Охотник за мифами 1

Для моей сестры Эрин Голден — новое путешествие

Тихое вечернее небо нависло над землей, обещая первый снегопад. Оливер Баскомб дрожал — не от декабрьского ветра, но от какого-то предчувствия, похожего на то, что он испытывал на своем седьмом дне рождения, перед самым выступлением фокусника. Фокусникам Оливер давно уже не доверял, но в волшебство по-прежнему верил. Такой уж он был упрямый.

Зеленый вязаный свитер плохо защищал от холода, но Оливеру было все равно. Встав на краю каменистого утеса, в ста двадцати футах[1] над грохочущими волнами, он обхватил себя руками и закрыл глаза. Улыбнулся, чувствуя, как северный ветер пронизывает тело. Щеки совсем онемели, но он не обращал на это внимания — ведь воздух был превосходным на вкус и пах так возбуждающе, так чудесно.

Оливер любил приходить на берег океана и смаковать этот воздух, но сейчас запах стал особенным. Надвигалась буря. И это был не металлический привкус грозы, а чистый, влажный воздух зимы, когда небо становится плотным, а пар изо рта — почти кристаллическим.

Оливер снова сделал глубокий вдох и, не открывая глаз, шагнул ближе к краю обрыва. Именно здесь и сейчас сосредоточилось все волшебство мира. В воздухе, в зловещем сером небе, в дразнящем предвестии зимы. Торжественная клятва природы принести на землю красоту и покой — пусть ненадолго.

Еще несколько дюймов, один-единственный шаг — и он полетит с обрыва вниз, в буруны, к безмятежности. Старик испытает последнее, сокрушительное разочарование и навсегда перестанет тяготиться своим сыном.

Что-то легонько коснулось щеки. Прошелестело в волосах. Порыв ветра всколыхнул воду, ударил в грудь, так что Оливер сделал шаг назад. Всего один. Но назад, а не вперед.

Вечер колол щеки влажными ледяными иголочками.

Оливер открыл глаза.

Тихим белым каскадом, от утеса до самого горизонта, над океаном простерся снегопад. Время остановилось. С бьющимся сердцем и пересохшим горлом человек стоял и смотрел, затаив дыхание, не в силах оторвать взгляд. Оливер Баскомб верил в волшебство. Пока у него есть такие мгновения, он выдержит все, что бы ни уготовила ему жизнь.

Оливер усмехнулся про себя и покачал головой, сдаваясь. Еще одно долгое мгновение он смотрел на океан, на снежное покрывало, застившее глаза, а потом развернулся и побрел по застывшим полям отцовского поместья. Мерзлая трава хрустела под башмаками.

Огромный викторианский особняк старомодного красного цвета украшала розоватая отделка — точь-в-точь глазурь на именинном пироге. Впрочем, мать Оливера всегда настаивала на том, что это цвет роз, нисколько не нарушающий мужественный стиль дома. Ее супруг тщательно следил за безупречностью обстановки, однако во внешнем облике здания, несомненно, придерживался «женской» линии.

Розовый так розовый.

Окна дома тепло светились. В широких эркерах южного флигеля, где располагалась большая гостиная, мерцали разноцветные огоньки рождественской елки Баскомбов. Оливер подошел к французской двери[2], подергал ручку и вздохнул: заперто. Чувствуя, как тающий снег стекает за шиворот, он тихонько постучал по стеклянной панели и оглядел вестибюль задней части особняка, уставленный антикварной мебелью темного дерева, с коврами на полу и канделябрами на стенах. Когда мама была жива, родители изо всех сил старались придать интерьеру европейский флер, и теперь особняк походил скорее на феодальную английскую усадьбу, нежели на современный жилой дом.

Оливер снова постучался. Ветер так бросался на дверь, что стекло дребезжало. Оливер хотел постучать еще раз, но заметил в коридоре человеческую фигуру. И хотя из-за яркого света поначалу был виден лишь силуэт, по особенной торопливой походке Оливер сразу узнал Фридла. Фридл был не просто смотрителем дома, но именно так он сам называл свою должность, и Баскомбы не возражали.

Высокий, худой человек в очках широко улыбался и размахивал руками, спеша к дверям.

— О боже, входи же, входи! — торопил Оливера Фридл. Он говорил с отрывистым швейцарским акцентом, похожим на кудахтанье. — Прости, пожалуйста. Я даже представить себе не мог, что в такой холодный вечер ты выйдешь из дому. Поэтому и запер дверь.

Оливер невольно расплылся в улыбке:

— Ничего. Я подустал от всех этих приготовлений и решил прогуляться. А теперь вот снег пошел.

Фридл вскинул брови и бросил взгляд наружу.

— Действительно, — заметил он с одобрением. Но потом прищурил глаза, чуть скривив губы в шутливой улыбке: — А ножки у нас не холодные, а?

— Я хотел прогуляться под первым зимним снегом. И ноги у меня, конечно, холодные.

— Ты ведь знаешь, что я имел в виду.

Оливер дружелюбно кивнул:

Фридл заправлял всеми каждодневными хозяйственными делами, от самых важных до ничтожных, что давало Максу Баскомбу возможность полностью сосредоточиться на работе. Фридл оплачивал счета, отвечал на письма, занимался мелким ремонтом и содержанием дома, одновременно следил за работой приходящих два раза в неделю горничных и нескольких садовников, а в зимнее время нанимал человека для уборки снега.

Когда мать Оливера умерла, именно Фридл решил найти кого-нибудь, чтобы готовить еду для отца и сына — двоих мужчин, живших в безмолвном старом доме. Так появилась миссис Грей: она приходила каждый день в семь утра и оставалась до семи вечера. Оливер надеялся, что ей хорошо платят: нелегко проводить столько времени в чужом доме. Вот Фридл — совсем другое дело. Он жил в вагончике, стоявшем в южной части усадьбы. Это был его дом.

Оливер тепло улыбнулся старику, пожелал ему спокойной ночи и пошел по коридору. Картины на стенах говорили как об интересе отца к океану — маяки, шхуны, выброшенные штормом омары, — так и о страсти матери собирать разный нелепый антиквариат, в данном случае — грубо намалеванные портреты, которые большинство гостей принимали за изображения предков семейства Баскомбов.

Едва Оливер вошел в дом, как мокрые ботинки начали скрипеть, и ему пришлось хорошенько вытереть их о восточный ковер, прежде чем пройти в большую гостиную и просторную столовую. Декабрь только начался, но весь огромный дом уже был убран к празднику, увешан красными бантами, золотыми свечками и мишурой. А из другого крыла доносился запах дров, полыхающих в камине.

Его маршрут пролегал мимо большой лестницы к комнате, которую мама всегда упорно именовала салоном. Несмотря на то что это бесило отца — а может быть, как раз по этой причине, — Оливер много лет предпочитал устраиваться с книжкой или смотреть кино именно в мамином салоне, а не в так называемой общей комнате. Кэтрин Баскомб неизменно следила за тем, чтобы ее салон был полон ароматных цветов и теплых одеял. И мебель здесь была такой же изящной, как мама. Единственная во всем доме комната, где Макс Баскомб уступил дизайнерскому чутью жены.

Оливер помедлил возле двери, ведущей в темную комнату. По меркам дома Баскомбов, салон был невелик, но при этом доходил до тыльной стороны здания. Высокие окна в дальней стене смотрели на задний двор и сад, за которым шумел океан.

Но сегодня вид из окна отсутствует. Ничего не видно, кроме снега, хлещущего по стеклу крошечными льдинками. Оливер взглянул на маленький круглый столик, за которым мама любила сидеть и писать письма. На книжных полках чередовались детективы Агаты Кристи в мягких обложках и старинные книги в кожаных переплетах. Время от времени Оливер доставал с полки одну из этих старинных книг и читал, не обращая внимания на потрескавшийся корешок и крошащиеся желтые страницы. Он всегда видел предназначение книг в том, чтобы их читали. Под обложкой книги спрятаны сердце и душа писателя, и, если книгу не открывать, думал Оливер, призрак писательской страсти останется в ловушке навсегда.

Охотники за мифами

Показано 1 из 7 страниц

ГЛАВА 1. Работа – не сахар

Я бежал так, что заплетались ноги. Выскочил из автобуса, стоило дверце открыться, и мчал, словно олень. Перемахнул через лужу, едва не заляпав светлые джинсы. Взлетел по ступенькам, миновал холл, на ходу махнув рукой охране. Хорошо, хоть пропуск не требовали. В «Нимфе» всех знали в лицо. Лифт взмыл вверх, и у меня выдалось пару секунд, чтобы передохнуть и поправить растрепанные волосы. В кармане разрывался мобильный. Но я и так знал, кто звонит. Мой начальник, Иван Петрович.
Нет, я не опаздывал. Почти никогда. И сегодня вышел из дому вовремя. Но вдруг Иван Петрович вспомнил, что у нас есть неотложное дело. Какое? Оставалось только гадать. Приручить дракона? Вычислить единорога? Кому-то покажется смешным. Только не мне. Потому что работаю я в агентстве с чудным названием «Нимфа». И единороги, драконы, ведьмы, русалки – это часть нашей ежедневной рутины.
В приемной дежурила секретарша Ирочка.
— Жень, про тебя уже шеф спрашивал, — указала она на дверь.
Я замедлил шаг и хотел было сделать вид, что совсем не торопился, но Иван Петрович уже распахнул дверь кабинета. Поджидал? Даже не удивился бы.
— Проходи, Евгений, — весело сказал он. Мой шеф относится к тому разряду людей, которые настолько редко бывают в хорошем настроении, что у них его наличие – уже плохой признак. Для тех, кто их окружает.
— Здравствуйте, Иван Петрович, — вошел в кабинет, обстановка которого знакома до зубного скрежета – и кожаные кресла, и дубовый стол, и светло-желтые жалюзи, и кадка с никогда не цветущей розой. Одно из кресел было занято.
— А со мной здороваться не надо? – обернулась напарница.
— Привет, Лизавета, — кивнул я. – Как жизнь?
— Со вчерашнего вечера не улучшилась, — усмехнулась хорошенькая, как куколка, блондинка. Всегда недоумевал, что Лиза забыла в нашей фирме. С её внешностью она могла работать на телевиденье или подцепить себе богатенького мужичка. Но Лиза предпочла работу в сомнительном агентстве.
— Итак, все в сборе, — занял начальник место за столом. – Что ж, приступим.
Сразу вспомнилась сцена из «Ревизора» Гоголя: «Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие…». Сейчас у меня было именно такое ощущение – что вот-вот нам сообщат то самое, пренеприятное. И оно не замедлило последовать.
— Женя, Лиза, вчера вечером со мной связался старинный друг, — нагнулся к нам Иван Петрович, чтобы мы лучше его слышали. – У него проблемы. Надо съездить, разобраться. Лизочка, записывай, а то всегда Евгений слишком полагается на свою память. Улица Воскресенская, дом пять. Спросите Романа Викторовича Сокирского. Скажете, что от меня.
— А в чем суть проблемы? – поинтересовался я.
— Узнаете на месте, — смерил меня шеф недовольным взглядом.
Значит, снова нужно тащить с собой весь арсенал. Неужели нельзя сразу объяснить, чего от нас хочет господин Сокирский? Эх, сменить бы эту чертову работу, да вот только ничего другого я не умею. Привык к «Нимфе», без неё будет скучно. Тот, кто хоть раз сталкивался с иной стороной нашего мира, всегда будет по-другому смотреть на реальность.
— Не спи, — помахала Лиза ладошкой перед моим лицом. – Захвати оборудование, а я пока заведу авто.
У Лизы, в отличие от меня, машина была своя. Типично женская, миниатюрная, и если мы куда-то ездили вместе, мне приходилось сгинаться в три погибели, чтобы забраться внутрь. Лизе подарил её папа-академик, когда дочка защитила диссертацию по мифологии. Даже прослезился, вручая ключи. А я чуть не прослезился от зависти. У меня-то папы-академика не было. И вообще никакого не было. Лет шесть назад появился отчим, Вадим Сергеевич, очень хороший человек, но я уже не в том возрасте, чтобы испытывать к нему родственные чувства.
Водила Лиза из рук вон плохо. Наверное, это единственное, в чем ей так и не удалось добиться успеха. У меня каждый раз сердце сжималось, когда она «лихачила», не глядя на сигнал светофора. Сама Лизавета считала себя водителем от бога и не боялась ничего. Хотя, разве с нашей работой можно бояться чего-то реального?
— Приехали, — выключила Лизка навигатор и уставилась на двухэтажный особняк. – Красота, да?
Да уж… Моя далеко не белая зависть завыла в груди. Шикарный домина, отделанный натуральным камнем, чем-то напоминающий старинный замок. Вокруг – сад, вот-вот готовящийся наполниться цветущими деревьями. Вдоль дорожки к двери – клумбы, пока еще пустые, но аккуратные.
— Нам так не жить, — прищурился я.
— А если жить, то недолго, — подхватила Лиза. – Идем знакомиться с хозяином? Может, мне повезет, и он окажется неженат?
Я сказал, что единственная Лизина проблема – это водительские навыки? Нет, приврал. Главная, глобальная проблема Елизаветы Остроуховой – замужество. Наша Лизочка ждет принца на белом коне, попутно отметая всех, кто хоть немного отличается от созданного образа. Ждет-ждет, а принца нет, хоть вой. И папа-академик не поможет. То есть, папа рад бы помочь, но всю научную элиту Лиза отмела чуть ли не в подростковом возрасте. Коллег тоже сразу поставила на место. Но надежда не погасла, поэтому Лиза бодро топала к двери, пока я плелся позади с тяжеленной сумкой, полной оборудования на все случаи жизни.
Дверь распахнулась почти сразу. Точно ждали. В том, что встретил нас лично Роман Викторович, я как-то не сомневался. Но Лиза, на всякий случай, уточнила, а я разглядывал заказчика. На принца мало похож, облом Лизавете. Щупленький такой, смуглый, с бегающими глазками. Ставлю на то, что торгаш крупного масштаба. Выглядел Роман измученным и невыспавшимся. Он рассеянно кивнул Лизе и пригласил нас в дом.
Внутри всё было так же шикарно, как и снаружи, кроме одного. Я сразу же почувствовал себя неуютно. Мне словно на спину положили холодную мокрую тряпку. И теперь я поеживался, оглядываясь по сторонам.
Хозяин проводил нас в огромную светлую гостиную, предложил чай, от которого Лиза отказалась за нас двоих, и сел напротив.
— Итак, введите нас в суть дела, — достала Лиза диктофон, а я вооружился стареньким пухлым блокнотом, в котором хранились всем заметки за последний год.
— Да что там вводить? Я Ване всё рассказал, — махнул рукой Роман. – Если бы не знал, что он таким занимается, то решил бы, что сошел с ума. Это началось месяц назад. Сначала у меня стали пропадать вещи. Безделушки всякие, я особого значения не придал. А потом… Потом деньги пропадать начали. Я прислугу допросил, но эти люди на меня не первый год работают. Не они это. Теперь – хуже. Воет что-то ночами. Спать не дает. Чувствую, глядит на меня кто-то. Глаза открою – никого. А вчера увидел тень, она от телевизора к шкафу метнулась. Скажите мне, что это. Ваня заверил, вы это можете.
— Мы постараемся, — деловито кивнула Лиза. – Нам нужно помещение, чтобы расположить там аппаратуру. Туда без нашего разрешения никто не должен заходить. Обо всем остальном скажем, когда выясним, кто вас беспокоит.
— Да, конечно, — вздохнул Роман. – Пройдемте.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж.
— Скажите, не умирали ли у вас близкие родственники в течение года? – по пути спрашивала Лиза.
— Нет, — хмуро отвечал Роман.
— Как давно вы живете в этом доме?
— Построил его восемь лет назад. Жили тут с супругой, потом развелись. Кроме меня, тут иногда остается на выходные сын. Прислуга здесь не ночует.
— А были какие-либо стрессовые ситуации? – продолжала Лиза с профессиональной прытью, за сбор информации в нашей паре всегда отвечала она.
— У кого их нет? Я не знаю, чем это вызвано. Понятия не имею. Вот, можете разместиться здесь.
Перед нами распахнули двери полупустой комнаты. Из мебели здесь был только стол и кресла. Как раз то, что нам нужно.
— Бывшая комната жены, — объяснил Роман. – Собираюсь делать ремонт. Переоборудую в бильярдную.
Мы переглянулись с Лизой. Сразу видно, тема развода оставалась для нашего нанимателя непростой. Надо взять на заметку. Люди сами умеют создавать себе проблемы. И кто докажет, что здесь – не тот случай? Видали мы раз одного товарища, так он на бывшую супругу злился настолько сильно, что, стоило встретить её где-нибудь, мебель начинала кружить по дому.
— Если что понадобится – мой кабинет в конце коридора, — сообщил Роман и оставил нас наедине с нашими исследованиями. Лиза тут же плюхнулась в кресло.
— Что чувствуешь, напарник? – поинтересовалась она.
Я прислушался к собственным ощущениям. Мне здесь по-прежнему было неуютно. Если бы не работа, я бы не остался в этом доме ни на час. И хозяин мне не нравился. Мутный тип.
— Это не призрак, — сделал выводы. – Не слышу запаха мяты.
— Вот скажи, почему нормальные сенсоры призраков определяют по холоду, энергетическим колебаниям, а тебе они мятой пахнут? – вздохнула Лиза с мученическим видом.
— Не знаю. Жаль, что не приворот – он вином пахнет, такой аромат – сам опьянеешь.
— Извращенец, — хмыкнула Лиза. – А чем же тут несет?
— Ничем, — пожал плечами. – Старой ревностью – противно, плесень, фу. Сексуальной неудовлетворенностью, что странно.
— А это тоже имеет аромат? – видимо, Лиза не уставала открывать во мне новые грани.
— Неа, — улыбнулся я. – Просто он так пожирал тебя глазами…
От Лизиных коготков я увернулся с привычной сноровкой. Всё-таки, не первый год вместе работаем. Поэтому периодически в меня летают предметы, мне грозятся выцарапать глаза, повыдергивать все волосы на голове по одному. И это только начала списка.
Лиза демонстративно повернулась ко мне спиной и принялась устанавливать индикатор частот. Полезная штука, любую сущность выявляет на «ура». Единственный недостаток – радиус действия у него маленький. То есть, наш аппаратик не видит дальше собственного табло. Ну, на комнату хватит. Исследовательский отдел работает над его уменьшенной копией. Но результат еще далек. Вместо этого мы используем модель попроще. Название у него грозное и длинное, поэтому я называю его просто «пищалка».
Лиза как раз достала его из коробка. Приборами в нашей паре занималась она, а я полагался на собственное чутье. Мы снова вышли в коридор. Туда выходило пять дверей. Конечно, следовало спросить разрешения Романа, но мы переглянулись и решили, что это дело шефа – предупреждать, какие мы любопытные. Одна из комнат оказалась спальней, явно принадлежавшей подростку. Другая – домашним кинотеатром. Библиотека, еще одна спальня и собственно кабинет хозяина, куда мы догадались хотя бы постучать прежде, чем войти – нигде ничего необычного.
— Придется здесь заночевать, — подвела черту Лиза после того, как и на первом этаже ничего не нашлось.
— Ненавижу ночевать в «минусовых» домах, — нахмурился я. – После них чувствую себя выжатым лимоном.
— Ничего не поделаешь. Если проблемы возникают только в темное время суток – дождемся ночи.
Мы снова заглянули к хозяину. Он предоставил гостевую спальню в полное наше распоряжение, а его самого мы уговорили навестить матушку и остаться у неё до утра. В глазах Романа уже блестел недобрый огонек, но он согласился.
— Приступим? – тут же засуетилась Лиза в предвкушении развлечения.
— Давай, — уселся я на диван в гостиной.
— Чего расселся? – потащила меня Лизавета на второй этаж. – Проблемы у хозяина возникали исключительно в спальне.
— Звучит пошленько.
— Заткнись! – похоже, Лизу я уже достал. А Лиза страшна, когда злится, но не могу отказать себе в удовольствии довести её до белого каления.
— Значит, в спальню, мадам? – улыбнулся я.
— Мадемуазель, — фыркнула Лизка и влетела в хозяйскую опочивальню. Тут сильно пахло сигаретами. Сразу ясно, что Роман живет один. Будь в доме женщина, она вряд ли разрешила бы спутнику жизни дымить там, где спит. Лиза поморщилась. Она терпеть не могла сигаретный дым. Даже больше, чем меня.
Шучу, конечно, но в каждой шутке есть доля шутки, правда? Лиза еще раз обошла комнату с пищалкой, а я решил воспользоваться случаем и прилечь. Кровать у Романа была знатная, на такой вчетвером спать можно. Время шло. Тикали часы на стене. Лиза сидела в кресле и смотрела на меня, а я притворялся спящим. Для чего? Попросите объяснить – не смогу. Мне просто казалось, что это правильно.
Вдруг по моим волосам пробежал ветер. Я понял, что представление началось. Усталость отступила, давая дорогу адреналину. Открыл глаза. Надо мной нависла мохнатая рожица, удивленная донельзя.
— А где хозяин? – спросила домовичка.
— У мамы, — брякнул я.
— Ты меня слышишь? – вцепилась она когтистыми ручонками в мой воротник. – Ничего себе!
— Так это ты хозяину покоя не даешь? – медленно подошла к нам Лиза, опасаясь спугнуть гостью.
Домовичка обернулась. То ли Лиза ей не понравилась, то ли просто так пришлось, но она тут же слетела с кровати и бросилась наутек. Я помчался за ней, сметая всё на своем пути и втайне надеясь, что мне под горячую руку не попадется ваза эпохи Мин. Вечно со мной случаются какие-то казусы.
— Стой! – заорал я так, что стекла задребезжали. – Стой по-хорошему, бестия!
Домовичка притормозила. Может, включила женскую логику. Может, просто решила пообщаться, пока есть такой шанс.
— Как тебя зовут? – наконец, нагнал я её и пытался отдышаться.
— Марфа, — уставились на меня маленькие глазки.
— Женя. Будем знакомы.
Я протянул домовичке руку и пожал сморщенную ладошку. Люблю домовых. Они – создания миролюбивые, хоть и капризные. По крайне мере, еще ни один домовой не попытался меня убить или ранить. А вот многие другие с этого начинали наше знакомство.
— Побеседуем? – предложил я.
— Давай, — кивнула моя новая приятельница.
Лиза решила не вмешиваться и держаться подальше от нашей зарождающейся дружбы. Меня почему-то потусторонние силы любят больше. Уж не знаю, почему.
Мы с Марфой присели на диван в гостиной и немного побеседовали. История оказалась до банального проста.
— У меня был жених, — поведало милое создание. – Пашутка. Я на этом месте давно живу. Тут раньше другой дом стоял. Так вот, меня тамошние хозяева и пригласили. Я дом исправно стерегла, потом в новый переехала. А Пашутка с женой хозяина к нам попал. Очень уж он хорошо к ней относился. Ну, как два домовых в доме живут? Грызутся, за место воюют. А мы с Пашуткой поладили. Даже любовь у нас складываться начала. И тут на тебе – развод! А говорила я Пашутке, что баб Роминых надо гнать в три шеи. Не послушал. И как Маргоша от Ромы съехала, Пашутка с ней подался. Сижу одна, горемычная. У-у-у.
В гостиную ворвалась Лиза, по-видимому, испугавшаяся воя и готовая оборонять меня от свирепой домовички, но застыла в дверях.
— Проходи, — повернулся я. – Проявишь женскую солидарность. У Марфы тут судьба рушится.
Лиза, в отличие от меня, к домовым относилась с подозрением, но перечить не стала. Села рядом, выслушала еще раз всю историю, и мы задумались. Пока мы думали, Марфа успела нам и чай заварить, и пирожных принести. Заботливая, не то, что мой домовой.
— Вижу единственный выход, — наконец, подвела черту Лизавета. – Романа и Марго надо помирить. Тогда Маргарита вернется назад, а вместе с ней – Пашутка.
— Да не помирятся они, — покачала головой Марфуша. – Хозяева у меня оба с норовом, на уступки никто не пойдет. Да и разошлись они давненько. Небось, у Марго уже кто-то другой завелся. И у Пашутки тоже. У-у-у.
— Не вой, — перебил я Марфу. – Лиза дело говорит. Может, они только и ждут, чтобы их кто-то свел. Давайте попробуем. А ты, Марфа, пока угомонись и не мешай Роману. Договорились?

Показано 1 из 7 страниц