Неохотница на нечисть (СИ)

Фантастический любовный роман с юмористической составляющей от автора Кристина Юраш с названием «Неохотница на нечисть». Сюжет произведения познакомит читателей с героиней по имени Варвара, работающей в медицинском учреждении. Она была бы простой девушкой, если бы не один факт: её постоянно донимал незнакомый мужчина. Что такого? – спросите вы. Таинственного незнакомца видела только одна Варя и никто больше! Не повод ли насторожиться? Еще бы, если учесть, что героиня работает в психиатрическом отделении и с «шизиками» знакома не понаслышке! Безусловно, работа у Вари очень вредная, за это ей выдают молоко и курятину. В прошлый раз курочкой обделили, видимо мало вредничала девушка. Свою проблему в виде вездесущего спутника Варвара сперва решила просто игнорировать. Девушка не разговаривала с ним, считая, что это как-то поможет.

В один из рабочих дней к героине привезли молодую девушку, которая со всей уверенностью рассказывала о том, как за её сердце борются вампир и оборотень. Сама же пациентка затрудняется в выборе между двумя самцами, ей хочется быть с тем, кто сильнее будет её любить. Подобные истории для Вареньки не редкость. Такие пациенты сидят в отдельной палате, которую врачи отделения называют «В гостях у сказки». Здесь обитают безобидные пациенты. Деликатность – главный конек Вари, ведь она может поместить пациента в палату под вполне аргументированным предлогом. Вот эту девочку, например, она помогла спрятать от навязчивой нечисти в лице оборотня и вампира. Естественно, всё это Варя воспринимала с юмором, но до некоторых пор… Стоило героине отправиться домой, как по дороге её настиг тот самый оборотень, о котором твердила обеспокоенная пациентка!

Почему с Варей происходят такие странности? Скорее всего, дело в её отце. Он был охотником на нечисть, а сама героиня видела папу всего два раза в своей жизни и то на фотографии! Папаша заключил сделку с демоном, которому предстояло обучить Вареньку охоте на нечисть. Вся проблема в том, что из героини такая же охотница, как из надувного шарика мяч для боулинга! Ко всему прочему, Варя не планировала бегать по всему миру, истребляя нечисть за «благодарю». Она – живой человек, ей кушать хочется! Поэтому героиня решила, что станет первой в своем роде неохотницей на нечисть. Её работа – не отрывать попу от кресла, но это нечисти не нравится, особенно, когда нежить злопамятная! В своей работе героиня уяснила один важный момент: не всегда в конфликте жертва – нечисть первая оказывается правее второй!

Охотник Диалог поэтов

(Л.Л.) Ещё он о любви ей не сказал.
Лишь только мысль вокруг неё блуждает
И, как охотник, молча наблюдает,
Боясь вспугнуть, и дичь ту потерять.

Зато во сне он нежно обнимает
Упругий стан. В нём сердце замирает,
Когда об этом днём он вспоминает,
Но от друзей свою любовь скрывает.

Он ждёт, когда их встретятся глаза,
Волшебный блеск в них вспыхнет на мгновенье
И обожжёт особенным свеченьем,
А в небе вспыхнет новая звезда.

И кончится его свободный путь,
Как русый локон упадёт ему на грудь.

(М.А.) И замерев! В волненьи! Нежно!
Забыв про грусть иль безмятежность.
Локон, прижав к груди
Понял, по жизни вместе им идти.

Охотник, поразил добычу.
Дичь, как-то мягко, непривычно
Сдалась, себя и любви локон подарив,
Желание охотника удовлетворив.

В восторге он! Это не сон!
Любовь свою, добыча дарит без остатка!
И, чувство то настолько сладко…
Готов земные блага все к ногам…

Обняв добычу, целуя локон,
На руки нежно – к себе в дом…
Охотник, дичь теперь едины –
Души, сердца соединив.

(В.З.) Мужчину самолюбье точит.
В его крови буря клокочет.
Не просто муж — он же охотник.
И пусть препятствий будет сотня.

Да он пройдет хоть сто дорог.
Ему и горы лишь порог.
Страстный огонь и полыханье.
И овладеть — одно желанье.

Как распорядится он добычей.
И в рамках это ли приличья?
Пред атакой мысли ни о том.
Лишь овладеть — и все потом.

На всю ли жизнь, или на время.
И будет продолжать ли племя.
А может только завладев.
Любви той хватит на запев?

Да, охотник мало рассуждает.
Он ставит цель и побеждает.
И в этом ему не перечь.
Играет, значит стоит свеч.

(Е.Д.) Мужчина — охотник!
Он им был рождён,
Но это пока он ещё не влюблён.
Пока в нём инстинктов
Бесспорная власть,
Он жаждет добычей
Насытиться всласть!
Заметил он в чаще глаза- изумруд,
Погоня! — И жертва награда за труд!
Но только века друг за другом плывут,
И вот уж мужчине милее уют.
Он смотрит весь день,
Даже ночь в монитор,
Там игры и секс
Затуманили взор!
Он Рыцарем храбрым
Спешит на коне,
На Землю в ракете
Взирает извне.
Срывает с красавиц восточных чадру,
Сражается с недругом злым на юру.
Умело супруга им руководит,
В его телефоне — всегда аудит.
Там Зая и Киса уже не пройдет,
Влюбился — женился,
Таков поворот!
Сама она тоже романтики ждёт:
*Иэн Сомерхолдер
За душу берёт!
Вот это мужчина,
Вот это герой,
Готова по жизни идти за тобой!
Когда — то и муж
Был «Машиной любви»
Но всё изменяется,
Ах, се ля ви.

Так кто же охотник скажите из вас?
Разумная женщина
Иль Ловелас?

(Н.Я.) «Так кто же охотник скажите из вас? Разумная женщина, Иль Ловелас»?
Очень много суждений по этому поводу и много мнений. Мужчина охотник по своей натуре, он любит неприступных женщин. Ему нужна женщина, которую нужно удивлять, добиваясь её благосклонного расположения к себе. Она для него та загадка, которую непременно надо разгадать. Доказывать на поступках, что он и есть её настоящий мужчина. Если его выбор пал на замужнюю женщину то, чтобы она не чувствовала себя за мужем закрытой как за каменной стеной, а наоборот от нежного прикосновения, улыбки и сладкого поцелуя мужчины-охотника, у неё вырастали крылья. Известен тип мужчин ловеласов. Это мужчины, ловко заманивающие женщин в паутину, которую искусстно плетут из обольстительных речей и красивых слов. Предугадывают каждое её желание, восхищаются каждым её словом, поворотом головы, чарующей походкой. Ловко маневрируют, пользуются у неё невероятным успехом. Но, когда женщина надоедает, бросают её и находят себе новый объект обольщения и красочного обмана. Такие мужчины живут за счёт самодостаточных, но не счастливых женщин. Выжимают из них всё, что могут и, внезапно охладевая, и теряя к ней всякий интерес исчезают бесследно, оставляя женщину у разбитого корыта с разбитым сердцем.
Разумная женщина – умный человек. Все свои ходы просчитывает наперёд, умеет плавно обходить острые углы. В отношениях, терпелива, тактична. Кажется строгой в суждениях и скромна в поступках. Умеет найти компромиссный подход, дать умный справедливый совет. Когда грозит неприятность, «умеет развести тучи руками» . Проводя вечерние ужины при свечах, смягчает накалившуюся атмосферу, создавая уют и комфорт и, налаживая тем самым гармоничные отношения. Однако когда разумной женщине понравился мужчина, холостой или женатый, она становится охотницей. И если мужчине-охотнику сложнее добиться взаимности то, женщине-охотнице проще. Не стоит забывать, что мужчина, по природе своей, полигамен. Поэтому, даже если не мужчина выбрал женщину, а она его, в мужчине срабатывает природный инстинкт и ему легче, и быстрее сдаться. Разумная женщина — охотница бывает разъярённой как тигрица или ласковой кошечкой. Мягко ступая, притягивая взоры мужчин своей грациозной походкой, она льнёт к своей жертве, хлопая невинно ресничками, даря мимолётные откровенные взгляды. Самая большая уловка, словить взгляд мужчины и не отпускать его внимание ни под каким предлогом. Нечаянно задеть его, споткнуться, уронить сумочку, встретиться вплотную с его взглядом и полностью завладеть его вниманием. Мужчины часто покупаются на подобные женские уловки. Сам азарт игры втягивает их в авантюру обольщения. У женщины самый беспроигрышный вариант, идя навстречу выбранной жертве, внезапно упасть в обморок. Редкий мужчина не прореагирует и не окажет помощь. Вот тогда волна обольщения пробегает, как ток по проводам и овладевает мужчиной, как под гипнозом. Опытный мужчина заметит женщину – охотницу. Она идёт таинственной походкой, как пантера перед прыжком, у неё особенный изгиб спины, плавное движение бёдер. Здесь важен кураж и настрой женщины, пытающейся заарканить понравившегося мужчину. Однако не редки ситуации, когда покорительница сердец, сама попадает в исскустно сплетенные сети мужчины- охотника. В подобном случае охотница, из пантеры обломавшей коготки, превращается в ласково мурчащую кошечку.
История человечества знает мужчин ловеласов и разумных женщины – охотниц, и какая охота азартнее решать вам дорогие читатели.

*Иэн Сомерхолдер — американский актёр, секс — символ.

Охотник здесь не ты охотница она

Если вам понравилась книга, вы можете купить ее электронную версию на litres.ru

Он приближался — так медленно, что сперва Ричарду показалось, что Зверь стар, болен и что он умирает. Но это только сперва. А потом Ричард вдруг осознал, какое расстояние Зверь покрывает за одну секунду. Глядя, как он бежит, взметая фонтаны грязной воды, Ричард понял, что был неправ, — Зверь быстр, как ветер. В тридцати футах от них Зверь с тихим рыком остановился. От его боков валил пар. Он взревел — победно, призывно. Обломки копий, мечей, ножей торчали из его шкуры. В желтом свете ракеты пылали его алые глаза, сверкали клыки, поблескивали копыта.

Зверь склонил свою крупную голову. Ричард подумал, что он похож на кабана, — но нет, это немыслимо — таких гигантских кабанов не бывает! Он был размером с быка, со слона — огромный, как сама жизнь. Зверь уставился на них, и время остановилось — замерло на сотню лет, которая пролетела за двенадцать ударов сердца.

Охотница опустилась на колено и ловко вытянула из болота копье — оно высвободилось с чавкающим звуком. А потом прошептала:

— Наконец-то! — и в голосе ее звучала радость.

Она забыла обо всем: о Ричарде, увязшем по колено в грязи, о маркизе с его дурацким арбалетом — она забыла обо всем на свете. Это был восторг, ликование — она наконец-то оказалась в своем мире, том, где существовали только двое: Зверь и Охотник. И Зверь это почувствовал. Идеальная пара — охотник и добыча. А кто из них кто — решит время, время и танец.

Зверь ринулся на нее.

Охотница выжидала до тех пор, пока он не подобрался так близко, что она ясно различила клочья пены на его губах, а потом нанесла удар. Но уже пытаясь вонзить копье в его шкуру, она вдруг поняла, что опоздала — на долю секунды, но опоздала, — и копье выпало у нее из рук, а клык Зверя, острый как бритва, вспорол ей бок. Она почувствовала на себе вес его огромной туши, и его тяжелые копыта раздробили ей руку, бедро, ребра. А потом он скрылся, растворился в темноте. Танец закончился.

Мистер Круп ни за что бы этого не признал, но он испытал огромное облегчение, когда они выбрались из лабиринта целыми и невредимыми: и он, и мистер Вандемар, и их добыча. Они оказались перед скалой. В ней были крепкие дубовые двери, в одну створку которых было вставлено овальное зеркало.

Мистер Круп коснулся поверхности своей грязной лапой. Зеркало затуманилось, зашипело, вспенилось, как кипящая ртуть, и вдруг стало прозрачным. Из его глубины на них смотрел ангел Ислингтон. Мистер Круп откашлялся.

— Доброе утро, сэр. Это мы. И с нами та юная особа, которую вы хотели видеть.

Казалось, нежный голос ангела доносится не из зеркала, а неизвестно откуда. Он звучал со всех сторон.

— Ключ болтается на ее лебединой шейке, — ответил мистер Круп. Он не хотел выказывать нетерпения, но голос предательски дрогнул.

— Войдите, — разрешил ангел.

Дубовые двери отворились, и они вошли.

Все произошло стремительно: Зверь появился из темноты, Охотница подхватила копье, он налетел на нее и снова растворился в темноте.

Ричард прислушался — и ничего не услышал, только где-то капала вода — кап, кап, кап, — а еще пронзительно звенели комары, и этот звон сводил с ума. Охотница лежала в грязи. Одна рука у нее была неестественно вывернута. Ричард подполз к ней, шлепая по вонючей жиже.

— Охотница! Ты меня слышишь? — тихо спросил он.

Сперва было тихо, но потом он услышал шепот — такой слабый, что он подумал, ему послышалось.

Маркиз по-прежнему стоял в сторонке, прислонившись к каменной стене.

— Ричард, не двигайся! — крикнул он. — Зверь вернется. Он просто затаился.

Ричард не стал его слушать. Он думал только об Охотнице.

— Ты… — начал он и вдруг понял, что спрашивать такое ужасно глупо, но все равно спросил: — Ты в порядке? — Ее окровавленные губы растянулись в улыбке, она рассмеялась и покачала головой. — У вас тут, внизу, есть врачи? — спросил он маркиза.

— Таких, как наверху, нет. Есть целители, лекари, костоправы…

Охотница закашлялась, морщась от боли. Изо рта у нее потекла алая артериальная кровь.

Маркиз подошел ближе.

— Может, ты где-нибудь спрятала свою жизнь? — спросил он.

— Я Охотница, — высокомерно прошептала она. — Такие фокусы не для меня… — Она с усилием вдохнула и тяжело выдохнула — дышать становилось все труднее. — Ричард, ты умеешь обращаться с копьем?

— Давай же, — настойчиво проговорила она. — Возьмись за древко.

Ричард поднял копье.

— Ну, как его взять, я бы и сам догадался.

По ее лицу скользнула тень улыбки.

— Слушай, — начал Ричард, в очередной раз чувствуя себя единственным вменяемым человеком среди сумасшедших, — потерпи немного. Надо затаиться, подождать — может, Зверь уйдет. Мы попытаемся тебе помочь.

И в очередной раз сумасшедшие не стали его слушать.

— Я совершила плохой поступок, Ричард Мэхью, очень плохой, — печально прошептала Охотница. — Из-за того, что так сильно хотела убить Зверя. И мне нужно было копье.

Она медленно поднялась на ноги. Только теперь Ричард понял, как сильно она пострадала. Он боялся даже вообразить, с какой болью ей приходится бороться. Ее правая рука висела плетью, из-под кожи пугающе торчала белая кость. Глубокая рана в боку кровоточила. И с грудной клеткой явно было что-то не так.

— Зачем ты встала?! Ложись! — прошипел он, но безрезультатно.

Левой рукой Охотница сняла с пояса нож, вложила его в правую руку и сжала безжизненные пальцы вокруг рукоятки.

— Я совершила плохой поступок, — повторила она. — И постараюсь его искупить.

— М-м-м-м-м, — вдруг загудела она. — М-м-м-м…

Звук становился то выше, то ниже. А потом она нашла нужный тон, отдававшийся эхом от всех стен, труб — всего вокруг. Охотница продолжала издавать этот звук до тех пор, пока он не заполнил весь лабиринт. Тогда она остановилась, набрала воздух в раздавленные легкие и закричала:

— Эй! Зверь! Где ты?

Вокруг была тишина. Только слышалось, как капает вода. Даже комары притихли.

— Может быть, он… ушел? — предположил Ричард, крепко сжимая копье.

— Вряд ли, — пробормотал маркиз.

— Выходи, трус! — закричала Охотница. — Ты нас испугался?

Прямо перед ними раздался низкий рев. Зверь возник из темноты и снова помчался к ним. В этот раз они не имели права на ошибку. Танец еще не окончен, подумала Охотница.

Зверь бежал на нее, выставив вперед рога.

— Ричард, давай! Снизу вверх! Бей! — закричала Охотница, и тут Зверь налетел на нее, и она зашлась в отчаянном вопле.

Ричард видел, как Зверь шагнул в круг света. Дальше все происходило медленно, словно во сне, — точно так же, как во всех его кошмарах. Зверь был так близко, что Ричард чуял его запах, животный запах крови и навоза, чувствовал исходящее от него тепло. И он со всей силы вонзил копье ему в бок. Оно пробило шкуру, прошло глубоко внутрь.

Раздался рык, затем рев. И в этом реве были боль, отчаяние и ненависть. А потом наступила тишина.

Ричард слышал, как сильно бьется его собственное сердце, слышал, как капает вода, слышал звон комаров. Он вдруг заметил, что все еще цепляется за копье, вонзенное в неподвижное тело Зверя. Ричард разжал руку и, пошатываясь, обошел тушу, чтобы посмотреть, что с Охотницей. Падая, зверь придавил ее. Ричард понял, что пытаться ее вытащить бесполезно — она может просто этого не выдержать, а потому он изо всех сил навалился на тушу. Зверь весил не меньше, чем танк, но Ричарду все же удалось наполовину сдвинуть его с Охотницы.

Она лежала на спине. Глаза ее были открыты, но смотрели в никуда, и Ричард догадался, что она уже ничего не видит.

— Охотница, — прошептал он.

— Да, Ричард Мэхью.

Ее голос звучал как будто издалека. Она не перевела на него взгляд, не попыталась на него посмотреть.

— Кажется, да. По крайней мере, не шевелится.

Она залилась смехом — необычным, странным смехом, словно услышала самую смешную охотничью шутку. И сквозь безумный хохот, временами прерывавшийся резким кашлем, объяснила Ричарду, что ее насмешило.

— Ты убил Зверя. Так что теперь ты — лучший охотник Нижнего Лондона. Ты Воин… — Она вдруг перестала смеяться. — Я не чувствую рук. Возьми мою правую руку.

Ричард нащупал ее кулак под тушей Зверя и сжал похолодевшие пальцы. Кулак Охотницы показался ему на удивление маленьким.

— Нож там? — прошептала она.

Он нащупал холодное, липкое лезвие.

— Возьми его. Он твой.

— Но мне не нужен…

Он разжал ее пальцы и забрал нож.

— Теперь он твой, — повторила Охотница, едва шевеля губами. Взгляд ее затуманился.

— Он верно служил мне. Вытри с него кровь… чтобы не заржавел… охотник должен заботиться о своем оружии. — Она судорожно вздохнула. — А теперь… намажь кровью Зверя глаза… и язык.

Ричард подумал, что ослышался, — ведь это какой-то бред.

Он и не заметил, как к ним подошел маркиз. И чуть не подпрыгнул, когда тот прошептал ему в самое ухо:

— Делай, что она велит. Она права. Это поможет тебе выйти из лабиринта. Пошевеливайся.

Ричард провел рукой по копью, нащупал рану в боку Зверя, окунул пальцы в его теплую липкую кровь. Чувствуя себя ужасно глупо, лизнул соленую кровь Зверя. Как ни странно, ему не было противно. Более того, он вдруг подумал, что это совершенно естественно, как попробовать морскую воду. Он провел окровавленными пальцами по векам и ощутил, как кровь жжется, словно пот.

— Намазал, — сказал он.

— Хорошо, — прошептала Охотница и умолкла навсегда.

Маркиз опустился на корточки и закрыл ей глаза. Ричард принялся вытирать нож о рубашку. Она просила вытереть нож. И он вытирает. Можно ни о чем не думать.

— Идем, — сказал он.

— Мы не можем бросить ее здесь!

— Можем. Вернемся за ней позже.

Ричард до блеска натирал лезвие. Сам того не замечая, он плакал.

— А если не вернемся?

— Тогда кому-то другому придется позаботиться о наших останках. Включая тело леди Двери. Она, кстати, уже заждалась. — Ричард опустил глаза. В последний раз протер нож, засунул за ремень. Кивнул. — Давай, — сказал маркиз. — Иди. Я за тобой.

Ричард постоял немного и вдруг со всех ног бросился бежать.

Наверное, Охотница была права насчет крови Зверя, — другого объяснения быть не могло. Ричард мчался через лабиринт, который перестал быть для него лабиринтом. Он как будто знал каждый уголок, каждый поворот, каждый туннель, каждый проулок. Он бежал, спотыкаясь, тяжело дыша. Кровь стучала у него в висках. В голове монотонно звучала песенка, которую он слышал в детстве. Слова ложились в ритм шагов.

В эту ночь, да-да в эту ночь,
И сейчас и на год вперед.
Свечи горят, поленья трещат,
И Христос твою душу возьмет.

Она повторялась снова и снова, как заклинание. Свечи горят, поленья трещат…

Ричард пробежал лабиринт насквозь и оказался перед гранитной скалой, в которой была дубовая двустворчатая дверь. На одной створке поблескивало овальное зеркало.

Двери были закрыты. Ричард толкнул их, они бесшумно отворились.

Ричард прошел по проходу, по обе стороны которого горели свечи, в зал Ислингтона. Именно здесь они с ангелом пили вино — в огромном зале с восемью стальными колоннами, поддерживавшими каменный потолок, большой дверью из черного камня и серебра, старым деревянным столом и тысячами свечей.

Дверь была прикована за руки к двум колоннам возле черной каменной двери. Когда Ричард вошел, девушка посмотрела на него глазами, полными ужаса. Ангел Ислингтон, стоявший рядом с ней, повернулся и широко улыбнулся. В его улыбке читались сочувствие и теплота, и Ричарду стало страшно.

— Я ждал тебя, Ричард Мэхью. Я ждал тебя, — сказал ангел. — Какой кошмар! Ты выглядишь просто ужасно!

В его голосе слышалась искренняя забота. Ричард остановился.

— Прошу тебя, иди к нам. — Ангел поманил его к себе длинным бледным пальцем. — Думаю, тебе никого тут не надо представлять. С Дверью ты, разумеется, давно знаком. Да и моих помощников, мистера Крупа и мистера Вандемара, встречал уже не раз.

Ричард огляделся. Справа от него стоял мистер Круп, слева — мистер Вандемар. Вандемар улыбнулся Ричарду, Круп — нет.

— Я искренне надеялся, что ты все же заглянешь к нам, — продолжил ангел. Потом, склонив голову набок, спросил: — Кстати, а где Охотница?

— Она погибла, — ответил Ричард.

— Бедняжка! — сказал Ислингтон и печально покачал головой, словно сожалея о бессмысленной смерти, о бренности человеческого тела, о горьком уделе всех людей, обреченных на страдание и смерть.

— Ну что ж делать? — беззаботно проговорил мистер Круп. — Лес рубят — головы летят.

Ричард старался не обращать внимания на этих негодяев.

— Дверь, ты в порядке?

— Пока что да. — Нижняя губа у нее распухла, на щеке красовался огромный синяк.

— К сожалению, — сказал Ислингтон, — леди Дверь оказалась слишком упрямой. Я вот как раз собирался приказать мистеру Крупу и мистеру Вандемару… — Он вдруг замолчал, судя по всему, ему неприятно было говорить о таких вещах.

— Хорошенько ее избить, — радостно подсказал мистер Вандемар.

— Ведь в конце концов, — заметил мистер Круп, — мы прославились на весь мир своим непревзойденным мастерством.

— Да, мы отлично умеем калечить людей, — пояснил Вандемар.

Ангел продолжил, не сводя глаз с Ричарда — и словно не слыша своих помощников:

— Впрочем, я всегда знал, что леди Дверь не из тех, кто быстро сдается.

— Дайте нам немного времени, — попросил мистер Круп. — Поверьте, мы знаем, как сделать ее более сговорчивой.

— Стукнем пару раз, она и заговорит, — сказал мистер Вандемар.

Снисходительно улыбнувшись, Ислингтон покачал головой.

— У меня нет времени, — сказал он Ричарду. — Совсем нет времени. А еще я уверен, что леди Дверь, скорее всего, согласится нам посодействовать, если это облегчит страдания ее друга, простого смертного, такого, как ты, Ричард…

Мистер Круп резко ударил Ричарда в живот, и тот согнулся пополам от невыносимой боли. Мистер Вандемар схватил его за шею и поднял.

— Так нельзя! — воскликнула Дверь.

— Нельзя? — наконец удивленно спросил он.

Подавшись вперед, мистер Круп прошипел прямо в лицо Ричарду:

— Боюсь, он уже очень далек от таких категорий, как «можно» и «нельзя», как «добро» и «зло». Мистер Вандемар, может, присоединитесь ко мне?

Мистер Вандемар схватил Ричарда за левую руку, и, вывернув мизинец, сломал его. Ричард вскрикнул.

Ангел медленно повернулся к Ричарду. Казалось, его что-то отвлекло. Моргнув своими перламутрово-серыми глазами, он сказал:

— Мистер Круп, по-моему, у нас еще гости.

Мистер Круп тут же исчез.

Прижавшись к гранитной скале, маркиз Карабас неотрывно смотрел на дверь, которая вела к Ислингтону.

У него в голове пронеслась уже сотня планов — но, хорошенько обдумав, он отвергал их один за другим. Прежде ему казалось, что надо лишь добраться до этой двери, и он сразу поймет, что нужно делать. Но теперь выяснилось, что он понятия не имеет, как поступить, и маркиз страшно разозлился на самого себя. У него в запасе не осталось никаких фокусов, никаких козырей в рукаве, никаких хитростей и уловок, поэтому он просто стоял и смотрел на дверь, размышляя о том, есть ли у ангела охрана и узнает ли Ислингтон, если маркиз откроет дверь. Должно же быть какое-то простое решение, логичный выход. Ну ничего, может, он потом что-нибудь придумает. Хорошо хоть, эти негодяи не подозревают, что он здесь.

И тут маркиз почувствовал, как кто-то приставил к его шее острый нож. Мистер Круп прошептал ему в ухо:

— Я ведь тебя уже один раз убил сегодня. Ну почему же люди никогда не учатся на своих ошибках?

Когда мистер Круп вошел в зал, подталкивая вперед маркиза Карабаса, Ричард тоже был уже прикован между двух колонн. Разочарованно взглянув на маркиза, ангел покачал головой.

— Вы говорили, что убили его, — заметил он.

— Ну да, убили, — отозвался мистер Вандемар.

— Но он воскрес, — объяснил мистер Круп.

— Не люблю, когда мне врут, — сказал ангел, и в его голосе было уже гораздо меньше теплоты и сострадания.

— Мы никогда не врем, — обиженно огрызнулся мистер Круп.

— Врем, — сказал мистер Вандемар.

Мистер Круп провел грязной рукой по своим жирным рыжим волосам.

— Иногда врем, но не сейчас.

У Ричарда по-прежнему адски болел сломанный палец.

— Как вы можете?! — сердито воскликнул Ричард. — Вы же ангел!

— Я же тебе говорил, — сухо заметил маркиз.

Ричард немного подумал.

— Ну да, ты сказал, что Люцифер тоже когда-то был ангелом.

Ислингтон презрительно улыбнулся.

— Люцифер? Люцифер — полный кретин. Чего он добился? Ничего! Король без королевства!

— А у тебя вместо королевства — зал со свечками, а вместо подданных — два придурка-головореза! Какой молодец!

Ангел облизнул губы.

— Меня заключили сюда в наказание за Атлантиду. Я сказал, что ничего не мог поделать. Атлантиде просто… — Он задумался, словно подбирая нужное слово, потом с сожалением закончил: — …просто не повезло.

— Но ведь погибли миллионы людей! — воскликнула Дверь.

Ислингтон театрально сжал руки, словно для молитвы, и стал похож на ангела с рождественской открытки.

— Что ж, такое случается, — спокойно проговорил он.

— Конечно, — отозвался маркиз без малейшей иронии в голосе. — Города уходят под воду каждый день. Ты тут совершенно ни при чем!

Казалось, эти слова разбудили в Ислингтоне что-то черное, злое, наполненное непередаваемой яростью и жестокостью. Ричард в жизни не видел ничего страшнее. Красивое лицо ангела вмиг переменилось. Глаза засверкали.

— Они это заслужили! — крикнул он, и в этом крике звучали безумие и непоколебимая вера в свою правоту.

В зале воцарилась тишина. Через некоторое время ангел опустил голову и вздохнул, потом снова поднял ее и тихо, печально проговорил:

— Такое случается, — потом указал на маркиза: — Прикуйте его к колоннам.

Круп и Вандемар проворно надели маркизу на руки кандалы и приковали его между колонн рядом с Ричардом. Ангел повернулся к Двери, подошел к ней, взял за подбородок и, подняв ей голову, заглянул в глаза.

— Ты из очень древнего рода, — тихо сказал он. — Очень необычного рода.

— Зачем же ты тогда убил всех моих родных?

— Ну почему же всех?

Ричард подумал, видимо, ангел имеет в виду, что она-то осталась жива, но тут Ислингтон продолжил:

— Ведь ты могла и не согласиться… мне помочь.

Он погладил ее по щеке длинными бледными пальцами.

— В твоем роду все умеют открывать двери. И создавать двери там, где их не было. Могут отпирать запертые двери. Даже те, которые отпирать нельзя. — Он любовно провел пальцами по ее шее и сжал ключ, висевший у нее на груди. — В моей темнице есть дверь, через которую можно выбраться на волю. Ее соорудили те, кто меня сюда посадил. А ключ от двери они отдали черным монахам, что живут здесь же, в Нижнем Лондоне. Изощренный способ заставить меня страдать. — Он потянул за цепочку, и серебряный ключ выскользнул из-под бесчисленных слоев кружев и оборок. Ислингтон с восхищением провел по нему кончиками пальцев.