это, пожалуй, самые памятные приключения и яркие моменты путешествия.
Впереводе с эвенкийского «ионесси» — название реки — переводится как «большая вода». В глубинах этой «воды» водятся осетр, таймень, нельма, муксун, чир, пелядь, сиг, щука, налим и множество другой рыбы. Традиционно енисейская подводная живность (речь в основном — о низовьях реки) делится на три категории: черную (щука, окунь, язь, налим), белую (сиг, нельма, омуль, муксун) и красную (стерлядь, осетр). Черная рыба (не под руку европейскому удильщику будет сказано!) считается бросовой, сорной. «Красной» же благородную рыбу называют не из-за ее окраса, а, по всей видимости, имея в виду ее красоту и силу.
По причине рыбного изобилия голод никогда не свирепствовал в этих краях. Енисей был и остается кормильцем всех, кто связал с ним свою судьбу. И сегодня, когда порушился старый уклад, в пустеющих енисейских деревнях от мала до велика все живут рыбными и зверовыми промыслами («ловлями» — говорили в старину). Собственно, тем, чем жило население края всегда. Добыча рыбы и зверя полностью обеспечивала и «лесных» людей — остяков, самоедов и тунгусов (так русские называли кетов, селькупов, эвенков) и других кочевавших по берегам Енисея народов.
Способы ловли, правда, были несколько другие. Егерь Центральносибирского биосферного заповедника Виктор Лямич, который приютил меня на посту Лебедь (даже банькой побаловал!), по национальности — кет. Родился и вырос на Подкаменной Тунгуске в соседней Эвенкии, в поселке Суломай, где проживают в основном эвенки и кеты. Виктор помнит многое, в чем сам участвовал, что видел своими глазами, памятны ему и рассказы стариков о быте и занятиях (между прочим, совсем недавних, а в некоторых местах сохранившихся и до наших дней) предков.
Похожие на североамериканских индейцев, кеты (слово это означает — «человек») считались лучшими охотниками всего Приенисейского Севера. Зимой кеты жили в чумах, летом же, кочуя по Енисею и его притокам, — в крытых берестой больших дощатых лодках-«илимках». Мне встречались эти остроносые, быстроходные и вместе с тем вместительные суденышки, на которых до сих пор староверы перевозят грузы.
На Енисее разрешен и распространен лицензионный лов сетями.
«Водный» образ жизни кетов определил и их занятия. Рыболовный сезон начинался с появлением первых проталин. Именно тогда хозяин рыбных богатств Ульгысь становился наиболее щедрым и начинал одаривать людей всем, в чем они нуждались. Когда сходил лед и подсыхала земля, кеты в устьях малых рек, на протоках и старицах ставили так называемые «котцы» — переплетенные кедровым корнем тонкие двухметровые жердочки. Русло перегораживали, оставляя проход в ловушку, из которой рыбу вынимали плетеными черпаками. «Запором» назывался забор из кольев, переплетенных тальником. Именно «котцами» и «запорами» вылавливалась основная часть рыбы. Кстати, подобный способ добычи рыбной живности известен у многих народов…
На Енисее использовали ставные сети-«пущальни», которые вязали из сушеных и промятых волокон крапивы, использовали также нитки, которые выдергивали из старых мешков. На поплавки шла скрученная береста, а на грузила — камни, которые привязывали к кольцам из гибких ветвей.
Чтобы рыбу есть, надо в воду лезть. Но лезть с умом, зная броды и имея надежные плавательные средства. «Обласками» на Енисее называют маленькие деревянные рыбацкие челны. Часто это выдолбленные из осиновых колод лодки-однодеревки, так называемые знаменитые енисейские «ветки». Старовер Корнелий Ромашов из поселка Индигино рассказывал мне, что его отец утром, прихватив с собой топор, тесло и рубанок, уходил в тайгу, а вечером возвращался с готовой «веткой». Ее сначала вырубали топором, а потом с помощью кипятка «разваливали» — расширяли борта. До сих пор на Енисее пользуются и «илимками» — большими остроносыми дощатыми лодками. В основном, конечно, они служат для перевозки грузов, заброски продуктов в зимовья, расположенные в верховьях притоков.
Однако больше всего на реке юрких, быстроходных «дюралек». Их, как правило, оставляют на берегу без присмотра. Случаи воровства здесь исключены. Ведь лодка для енисейца — его хлеб насущный. Лишишься лодки, останешься без хлеба. У кого подымется рука отобрать его у земляка? А если вдруг и подымется… Что ж, закон здесь — не прокурор, которого можно умаслить взяткой, а тайга. Вместе с кормильцем-батюшкой Енисеем, который рассудит сурово, но по справедливости.
Енисеец на воде крепок умом и опытом предков. А среди его занятий рыбалка — едва ли не на первом месте. Поплавочная удочка — баловство, игра для деревенских ребятишек, утеха стариков и жен, мужья которых, случается, неделями пропадают в тайге на охоте. В Лесосибирске я наблюдал, как удильщики ловят рыбу с плотов, проявляя иногда недюжинные способности эквилибристов. Это уже что-то вроде спорта. Более серьезное орудие лова — спиннинг. После ружья — это самый дорогой подарок для юных енисейцев, будущих звероловов и рыбаков.
Во время празднования Дня рыбака в деревне Бахта, которая стоит на высоком берегу в устье одноименной речки, молодежь состязалась в точности метания блесен. Снасть серьезная. И весьма добычливая в низовьях Енисея, на притоках. Я уже не говорю про щук и окуней, которых в каком-нибудь глухом заливчике-«курье» можно за пару часов добыть и мешок, и два. Я был свидетелем того, как спиннингисты в устье Курейки вылавливали пудовых нельм. Зрелище весьма впечатляющее. В таежных речках с помощью спиннинга добывают тайменей. Трофей знатный — как для енисейцев, так и для гостей, которые специально приезжают на Енисей, чтобы поохотиться за этой сильной, редкой рыбой.
На пристани в Назимово, ожидая парохода, один старовер спросил у другого: «Ты вчера бредил?» Из дальнейшего разговора я понял, что речь идет о ловле рыбы бреднем. Каждая уважающая себя рыбацкая семья имеет «бредешок». Так ласково называют эту снасть енисейцы. Как правило, его заводят с лодки, а потом вдвоем вытаскивают на берег. Часто это семейный промысел. Даже детвора напрашивается в помощники. Ловят сига, щуку, окуней; естественно — мелочь: ельчиков, сорожку, ершей.
В ходу у рыбаков различные сети. Жителям Приенисейского края (речь о тех, кто живет в низовьях реки) разрешено пользоваться этой запрещенной на европейских реках снастью. Естественно, с учетом размера ячеи, времени года, нормы вылова. В «курьях» мне нередко встречались «ставники» — ставные сети. Деревенские рыбаки, у которых приходилось гостить, напутствовали меня: «Вообще у нас не принято шариться по чужим сетям. Но тебе по нужде можно. Хвост-другой на юшку потребишь — не обеднеем». Для добычи наживки используются мелкоячеиситые сети — «ельцовки», «харьюзовки».
Особой сноровки требует проводка сплавной сети. «Плывеж» — так называют этот способ ловли енисейцы. Он особенно популярен, когда к осени идет ходовая рыба с низовий. Один конец сети привязывается к лодке, другой — к деревянной крестовине-«гагаре». Течение несет ее и лодку, а вместе с ними по дну тянется и сеть. Однако нередко встречный северный ветер тормозит движение лодки. Тогда рыбаки используют «водяной парашют». К носу лодки на длинной веревке привязывается молодое деревце или даже просто бревно, которые чуть притапливаются с помощью прикрепленных к стволу камней. Течение, с которым на глубине ветер не в силах совладать, тащит груз, а он в свою очередь (наперекор даже достаточно сильному ветру!) тянет за собой лодку и сеть.
Могучий сибирский осетр — символ рыбных богатств региона.
Не всегда точно угадаешь, как, когда и какая рыба пойдет в сеть. Не обходится тут и без суеверий. Если повезет раз-другой, то енисеец ни за что не будет менять веревку или обветшалую одежонку, которые сопутствовали фарту. Каждый рыбак спит и видит, как в его сетях бьется рыба. Эти видения преследуют его и в старости. Отец директора школы из деревни Верещагино, бывший председатель сельсовета Лев Константинович Хотинский, которому уже за восемьдесят, регулярно на «своей» лодке выезжает проверять «свою» сеть. Рыбу, в которой у него нет нужды, он раздает землякам или выпускает обратно в реку.
По-прежнему добывают рыбу самоловами. По дну протянута толстая веревка, а к ней на поводках привязаны большие острые крючки с поплавками. Снасть хотя и запрещенная, но довольно распространенная. В сборнике «Царь-рыба» сибирского писателя Виктора Астафьева она хорошо описана. Царь-рыбой на Енисее называют осетра, которого в основном и добывают самоловами. Кстати, неподалеку от Овсянки — деревни, где в последние годы жил писатель, на высоком берегу Енисея установлен памятник главному «рыбному» герою произведения. Будто вырываясь из сетей, благородная большая рыба красиво и сильно изогнулась и взметнулась в закатное небо. Словно ожила и обрела крылья, освоив другую стихию.
Когда при стариках упоминаешь об этой браконьерской снасти, они вздыхают: «Традиция». У молодежи другой аргумент: нет работы, одна рыбалка и спасает. Кстати, когда заходил разговор о местных рыбацких проблемах, многие высказывали мнение, что неплохо было бы организовать по Енисею сеть рыбацких заводов, куда можно было бы сдавать рыбу. Польза и деревенским жителям, и краю, и государству, и самой реке в конце концов. Но когда еще сюда дотянется (вообще-то дотягивается, но часто с другими целями) «рука» столицы… Ей и своих забот хватает. Одна надежда — на местных предприимчивых людей.
Как тут не вспомнить добрым словом декабриста Ивана Аврамова, похороненного в деревне Осиново (возле Осиновского порога). Вместе со своим товарищем Николаем Лисовским он организовал первое на Енисее производство по копчению сельди. А знаменитые енисейские рыбные базары и ярмарки… «В Туруханске одно сие время есть дни света, веселья и блаженного жития как для туруханцев, так и для окрестных жителей», — писал о них историк. Что ж, полезно бывает для решения современных экономических проблем иногда обратиться к истории. Забывать старое — не видать нового…
Владимир Супруненко 22 августа 2014 в 00:00
Поселок Бахта на Енисее – люди здесь живут охотой, рыбалкой и сбором ягод
Это северный поселок в Туруханском районе среди непроходимой тайги и пробирающего до костей климата, — зима здесь длится восемь месяцев, а сезон навигации, как правило, очень короткий.
В поселке живут в основном староверы и охотники, — всего 220 жителей. Предприятие здесь одно-единственное на весь поселок – филиал «Туруханскэнерго». Из соцобъектов небольшая школа, детский сад, библиотека и еще фельдшерский пункт, — без медицины страшно оставаться один на один в таких суровых местах. Хлеб пекут в собственной пекарне; есть почтовое отделение и метеостанция.
До Туруханска (он севернее находится) почти пятьсот километров вниз по Енисею, до Красноярска путь в три раза длиннее, — полторы тысячи км.
Вы здесь не увидите привычную даже для крохотной деревеньки автобусную остановку, — не имеет смысла ее ставить, все равно дорог нет. Вместо остановки в поселке есть вертолетная площадка. Зимой, правда, можно по зимнику доехать, а летом, когда открывается навигация, водным транспортом. На берегу виднеется знак с названием «Бахта», — это и есть условный причал для теплоходов. А по берегу «воткнуты» несколько что-то на вроде подсобок – небольшие сооружения в виде сарайчиков, — тут рыбаки хранят свои рыбацкие принадлежности, чтобы не тащить их всякий раз в гору, — поселок расположен на возвышенности.
Сбор ягод, грибов – здесь естественный процесс и тоже как вид заработка. Вообще в советское время жители работали на государство, получая деньги за сданную пушнину, за рыбу и дикоросы, причем обязательно давался план.
Сейчас охотники также сдают пушнину, но план уже ставят сами себе, — полная самодисциплина, сколько потопаешь, столько и полопаешь. Но жадность не приветствуется, — все в меру. Перед сезоном заранее завозят в тайгу провиант и все необходимое для охоты. У некоторых охотников по 2-3 сторожки.
Кроме промысла бахтинцы держат подсобное хозяйство, обеспечивая себя натуральными продуктами.
Может быть, это покажется удивительным, но своя особенность у маленького таежного поселка есть. Само поселение старинное, оно упоминается еще в 1608 году, а годом основания считается 1745, т.е в середине восемнадцатого века в этих, как считали раньше, гиблых местах, уже жили люди. Приходили сюда в основном крепостные крестьяне, сбежавшие от помещиков, а потом и староверы, ищущие спасения в тайге. Название взяли у реки Бахты, устье которой неподалеку.
Православный храм возвели здесь в 2010 году, а в 2013 открылся музей таежных традиций, — в маленьком отдаленном поселке есть теперь такая достопримечательность. Кстати, создание музея, как и строительство храма, связано с именем Михаила Тарковского (племянник режиссера Андрея Тарковского). Михаил оставил блага цивилизации, шумные города и уже больше тридцати лет как обосновался в Туруханском районе.
У него высшее педагогическое образование – он окончил Московский ВУЗ. Уезжал в Туруханский район, чтобы поработать на биостанции, да так и остался, изучив со временем охотничий промысел. Заочно окончил литературный институт, продолжая работать охотником.
Михаил Александрович – талантливый человек, он пишет стихи и прозу, сам создает к ним иллюстрации, печатается в литературных журналах. Бахта стала Михаилу Тарковскому родной, и его культурный вклад в поселок довольно весомый.
И еще несколько слов об этом месте, — несмотря на суровый климат, окрестности здесь красивые и сам поселок расположен среди берез и лиственниц.
Хочешь — ешь, а хочешь — пей…
Часть 1. Рыба черная, белая и красная.
Наш постоянный автор писатель и путешественник Владимир Супруненко, проплыв по Енисею на резиновой лодке от Красноярска до Игарки, исследовал не только особенности енисейской рыбалки, но и приготовление местных рыбных блюд.
Надоело махать веслами — отдаюсь на волю течению, ну а чтобы не скучать, отщипываю и жую кусочки окуневых и щучьих тушек, что вялятся на мачтовых тягах, чуть позже подходит время чаепития (его я устраиваю на воде прямо в лодке) и соленого сижка, вечером на берегу ужин и обязательная ушица или рыба на рожнах. Меню моих енисейских перекусов на воде, береговых привальных трапез, гостевых застолий без рыбы не обходится. В самом разном качестве и виде. Как сказал приютивший меня иеромонах Ириней из Анциферовского скита, «рыба здесь большое утешение для тела и души». Такова уж специфика сплава по этой удивительной сибирской реке. Спускаясь от Красноярска вниз по Енисею (таким образом, за два месяца добрался до Полярного круга), я как будто листал кулинарную книгу, в которой между рецептурных строк подробно изложен быт как коренных, так и пришлых жителей Приенисейского края.
С древних времен он тесно связан с рыбной живностью. С ее добычей, обработкой и потреблением. Причем в самом различном виде. Даже сыром. Никогда не думал, что можно пойманную рыбу тут же отправлять в рот. На Енисее этим никого не удивишь. Речь о тугунке, маленькой, похожей на верховодку рыбешке, которую ловят бреднями. Это своеобразный енисейский деликатес на все застольные случаи: и быстрый перекус на рыбалке, и закуска после первой праздничной рюмки, и неторопливая будничная трапеза.
— Видишь темную полоску под жабрами, пальцем в этом месте ковырнул — кишки вон, присолонил и… — молодой рыбак запрокинул голову и отправил рыбешку в рот, смачно хрустнул и добавил. — А по осени можно целиком прямо с икрой глотать.
Я последовал примеру егеря, приютившего меня в избушке чуть ниже Бора (Подкаменной Тунгуски): вполне съедобно и даже весьма аппетитно — легкий огуречный запашок, нежный селедочный вкус. Кстати, коренных енисейцев недаром называют «сельдюками» за их исключительную, почти гурманскую любовь не только к тугунку, но и к енисейской селедке ряпушке, которую ловят осенью ниже Туруханска. Во время похода я приспособился потреблять тугунка под горячий кофе, аккуратно и красиво разложив серебристые тушки на хлебном ломте.
Енисейская рыба (речь о низовьях реки) традиционно делится на три категории: черную (щука, окунь, язь, налим), белую (сиг, нельма, омуль, муксун) и красную (стерлядь, осетр). Черная рыба считается бросовой, сорной. Есть, правда, по деревням кулинары (естественно, и рыбоеды!), которые готовят из щук с добавлением налима, осетрины котлеты. Утверждают, что староверы остерегаются употреблять щук из-за того, что на щучьем лбу, если присмотреться, то среди зеленых разводов можно разглядеть крест и копье, которым когда-то был пронзен распятый Иисус. Однако именно староверы угощали меня вкуснейшими щуками горячего и холодного копчения. И к окуневому мясу знатоки относятся уважительно. Один пожилой капитан даже назвал окуня «стоячей» рыбой. Естественно, без уточнений. А налима вообще считают «кормильцем». Его мясу, удивительным образом не приедающемуся, находится место в любых рыбных блюдах. Енисейцы особенно любят добавлять его в пельмени. Один старовер, при мне вытащив огромного налима, радостно воскликнул: «Путняя рыбка! Хватит и на пирог, и на уху».
Про стерлядок и осетров разговор особый, слава этой царской рыбы (не только на Енисее!) общеизвестна. Отчего у северных лаек в приенисейских деревнях густая и длинная шерсть лоснится на солнце? От осетрины, которой их кормят. Это, конечно, байки балагуров. Осетр на Енисее, конечно, не дефицит, не такая диковинка, как ананас, однако далеко и не повседневный «демократичный» продукт. А вот белорыбица (особенно в полярных широтах) доступна всем. Она подается к столу в основном в соленом виде. Просаливается же нежное мясо сига или омуля (особенно порезанное на куски) довольно быстро. Рыбаки бросали мне в лодку только что выловленных сижков, я тут же обрабатывал их, присаливал и через десять минут уже запивал енисейской водичкой (и это здесь возможно!) их изысканную мякоть. Случается, куски того же сига или хариуса складывают в полиэтиленовый пакет, пересыпают солью и интенсивно встряхивают. Не успеет рапорядитель рыбацкой трапезы произнести тост за хвосты и чешуйки, как «колотуха» (так называют это блюдо) уже готова. Знатоки зимой в смесь добавляют снежку. В результате получается быстрый пикантный малосол, известный у рыбаков под названием «чушка». Можно филе белой рыбы (да и щука для этого подойдет) мелко покрошить, посолить, поперчить, сбрызнуть уксусом и смешать с диким луком, огурцами. Майонез чудесным образом превратит эту смесь в отличный летний салат. Эти и другие способы использования белой рыбы енисейские рыбаки переняли у аборигенов, которые летом, как правило, рыбу «сагудали» — только что пойманного сига, хариуса или нельму кромсали на куски, макали в соленую воду и ели. Шиком у местных гурманов считалось проглотить кусок свежатины, в котором еще зримо теплилась жизнь.