Весьёгонская волчица

Месть, ненависть, любовь, предательство, стремление понять друг друга и невозможность договориться – все эти чувства переживут вместе с главными героями и жители небольшой российской деревушки, где происходит действие повести.

Герой повести Егор – потомственный охотник-волчатник. Он жил среди природы, как жили его дед и прадеды: растил дочь, любил лес, охотился, отстреливал волков. Но вдруг его жизнь пересекается с жизнью необыкновенной волчицы. История, которая произошла между Егором и вожаком стаи – умной, опытной, а потому крайне опасной волчицей, и стала сюжетом повести. Человеку и зверю придётся пройти через множество испытаний, которые изменят их.

Часть первая – НЕНАВИСТЬ 1

Часть вторая – ЛЮБОВЬ 11

Часть третья – СМЕРТЬ 21

Борис Воробьев
Весьёгонская волчица

Часть первая – НЕНАВИСТЬ

Глава 1

…Тяжело прошумел в верхах ветер, сорвал с веток снег, осыпав радужной пылью спины лежащих внизу волков. Ель покачнулась, и Егор еще теснее прижался к стволу, запоздало пожалев о том, что не догадался взять из дровней веревку. Сейчас привязался бы и ни о чем не думал. Уж лучше бы замерзнуть, чем волкам в зубы…

Вот ведь как все повернулось! Какой год охотится на этих самых волков, перестрелял и переловил незнамо сколько, а надо же – самого загнали на дерево! Эх, жизнь-жестянка, не знаешь, где и упадешь… Разве думал, когда ехал на делянку, что волчица выследит его и здесь? Другое дело – подстерегла бы у себя на болоте, так нет же, сюда принесло, окаянную!

Часов у Егора не было, но он и без них определил, что сидит уже больше часа. Правда, пока сидеть было можно – сквозь полушубок и ватные брюки ни ветер, ни мороз не проникали, тепло и ногам в валенках, и все же никакая одежда не поможет, если придется ждать долго. Но верить в это не хотелось. По прикидкам выходило, что волки не догнали лошадь – больно уж быстро вернулись, – и сейчас она уже в деревне, и там идет суматоха.

Егор представил себе, как бегают деревенские мужики и бабы, как распоряжается всем председатель, и ему стало радостно на душе от нарисованной картины. И только мысль о жене и дочке приглушала радость. Ладно, дочка, три годка только, ничего еще не понимает, а жена небось ревмя ревет, небось думает, что его и в живых уже нет. Он вспомнил, что, уезжая, наказал жене истопить к его возвращению баню, и она, наверное, истопила, а он сидит тут, как цуцик. Одна радость – табак.

Махорка и спички были в кармане, и Егор покурил, а окурок бросил на головы волкам – приятно было хоть чем-нибудь досадить зверям.

Мысли вернулись к старому. Ну надо же, как все сошлось! Приехал, называется, за бревнами! А ведь мог бы додуматься, что дело добром не кончится, ведь все шло к этому. Сначала Дымка сожрали, а потом волчица к дому приходила – мало тебе этого? Нет, заладил, как дурак: ничего ему волки не сделают! Сиди теперь, кукуй, раз такой смелый, да моли бога, чтобы в деревне поскорее хватились… А все волчица. И откуда только взялась такая курва? Вишь чего надумала – за выводок рассчитаться! Сколько раз брал выводки, и ничего, а эта взбеленилась. Полгода прошло, а все не забыла…

Прошло и верно полгода, волчиный выводок Егор взял в мае, а вообще-то охотничьи дела его были давние, такие, что не сразу и вспомнишь.

Глава 2

Охотиться Егор начал рано, мальчишкой еще. Да и как по-другому, когда все Бирюковы испокон веку были охотниками? И не какими-нибудь, а волчатниками. Волчатником был и отец Егора, и дед, и прадед, Тимофей Бирюков, известный на всю округу тем, что охотился с ручным волком. Как этот волк попал в дом к прадеду – взял ли его Тимофей Бирюков волчонком или подранил взрослого зверя, а потом приручил, – никто из Егоровой родни не знал. Даже дед ничего не помнил про то время, потому что был совсем мальцом, когда отец пропал в лесу. Без следа пропал и без слуха – ушел и сгинул вместе со своим волком. Пропасть в дремучем лесу – дело нехитрое, там с человеком всякое может случиться, однако молва не связывала гибель Тимофея с дикостью здешних мест. Не такой был человек Тимофей, чтобы взять да и заблудиться или ненароком свернуть шею в каком-нибудь буераке. Нет, не по своей оплошности пропал Тимофей – никто другой, как волк, погубил охотника. Видать, навел на него стаю, и звери загрызли Тимофея.

После такого случая в самый раз остерегаться Бирюковым, держаться подальше от леса, да где там! Завзятого нрава были все, с ружьем не расставались, передавая один другому опасную науку волчьих облав и выслеживаний.

Лет с двенадцати стал охотиться и Егор. Сначала было вроде забавы, а потом пристрастился по-настоящему. Стрелял из дедовой берданки зайцев да боровую дичь. Добывал немного: не хватало ни силенок, ни сноровки, ни огневого припаса, но и то, что приносил, было приварком для стола, где, кроме картошки и молока, других разносолов не водилось. Время стояло трудное, шла война, и на отца уже получили похоронку, а у Егора были еще две малые сестренки. Тут каждый лишний кусок был к месту.

Нехватка пороха и дроби, понятно, беда для охотника, зато это приучило Егора стрелять редко, но метко. И годам к шестнадцати он стал первым стрелком в деревне, а к двадцати решил больше не гоняться за мелочью и взялся за волков. Их в том глухом углу Калининской области, под Весьёгонском, всегда хватало, а после войны развелось видимо-невидимо. Стрелять зверье было некому, мужиков в деревнях повыбило войной, и волки окончательно обнаглели. Собакам и скотине от них не было никакого спасу. Чуть зазевается какая дворняга, глядишь, волки уже тащат ее в лес; стоит пастуху отвернуться, как уже нет овцы или телки. Да что скотина – ребятишек боялись отпускать по грибы. Поэтому никто не удерживал и не отговаривал Егора от того, чтобы стать волчатником. Все знали о его меткости и удачливости, к тому же и выгода получалась немалая, поскольку за каждого убитого волка в заготконторе платили по пятьсот рублей. Дело, конечно, опасное, не каждый решится идти на волка, но Егор-то вон какой вымахал. Да и пятьсот рублей на дороге не валяются.

Но скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Волк – зверь серьезный, тут старая берданка плохая подмога, а еще и картечь нужна, и капканы. А где взять? Спасибо председателю сельсовета, выручил. Вместе с Егором ездил в район, хлопотал о ружье и капканах. Ручался за Егора, говорил, что тот все затраты на него оправдает. Уважили председателя, как-никак фронтовик, две «Славы» имеет, и вручили Егору в счет аванса новенькую «тулку» двенадцатого калибра и три волчьих капкана, густо смазанных солидолом. Отвесили пороху и дроби с картечью.

Вроде все устроилось, однако скоро начались нелады. Сходив раз с охотничьей бригадой на облаву, Егор заявил председателю сельсовета, что будет промышлять один, потому как мотаться по лесу без толку он не согласен. Разве это охота, когда все галдят, как вороны, курят и гремят разными железяками?

Председатель, всю войну провоевавший в разведчиках, в душе был согласен с Егором, но положение обязывало его не допускать партизанщины, и он долго увещевал Егора, просил не идти против коллектива. В бригаде и так мало охотников, а уйдет Егор, вообще некому будет работать. Ну не получилось один раз, получится в другой, а бригадиру он скажет, чтобы подтянул у мужиков дисциплину.

Но Егор настоял на своем, хотя и хлебнул потом лиха. Бригада, какая она ни есть, все бригада, в ней каждый помогает другому и работает для всех, а один – он один и есть. Все делай и соображай сам, никто тебе ничего не подскажет. Пока до какой-нибудь волчьей хитрости докумекаешь – мозги набекрень сдвинутся. Потому так и получилось, что за первую зиму Егор с грехом пополам добыл одного волка. Ох и смеялись охотники! Костили Егора на чем свет стоит, обзывали единоличником и куркулем, но Егор сопел в свои две дырочки и целыми днями пропадал в лесу.

Трудно давалось знание волчьих повадок. Взять хотя бы тропы. Это только кажется, что волки бегают по лесу без разбора, а на самом деле у них для всякого случая своя дорога. А какая и для чего – тут Егору пришлось поломать голову. Зато многое прояснилось, и Егор, наткнувшись на волчью тропу, уже не гадал, куда это направились волки, на охоту или на лежку, а мог сказать об этом в точности. А сами следы? Здесь тоже нужен был глаз да глаз, потому что глянешь – вроде прошел один волк, а приглядишься – пробежала стая. Волки, когда их не гонят, бегают не врассыпную, а друг за дружкой, след в след, поэтому и кажется, будто прошел один зверь.

Мало-помалу разобрался Егор и с волчьим воем, научился отделять голоса молодых от матерых, распознавать, о чем они воют. И сам стал подражать вою, вабить, как говорят охотники. Но и здесь тоже было много такого, что не лезло ни в одни ворота. Вот, скажем, завыл ты. Воешь, стараешься, даже голову задираешь по-волчьи кверху, а сам думаешь: да неужто волк, дикий зверь, не отличит этот вой от своего, волчьего? Так не отличали ведь! Стоило завыть, и вот уже откликнулся один, другой, третий. И уж тут не хлопай ушами: вой, подманивай зверя под выстрел. Егор и подманивал, дивясь волчьему неразумству.

Правда, не все волки поддавались обману, а уж волчицы, особенно старые, – те совсем редко. Ухитрялись, неизвестно как, отгадывать, что дурачат их, и ни за что не отзывались.

Весьегонская волчица

Порыв к охоте был суров и вдаль она по снегу мчится,
Не чуя под собою ног, мстит людям весьегонская волчица.
А егерям не все равно, лишь только денег заработать
И волчий выводок в мешке — вот эта славная охота.
Тропа натоптана в лесу, как-будто пробежал один, не стая,
Но приглядишься на снегу, а волк вот умница какая.
В болоте логово волков охотник отыскал несложно
И стал за ними наблюдать он очень осторожно.
Повадки волчьи должен знать и молодой и старый,
Чтоб смог он быстро убежать от этой хитрой твари.
Волчицу нужно истребить и егерь долго шел к той цели,
Чтоб стаю ей не сколотить, ему же не сидеть на ели.
Привады и капканы вновь он ставил так привычно,
И каждый день, казалось бы, прошел бесследно и обычно.
Но вдруг, о Боже, повезло, запутавшись в капкане,
Волчица смотрит на него спокойными глазами.
Поднес к виску оружье он, не дрогнула волчица
И видно смертушки своей нисколько не боится.
Но выстрел все же прозвучал и мордой в снег уткнулась,
Да, егерь думал, что убил, она не шелохнулась.
Но пожалел волчицу он, повез домой лечиться
Что дальше делать он не знал, а вдруг она сгодится.
И подружились с ней они, кормил с руки волчицу,
Да только каждый на своем вставлял в колеса спицы.
Волчица травлена не раз, в живых она осталась,
Охотник в лес ее увез и с ним она рассталась.
Идет охота на волков, и гонят снова стаю
Зверей убито пять иль шесть, волчица умирает.
Встает на лыжи и идет он к хищнице матерой,
И гладит, чувствуя, что жизнь ее уходит скоро.
Волчица морду подняла и положила на колени.
«Прости меня – он прошептал, — я не хотел потери».
Взор устремился в небеса, увидел очертанья волка,
А это значит, жизнь твоя была прожита с толком.

Весьегонская волчица

Порыв к охоте был суров и вдаль она по снегу мчится,
Не чуя под собою ног, мстит людям весьегонская волчица.
А егерям не все равно, лишь только денег заработать
И волчий выводок в мешке — вот эта славная охота.
Тропа натоптана в лесу, как-будто пробежал один, не стая,
Но приглядишься на снегу, а волк вот умница какая.
В болоте логово волков охотник отыскал несложно
И стал за ними наблюдать он очень осторожно.
Повадки волчьи должен знать и молодой и старый,
Чтоб смог он быстро убежать от этой хитрой твари.
Волчицу нужно истребить и егерь долго шел к той цели,
Чтоб стаю ей не сколотить, ему же не сидеть на ели.
Привады и капканы вновь он ставил так привычно,
И каждый день, казалось бы, прошел бесследно и обычно.
Но вдруг, о Боже, повезло, запутавшись в капкане,
Волчица смотрит на него спокойными глазами.
Поднес к виску оружье он, не дрогнула волчица
И видно смертушки своей нисколько не боится.
Но выстрел все же прозвучал и мордой в снег уткнулась,
Да, егерь думал, что убил, она не шелохнулась.
Но пожалел волчицу он, повез домой лечиться
Что дальше делать он не знал, а вдруг она сгодится.
И подружились с ней они, кормил с руки волчицу,
Да только каждый на своем вставлял в колеса спицы.
Волчица травлена не раз, в живых она осталась,
Охотник в лес ее увез и с ним она рассталась.
Идет охота на волков, и гонят снова стаю
Зверей убито пять иль шесть, волчица умирает.
Встает на лыжи и идет он к хищнице матерой,
И гладит, чувствуя, что жизнь ее уходит скоро.
Волчица морду подняла и положила на колени.
«Прости меня – он прошептал, — я не хотел потери».
Взор устремился в небеса, увидел очертанья волка,
А это значит, жизнь твоя была прожита с толком.

Весьегонская волчица

Прошедший несколько лет назад телефильм «Весьегонская волчица», если не сюжетом и известными актерами, привлек к себе внимание зрителей в первую очередь судьбами персонажей сериала.

Фото Tambako the Jaguar/flickr.com

Что легло в основу сценария, можно лишь предполагать. Но случай мною услышанный в районном обществе охотников, вполне мог подтолкнуть создателей фильма к его художественному пересказу.

Собеседником моим стал местный охотник Степанюк Виталий Петрович, человек не старый, но за свою охотничью жизнь, исходивший весьегонские леса вдоль и поперек, освоивший охотничью науку не только по книгам, но и благодаря личным наблюдениям и «науки» старших товарищей.

Конечно рассказ, в художественном плане нельзя причислить к охотничьей классике. Но, на мой взгляд, он тем и ценен, что с документальной точностью описывает, без прикрас и различных «купюр», охотничью и людскую жизнь как она есть. С определенной трагичностью происшедшего, человеческим отношением к зверю, в отсутствие которого, нас порой упрекают противнике охоты.

Своё повествование Виталий Петрович назвал как «Борьба с волками». Думаю, что он не будет в обиде, что я его рассказ переименовал в «Весьегонскую волчицу», что ближе к сути событий почти тридцатилетней давности.

В это время общество, да и сами охотники пришли к пониманию необходимости борьбы с волками. На ряду, с облавными охотами, охотами с флажками, организованными охотоведом Мухиным Николаем Ивановичем, появились в районе и охотники с капканом на этого серого хищника.

Охота на волка с капканами довольно сложна, нужно быть настоящим знатоком повадок зверя, иметь некий материальный ресурс (автомобиль, снегоход), так как передвижения волчьей стаи и волка одиночки за сутки могут быть довольно приличными.

В 1985 году бригада трактористов из «сельхозхимии» на тракторах T-150 в один из февральских дней приехала на базу из рейса в колхоз «Трудовик». Я в тот день в рейс не выезжал, был на ремонте, правда уже загрузился на следующий день.

Так вот, ребята мне говорят: «Волка в «Ручьях» поймали». Это так местность называется по старой дороге через Пронино на Борщёво и Столбищи. Говорю: «Где волк?»

Объясняют, что когда догнали, накинули на него фуфайку, оказалось, что он был в капкане с потаском. Капкан сняли, а волчица вырвалась, ушла в лес. Показывают капкан. который отшлифован волчьими зубами до блеска.

Принял решение, выехать в рейс, не дожидаясь всю бригаду. После разгрузки РУПа в Столбищах поехал по старой дороге через «Ручьи» и в указанном месте обнаружил следы волка, ведущие в лесной массив.

Надежды, что волк меня будет «дожидаться» не было, но на всякий случай решил пройти по следу метров 300-500. Уже через метров двести, под огромной елью, я её обнаружил. С собой ничего не захватил, даже монтировки, поэтому стоял перед ней и лихорадочно искал подходящий сук или сухостоину, которой можно было бы добить волка.

Волчица была истощена настолько, что двигаться, судя по всему, не могла. Вблизи её я обнаружил только одну сухую березку, которую выломал с корнем, но для смертельного удара по голове волка она не годилась.

С этим оружием я вплотную приблизился к ней и решил дотронуться до неё палкой. Она при моём приближении зажмурилась, из глаз потекли слезы, никакой агрессии в её поведении не было.

Я стоял и не знал что предпринять. Убить я уже не мог. После недолгих колебаний взял на руки, практически «мешок с костями», но напряжение мышц зверя все же чувствовалось.
Очень боялся, что она сомкнёт свою пасть на моём горле, поэтому голову свою прижимал к груди.

Нести, несмотря на её худобу, было тяжело, она весила, как мне тогда казалось более 50 кг. Эти двести метров до трактора раз пять садился на снег, не опуская волчицу с рук, отдыхал. Она вела себя смирно, просто её била дрожь. Только приблизившись к трактору вплотную, я понял, что погрузить её мне будет очень сложно, тем более что при звуке работающего трактора она стала заметно нервничать. Тем не менее, мне удалось загрузить её в кабину трактора.

Размеры её были впечатляющие, она еле разместилась в кабине T-150, голова её покоилась на педали сцепления.

Привёз домой, на улицу Юбилейную, занёс в дом, положил на кухне возле печи.

У неё была повреждена капканом передняя лапа, но не сустав, а только основание когтей. При помощи нехитрых инструментов удалил эти части когтей, положил довольно большой кусок вареного мяса и уехал на работу. Жене оставил записку, что взял больную собаку.

После работы пришёл домой, жена спокойно мне говорит, что покормила собачку. Только после того когда вечером пришли товарищи с работы и попросили показать волка, у неё началась истерика. Дошло до угрозы развода, если я оставлю волчицу.

Сам убить её я не смог, отказался и от премии за неё. Волчицу у меня забрал Смирнов Саша. А утром он пришёл на работу с перебинтованной рукой. Из его рассказа узнал, что когда он замахнулся на неё монтажкой, она вцепилась ему в кисть руки и несмотря на то, что зубы у неё были поломаны нанесла серьёзную травму.

Эта волчица, как выяснилось впоследствии, уже спустя несколько лет, попала в капкан известных волчатников из д. Дудино Крылова Виктора Дмитриевича и Воронцова Василия Ивановича.

У них не было снегохода, что позволило зверю уйти далеко, и они потеряли след.
Следует заметить, что добыча серых разбойников велась в весьегонском районе достаточно активно, опыт старых волчатников перенимала более молодое поколение охотников.

Так в д. Хахилево два молодых охотника-волчатника удачно вели промысел волка при помощи капканов с использованием снегоходов. Даже в районной газете разместили фото, Лумпанова Владимира и Гяркина Алексея, со шкурами добытых ими волков за сезон 1985-1986 года. Оба они были страстные и опытные охотники.

В то время премия за добытого волка составляла, самец -100 рублей, самка -150 руб. Охотобщество поощряло волчатников спортивными лицензиями на кабана.

Можно сказать, что в те годы охотничьи традиции в первичных коллективах сохранялись и приумножались. Это был период расцвета Весьегонского РООиР!

г. Весьегонск, рассказ Виталия СТЕПАНЮКА