Охотники за деньгами. Авантюрный роман. «Толик, забудь! Между нами ничего не было».

— Ты что? Спятил? Тебе дали по голове, и ты сошел с ума, да?

— Да не сошел я ниоткуда. Говорю же дело принципа. Должен мне теперь твой Азарян. За то, что не умеет своих псов воспитывать. И за ноутбук. И за сумку с вещами. И за разбитый фейс. Страховка медицинская, так сказать.

— Но ты же сам говорил. Ты меня просил. А теперь. Вов, ты не прав.

— Нет, Кать, я прав. И это не обсуждается.

— Подожди… а ноутбук? Что с ним? Они разбили его вместе с твоим лицом?

— Да не кудахтай ты! Я успел все стереть. Они поверили, что у меня просто ингалятор. Он подошел сзади, и я сразу успел сдвинуть на пульте переключатель на Delet. Все. Комп чист. Они ничего на нем не найдут. Ключи от съемной хаты, поэтому с них никакого толку. Пульт вернули, поверили, что ингалятор. Гуманные, суки.

— Зачем же они тебя били? Если все чисто? Зачем все забрали?

— На всякий случай. И били. И забрали. Подстраховались, суки. Или развлекались тупо. Поди у них тоже жизнь не сахар, за хозяином везде таскаться. Ждать его. Скучно стало, может.

— Вов, а вдруг они что-то заподозрили. Давай оставим эту затею. Ну, мы нормально набрали себе денег. Можем домик купить в теплом месте и жить всю жизнь спокойной жизнью. Ты же хотел, Вова!

— Да плевать, что они заподозрили. Ясно? Зацепиться им не за что. Передохнем недельку и вперед. А ты пока сходи туда и купи себе эту долбаную месячную карту. Паспорт им не нужен. Осмотришься.

— Когда я должна туда сходить?

— В понедельник пойдешь. Кать, у нас снотворное есть какое-нибудь? Болит всё, мне бы поспать.

— Нету. Откуда у нас снотворное? А почему в понедельник? Азарян там по вторникам…

— Да-да, и четвергам, и субботам. Лучше пойти первый раз, когда его там нет. Как больно-то, Господи. Надо Толяну набрать, попросить что-нибудь для сна. Набери.

Катя еле сдержала себя, чтобы не заорать «нет» во все горло. Все внутри сжалось, не давая ей выдать себя. Она глубоко вдохнула и выдохнула с усилием. Нет, она слишком умна, чтобы так тупо спалиться. Да, она совершила глупость. Да, ей что-то там померещилось. Но она сделает всё, чтобы её глупость не имела последствий. Ни для неё, ни для Вовки. В конце концов, всё, что есть у них двоих – это они сами. Он у неё, она у него. И всё. В целом мире они больше никому не нужны. Где бы она была, если бы не Вовка? Единственное, что сейчас будет правильным, это вести себя так, будто ничего не произошло. Больше ничего тут не поделать.

— Телефон тоже эти забрали?

По поводу телефона можно было вообще не беспокоиться. Воспользоваться им без хозяина никто не сможет. Но все равно противно. Какой-то слишком неудачный вечер получился. С материальными потерями и физическими травмами. А у Кати еще и с моральными. Но сейчас лавное, чтобы эти шкафы ничего не заподозрили. Или Азарян, если они ему расскажут.

​Катя тянула время, собираясь позвонить Толяну. А может все-таки убедить Вовку, что их заподозрят. Что их непременно будут пасти. Может ей удастся отговорить его от дальнейшей работы.

— Катя, да ты чего замерла-то? Позвони Толяну, говорю. Что за изощренный садизм? Тебе что, нравится смотреть, как я мучаюсь? Дай сюда трубку, я сам позвоню!

— Успокойся. Звоню я, звоню. – Катя набрала номер, дождалась ответа, и затараторила, не давая Толяну сказать ни слова.

— Толь, привет. У нас тут проблемы. Вовка упал, у него травма. Ему бы что-нибудь для сна. Поможешь? Да, да. Спасибо. Да я просто добегу сейчас до тебя и возьму. Жди. Скоро буду.

— Ты что? Пойдешь ночью к Толяну?

— И что? Я за снотворным сбегаю и все. Тут два квартала.

— Так можно было попросить его привезти на такси.

— И что? Ты уснешь, а мне с ним что тут делать? Я не хочу никаких гостей!

— Странная ты, Кать. – Вовка отвернулся к стене, постанывая. Катя продолжала стоять в дверях. Надо было идти. Но масштаб её вины тянул вниз мертвым грузом,давил на плечи, не давая сделать шаг. И что, так теперь будет всегда? Или как там живут люди, изменившие своим любимым? Может в интернете почитать? Господи, она и не знала, что будет так тяжело…

Катя на цыпочках вышла в коридор и выскочила из квартиры. Кажется, её поведение сегодня содержит переизбыток идиотизма. Она все куда-то бежит и откуда-то выбегает. Как крыса, потерявшая свою нору и забежавшая в лабиринт. Надо успокоиться. Катя, не торопясь, дошла до Толика. Он открыл очень быстро, как будто стоял за дверью. Катя втолкнула его в квартиру и закрыла за собой дверь.

— Держи. – Толян сунул ей в руку маленький пакетик с таблетками. — А что случилось-то?

— Короче. Я вчера вам так и не рассказала, на когонацелилась. Потом было не до этого. Вовке я рассказала ужедома. Ну, и он пошел следить. Его заметили. Ну, и… Короче, живых мест на нём мало. Ему больно, спать не может. Так что, побежала я.

— Кать, вы дебилы, что ли? В больницу надо.

— Да не. Не так все страшно, на самом деле.

— И что? Человек тот теперь знает, что за ним кто-то следит?

— Нет-нет. Всё чисто.

— Кать, нам бы поговорить…

— Да. Вот по поводу поговорить. Толь. Прости меня. Забудь. Не было ничего.

— Вот так. Это была ошибка.

— Ну. – Толик хмыкнул. – Кому как, видимо.

— А как ты хотел? Я тебе ничего не обещала.

Толик вдруг схватил её за плечи и прижал к стене. Катя даже испугалась немножко. Ну, совсем чуть-чуть. Скорее от неожиданности. Да. Толян держал её неожиданно крепко, она попыталась вырваться и не смогла. Она смотрела на этого нового Толика во все глаза.

— Тогда, зачем ты это сделала, а? Зачем?

— Пусти. Пусти меня. Я же извинилась!

— А, так теперь можно да? Ворваться в чужую жизнь, натворить там дел, а потом извиниться?

Кате все-таки удалось вырваться. Она смотрела на разозлившегося Толика во все глаза. Надо же, она задела его чувства. А казалось его ничего не волнует, кроме пробирок в лаборатории. Кате стало смешно, и беспокойство отступило. Она положила руку на плечо Толяна и с чувством произнесла.

— Можно, Толик. Мы примерно так, кстати, и зарабатываем. И даже не извиняемся потом. Я еще раз прошу у тебя прощения. И умоляю: не говори Вовке. Ладно?

Толик стоял и молчал. Бог знает, что творилось сейчас в его голове. А может и в душе. Беда с этими ботаниками. Ничего-то про них непонятно. Угораздило же её переспать с ним. Толян открыл дверь и посмотрел на свою первую женщину с мрачной решимостью.

— До свидания, Катя.

— Толь, ну не скажешь, да?

Толян молчал. Катя осторожно прошла мимо него и, не оглядываясь, сбежала по лестнице. Дверь наверху гулко и коротко стукнула. Как будто, точка встала на строку. Это она, Катя, поставила точку на таком прекрасном и веселом времени. Молодости, дружбы, душевных посиделок, интересных афер. Может, не зря говорят, что бабы дуры?

Московская область, Озерецкое озеро, воскресенье, утро

​Игорь сидел с удочкой на берегу озера и скучал. Рыба клевала неактивно. Но хоть как-то клевала. Вот почему он сидит, как полный дурак, один на этом озере со вчерашнего дня? Почему нет у него друга, который бы сейчас сидел рядом с удочкой. А между ними на импровизированном столике стояли бы коньяк и фужеры. И они бы тихо и многозначительно выпивали. За дружбу. За красоту вокруг. За здоровье. Многозначительно, потому, что настоящаямужская дружба много значит. И тихо, чтобы не распугать рыбу. Которой тут не так уж и много. Совсем не столько,сколько ему наобещал продавец в магазине для охоты и рыбалки. Черт, домой что ли поехать? Проверить, убралась ли Ленка ко всем чертям. Неожиданно громко зазвонил телефон. В выходной. Странно. Обычно он не замолкал в будни, а сегодня-то, кому он мог понадобиться. Игорь вздрогнул и чуть не выронил удочку. Дорогую и модную, между прочим. Модной её назвал с придыханием и пиететом продавец. Что может быть модного в удочке? Звонил Саша. Может хочет уточнить про понедельник, машина-то у него, у Игоря.

— Игорь Викторович, это Саша.

— Да у меня записано.

— Ну, да. В общем, новости есть.

— Приезжай. Но я не дома, я на озере.

— Я скину координаты смс-кой, бери такси и дуй сюда.

— Нет, ну в принципе, это может и до завтра… — Саша был с похмелья, ему совершенно не улыбалось тащиться на какое-то озеро. Просто он решил не откладывать с новостями, чтобы не получить справедливый втык от начальства. Что вовремя не рассказал.

— Не может! – Отрезал Игорь. – дуй сюда, в общем.

По воскресному пустому шоссе Саша долетел махом. В аптеку только заскочил, чтобы принять средство от похмелья. В хорошее время живем, думал он, пока такси мчало его к озеру с дурацким тавтологическим названием Озерецкое. Дед всю жизнь похмелье рассолом лечил. А теперь вот пожалуйста, всевозможные средства на любой вкус и разную степень тяжести. И ведь помогают, зараза. И чего шефа на озеро занесло? Рыбачит, что ли? Точно. Вон машина, а вон и сам. С удочкой. Ну, надо же. И прикид у него, вполне такой, рыбацкий. Саша даже усмехнулся в душе. Что-то переключилось у Игоря внутри, это очевидно. Знать бы, к чему приведут эти изменения. Саша подошел к берегу, стараясь не шуметь.

— А я с женой развожусь. – Брякнул вдруг Игорь. Саша выпучил глаза и невпопад ответил.

— Ну, чего там у тебя. Выкладывай.

— В общем, мы вчера культурно посидели в ресторане. Большой компанией. Так сказать, с коллегами. Потом в сауну поехали. И Вадик, Азаряновский водила, хвастался, что вчера на работе, около фитнеса, пока ждали босса, нахлобучили чудика одного. Ну, поучили немного, чтобы не терся, где не положено. И забрали вещи у него. В том числе, ноут и телефон. Всё дорогое, хорошее. Ноут Вадик себе оставил. А в телефон зайти не смог, хотел уже выкинуть. Но я у него попросил, и забрал. За тысячу.

— Игорь Викторович, что я? Совсем ку-ку? Рублей, конечно.

— А Азаряну они что, не докладывали об этомпроисшествии?

— Так нет. По сути, зачем? Может он вообще там случайно оказался. А вот я напрягся. Слишком хорошо экипирован был парниша. И ноут оказался пустым, непонятно что он там вообще смотрел, в пустом ноуте. И телефон запаролен как-то уж очень профессионально. В общем, я подумал…

— Правильно ты подумал, Саша. Молодец. Хвалю.

— Да. Не сомневайся. Чую я, это что-то связанное с нашей историей.

Игорь смотрел на ровную гладь озера. Кажется, и правда что-то наклевывается. Телефон надо отдать спецам, вытащить информацию. Даже немного жутковато, что может там найтись, в этом телефоне. И что он, Игорь, будет со всем этим делать. Нет, пока совершенно непонятно.

Охотники за деньгами. Авантюрный роман. Игорь и Катя. Чьё детство было хуже?

Вова помчался домой за техникой. Более или менее определившись с дальнейшими действиями и получив поддержку Толика, он почувствовал, что паника отступает. Да, возможно дело плохо. Не исключено, что бедная Катя попала в лапы службы безопасности Азаряна, а что это за лапы – Вова знал не понаслышке. Может быть, её даже пытают. Но они что-нибудь обязательно придумают. Они вытащат Катю, и плевать на все деньги мира. Если надо – они выкупят её. Главное, чтобы она была жива. Господи, ну пусть она будет жива. Кто-там есть, эй. На небе, или под землей. Кто покровительствует таким мутным личностям, которые собрались в их команде? Вроде и зла никакого особого они не совершали. Однако, и на помощь Бога, если он есть, рассчитывать странно. Поэтому, неважно кто. Кто угодно. Пожалуйста. Только бы она была жива. Просто жива, остальное поправимо.

Московская область, поселок «Тихие пруды», дом Игоря, вторник, день

Игорь стоял за спиной у сидящего перед мониторами Валеры. Прежде чем знакомиться еще раз с этой девицей, он решил посмотреть запись. Хотя, разве можно познакомиться второй раз? Глупость какая-то. Монитор был ровного черного цвета.

— Какой-то сбой, что ли?

— Да, нет. Это я Вам показываю начало. Сейчас. Минуту. – Валера чувствовал себя некомфортно. Он сидел, а босс стоял за спиной, и это было двойное неудобство. Во-первых, сидеть, когда начальник стоит. А во-вторых, Валера никогда не чувствовал себя в безопасности, когда кто-то находился у него за спиной.

— Простите. Вот. Вот! – на экране монитора загорелся огонек.

— Что это еще за черт?

Огонек передвигался. Через минуту зажегся свет, на экране появилась Катя. Она повертела головой по сторонам и устремилась к холодильнику, на ходу делая что-то со своим рукавом. Карман! Игорь догадался, что в рукаве у неё карман.

— Хорошо же вы её обыскали, как я погляжу.

— Да мы обыскивали, Игорь Викторович! Ну, насколько можно было. Она же растеклась вся. Сперва в истерике билась, а потом снотворное подействовало.

— Да там всё одно и то же. Бутеры съела.

— Ну, пошли еще раз обыскивать.

Игорь открыл дверь в подвал. На пороге застыл Валера со стволом, взяв Катю на мушку. Она поперхнулась пивом. Игорь протянул руку в сторону Кати.

— Ты меня не узнаешь? Как мило. Богатым буду.

— Хахаха. Узнаю. Точно. Узнаю. Да ты вроде и так не бедствуешь.

— Я тебе советую быть повежливей, деточка.

— Да мне пофиг, Игорь. Вот честное слово.

— Валера, унеси отсюда пиво. – Бросил Игорь через плечо.

— Воу – воу — воу, полегче! Валера, оставь пива немного. Не будь сукой.

— Я тебе сейчас башку прострелю, — пообещал Валера невнятно, прижимая подбородком к мощной груди пивные бутылки.

— Мужчина, где таких тупых набрали? По объявлению? В пакет положить не судьба? Щас все уронит нафиг.

— Так, хватит! Прекратить балаган. Валера, отнеси на кухню пиво. Ты. Давай сюда зажигалку и сядь по-человечески, когда с тобой разговаривают. Быстро!

Что-то в голосе хозяина дома подействовало на присутствующих. Валера быстро унес себя вместе с пивом из подвала, и даже ничего не уронил. А Катя вынула из кармашка зажигалку и сунула в руки Игорю. Сползла на край дивана и села, как школьница. Только бантов не хватало.

— Тебя зовут Катя. Документов при тебе не было, но я поверю. Второй раз. Итак, Катя. Чужое брать нехорошо. Неправильно. Надо вернуть.

— То есть, ты согласна?

— А у меня есть варианты какие-то? Я не хочу у вас тут жить… Под замком. Мне уехать надо. Срочно. У меня мама… Мама заболела. Умирает. – Катя тоскливо вздохнула. – Отпустите меня, пожалуйста. Я только с мамой попрощаюсь. И всё-всё вам верну. Просто сейчас очень надо ехать домой. Пожалуйста.

— Что же ты о маме не думала, когда со взрослыми дядями игры опасные затевала? Если любишь своих близких, надо думать о них.

— Да я, собственно…

Катя осеклась. Она не понимала до сих пор, что так расстроило её в мамином звонке. Ведь никогда она не была близка со своей матерью. Никогда не испытывала к ней какой-то особой любви. Рвалась уехать из дома, и при первой же возможности уехала. Но вчера, когда мать сообщила ей страшные новости о своем здоровье – на Катю будто небо свалилось. Так тяжело, так больно ей стало. Что это? Какие-то причудливые игры крови? Кровь, мол, не вода, и всё такое?

— Вы отпустите меня? Мне просто правда очень надо к маме. Насколько я поняла, всё очень плохо. Лечить её отказались. Счёт идет уже на часы. Вдруг я опоздаю? Я никогда себе этого не прощу! Пожалуйста! Я вернусь, и всё-всё вам отдам. – Катя сделала попытку сползти с дивана и встать на колени. Но, поймав тяжелый взгляд Игоря, остановилась. Черт его знает, этого мужика. Они ведь действительно кинули его, и не на три рубля. Лучше не перегибать палку. Авось сжалится и отпустит. Надо просто сказать всё, как есть. Что будет, то и будет.

— Я была уверена, что ничего такого. Что я её вовсе не люблю. А вчера мне стало очень плохо от таких вестей. Я пообещала ей приехать.

— Почему не любила свою мать?

— Думала, что не люблю.

— У меня не было детства. Ну, то есть, оно вроде бы и было. Формально. Я была ребенком, ходила в школу. Но мы очень бедно жили. Мясо ели по великим праздникам.

— Да неважно! Когда ты все время одна, потому, что мама работает, а подруг у тебя нет – откуда подруги. У всех девочек джинсы, телефоны, папы на машинах, дачи. А у тебя ничего. Стоптанные туфли и досуг с веником и шваброй. Убрал в квартире – принимайся за готовку. Я столько раз в своей жизни чистила картошку, что кажется могу её почистить с закрытыми глазами. Все идут гулять, а я кашеварю. А потом до ночи уроки учу. Потому, что понимаю: буду учиться кое как, — сгнию в этой дыре, как моя мать. Это что? Это детство, по-вашему?

— Она пила? Била тебя? Мужиков водила?

— Нет. Что вы! Нет, никогда.

— Дура. Да что ты в таком случае знаешь про тяжелое детство? – Игорь сжал кулаки, Катя инстинктивно шарахнулась от него.

Игорь ненавидел вспоминать о своем детстве. Он оставил эту часть жизни в прошлом. Запихнул этот кусок памяти в самый темный чулан своего подсознания и повесил амбарный замок. Чертова девка! Она понятия не имеет, что значит – не было детства. Подуууумаешь, мясо ей по праздникам давали. По дому работать вынуждали. У неё он был, этот дом. Весь дом в её распоряжении. Её не выставляли на мороз погулять, когда в гости к маме пришел очередной хахаль. Её не били. Она не голодала. Не сидела закрытая в квартире по несколько дней без еды, пока мать шляется неизвестно где. Один раз Игорю на третий день уже настолько нечего было жрать, что он обрывал обои и ел их. Как его потом била мать! Страшно. Ногами. Он только и успел свернуться клубком на полу, чтобы не получать по животу. Матери было совершенно всё равно, куда пинать Игоря. Но по спине, хоть и было больнее, а быстрее надоедало матери. Видимо это было не так весело, пинать его по костлявому позвоночнику и торчащим острым рёбрам. Ему было лет шесть, когда случилась история с обоями. И впереди оставалось еще лет десять жизни в аду. Только Игорь сделал выводы и полностью поменял модель своего поведения. Он не лез на рожон. Как только к матери приходил очередной ухажер – сразу без разговоров уходил из дома. Он научился добывать себе еду, прятал ее про запас. Домой приходил ближе к полуночи, отсидевшись в подъезде у батареи. Мать и очередной к тому времени крепко спали, напившись до нечеловеческого состояния, а значит до утра можно было спокойно отдыхать. У материных кавалеров, пока они спали в пьяном угаре, Игорь подворовывал деньги. Понемногу, чтобы не было очевидно, что деньги украли, а не сам пропил с подругой. И все это время Игорь мечтал об одном: вырасти и уйти из притона, в котором был вынужден жить. Хороших мужиков к матери не ходило. Один раз, после ухода очередного бойфренда, мать сидела в кухне за столом и тяжело вздыхала. То ли с похмелья, а то ли от своей нелегкой и по большому счету одинокой бабьей судьбы. Игорь, которому на тот момент было уже лет четырнадцать, брезгливо спросил.

— Тебе самой не надоело?

— Сама возьми. Не надоело таскать к себе всех подряд?

— А вдруг судьба. А я пропущу.

— Ведешь себя как блядь.

— Поговорку слышал? Блядь блядует, счастье не пропустит.

— Да уж. Счастья у тебя через край. – Игорь смотрел на женщину, которая его родила, с неприязнью.

— Да ничего. Противно.

Так, в состоянии отвращения, соблюдая осторожность, чтобы лишний раз не конфликтовать ни с матерью, ни с её мужиками, Игорь дотянул до шестнадцати лет и поступил в колледж. У неразговорчивого декана он проконсультировался по поводу общежития, честно описав свою ситуацию. Ему дали общагу, и собирая свои немногочисленные вещи, Игорь знал точно, что он никогда не вернется в эту квартиру. Никогда и не за что. Лучше смерть. Вряд ли мать заметила, что Игорь ушел из дома насовсем. Заметила она его гораздо позже. Через много лет, увидев по телевизору какие-то дебаты бизнесменов в экономической программе. Увидела, нашла офис его компании – благо, название компании было написано в титрах передачи прямо под его, Игоря, изображением на экране. Она оказалась на редкость живучей, его мать. Её не убил ни алкоголизм, ни частая смена половых партнеров, ни безденежье, ни безработица. Она даже выглядела практически также, как и двадцать лет назад. Невероятно.

— Сынок, пора возвращать долги.

— Твоя наглость не знает границ. Да тебя просто сейчас выкинут отсюда и больше не подпустят к этому зданию ни на метр.

— Интересно, как к этому отнесутся журналисты и твои партнеры?

— Денег, естественно. Надо делиться.

Но делиться Игорь решил на свое усмотрение. Он устроил мать в закрытого типа пансионат. Там был уход, питание, развлечения. Но не было свободы. Пару раз он навещал её, чтобы убедиться, что всё сделал правильно. Она проклинала его, говорила, что он упрятал её в тюрягу, плакала, просила выпить. Игорь перестал ездить. Осуждал себя, что вообще что-то делает для своей матери. Пусть даже то, что её не устраивает. Потом мать подженилась с пожилым благообразным джентльменом. Того тоже сплавил в заведение сынок. Просто потому, что отец слишком негативно реагировал на его привычку постоянно менять жён на более новых. В пансионате ему было хорошо и спокойно. С его матерью дед сошелся по доброте душевной, как полагал Игорь. Пожалел, бедную. Но как ни странно, на мать этот союз повлиял более чем положительно. Она попросила директора пансионата созвониться с Игорем и сдержанно поблагодарила его.

— Прощения просить не стану. – Бросила мать в трубку. – Все равно не простишь. Еще раз, спасибо. Прощай.

Он бы не простил. Это точно. Он был рад, что всё устроилось таким образом. Иногда его посещали мысли, что если мать счастлива – зачем ей сидеть в пансионате? Он мог бы купить ей дом в деревне, и жила бы в нем со своим дедом. Но потом Игорю думалось, что, во-первых, алкоголизм может уснуть, но умереть – вряд ли. Выпусти его на свободу, и он вновь поднимет голову. А во-вторых, он и так сделал немало для своей никчемной матери. А вы говорите: не было детства. Не гневите Бога.