Охота с ловчими птицами называлась

Охота с тетеревятником

— Тише! — останавливает нас Петрович. — Бой «тянет воздух» — жди охоты.

Мы замираем в жухлой листве. Собака срывается в заросли тростника. «Хорошо пошел! — провожает легавую взглядом охотник. — Слышите: утиное кряканье?» — присаживается к нам дед. Мы различаем шлепок о воду, как будто бросили камень, и позже уже отчетливо — кряканье уток и хлопанье крыльев.

— Вот это табунок! — ахает, увидев взлетевшую стаю, Петрович.

— Будет где тебе, Гриша, развернуться!

Он снимает кожаный колпак-клобучек с головы сидящего на его руке ястреба. Челиг (так называют самцов этой птицы) срывается с перчатки хозяина. «На хороших крыльях пошел в атаку, — подается вперед дед. — Сейчас догонит: утки не успели еще разогнаться». Тетеревятник, опрокидываясь назад, мощным броском снизу прихватывает утку, летящую позади остальных. «Сцепились, — сжимает кулаки охотник. — Эх! Гляди, как «заклубились» в воздухе, до земли-то — рукой подать. » Утка в бурой листве сильно била крыльями, таща ястреба на себе. Гриша, развернув крылья и хвост, впился в бок жертвы лапами. «Бой, помоги», — подбодрил Петрович спешащую на помощь легавую. Через минуту утка была приторочена к поясу, а Гриша сидел на перчатке у хозяина.

— На охоте с Гришей я сам обретаю крылья, — сияет дед.

— Не поверите: когда ястреб промахивается — на меня наваливается неимоверная физическая усталость.

Как совершенно свободная птица из поднебесной вышины добровольно возвращается на руку хозяина.

У соколиной охоты — богатые традиции

Одного умиляет грациозная поступь кошки, другого — прикосновение сильной собачьей лапы, а иных приводит в восторг взмах крыла дикой птицы, неуловимый поворот головы с мощным клювом. Сокольником стать нельзя, им нужно родиться. «За два с половиной цента можно купить патрон и убить цаплю, которая стала бы трофеем сокола только после долгих месяцев. «, — метко заметил американский профессор Леопольд Олдо. Сокольник — это состояние души.

У соколиной охоты — богатые традиции. В Москве есть парк «Сокольники», Сокольничья улица, Соколиная гора. А многие ли знают, что улица Трифоновская названа в честь Трифона — святого, изображаемого на белом коне с соколом. «Есть Ширяево Поле в Сокольниках, — дополняет заведующий лабораторией НИИ охраны природы Александр Григорьевич Сорокин. — Это родина московского «Спартака», но даже футболисты этого клуба вряд ли знают, что Ширяем звали одного из лучших царских соколов, разбившегося на этой поляне в запале бешеной атаки».

Три века назад в слободе Напрудной близ Сокольников шла охота великих князей на мокрую и верховую птицу с соколами и кречетами. Охота царя Алексея Михайловича помещалась и на потешных дворах в подмосковных селах Коломенское и Семеновское.

Адарь, Мурат, Булат, Боярин, Гамают, Стреляй, Лихач, Салтан. Большинство имен кречетам и сапсанам (разновидности соколов) давал сам царь, причем самки, которые были крупнее и ценились особенно дорого, получали исключительно мужские имена. Алексей Михайлович лично следил за каждой птицей и давал письменные советы, если был в отъезде. На царских кречатнях содержалось до 3 тысяч ловчих птиц. Их обслуживало более 300 сокольников. В отапливаемых «сушилах» — чуланчиках на особых колодках — поодиночке сидели ловчие птицы. На кречатнях господствовала железная дисциплина, всякий недосмотр наказывался очень сурово. Ловчие птицы составляли «государеву заповедь» — монопольную царскую собственность, продавать их частным лицам строго запрещалось. Кормили ястребов и соколов только самым свежим мясом (говядиной и бараниной). И голубями — для чего содержался специальный голубиный двор, где птиц обитало свыше ста тысяч пар. Сизарей собирали и у крестьян, несших «голубиную повинность».

Амуниция ловчих птиц была двух родов — полевая и парадная. Полевая делалась из кожи и простой прочной материи, тогда как для изготовления парадной использовались сафьян, червленый бархат, шелк и парча. На отделку шли пряденые золотые и серебряные нити, жемчуг, а в отдельных случаях и драгоценные камни. Колокольца, надеваемые на лапы птице, изготавливались из меди, серебра и даже золота.

Ловчие птицы стоили недешево. В Туркмении ловчий балобан стоил столько же, сколько верблюд с седлом, а беркут в Киргизии оценивался, как 3-4 хорошие лошади.

Фигурировали ловчие птицы и в качестве дипломатического «оружия». За белых русских кречетов можно было добиться уступок от правителей иноземного государства, попросить помощи, задобрить повелителя. Однажды герцог Бургундский выкупил у турок из плена своего сына. за 12 белых кречетов!

Многие коронованные особы скоро сделались страстными поклонниками этого развлечения. Персидский шах, например, содержал для охоты 800 соколов с целой армией конных сокольничих, конюхов и другой прислуги. Одни птицы были обучены охоте на гусей, другие — на лисиц, третьи — на кабанов.

В XIII веке была написана книга «Об искусстве охотиться с птицами». Автор — император Священной Римской империи Фридрих II.

Рядом с охотой как забавою — «ловами» в исполнении князей и дружинников, существовали «ловы» как простонародный промысел. «Князья отдавали предпочтение соколам, красота полета которых, безусловно, не сравнима ни с какой другой птицей, — поясняет Сорокин. — Простой же люд держал в основном ястребов, выгодно отличавшихся от соколов добычливостью. Вопросы обеспечения себя пропитанием ставились на передний план».

Казахи и теперь говорят: «Если хочешь охотиться для сердца — должен иметь сокола, а если для желудка — достаточно завести ястреба».

Арабы ловят соколов, балобанов и сапсанов на слепую приманку

Потребности в ловчих птицах были очень значительны ввиду их высокой смертности от болезней и постоянного «отлета» во время охоты.

Русские князья посылали на север особые «ватаги» — добывать кречетов и сапсанов. Каждая артель доставляла на княжескую сокольню по три живых кречета в год. Держали птиц во время транспортировки в возках или специальных ящиках, обитых изнутри войлоком и рогожей. Кормили соколов в дороге оленьим мясом. Сами «помытчики» в пути должны были остерегаться всяческих соблазнов: «беречься от пьянства и служилых людей, от табаку и от зерни, от всякого воровства и от блядни унимать. » Специалисты пользовались значительными льготами: они были не подвластны княжеским судам. Существовали своего рода династии «помытчиков». «При Иване Грозном, например, семья помытчиков Блазновых получила в полное владение значительную территорию на побережье Баренцева и Белого морей, где были гнезда кречетов и сапсанов, — рассказывает Сорокин. — Блазновы на десять лет были освобождены от обычного соколиного оброка».

Уже в те времена пойманных соколов помытчики научились тайно, воровски сбывать на сторону, и птицы «уходили» за границу. Особо ценились как дипломатические подарки белые ястребы, которых именовали «красными».

Ныне контрабанда птиц приняла невиданный размах. «Черный рынок толкает горе-специалистов ловить всех птиц, у кого нос крючком и когти есть! — горячится Сорокин. — Не умея должным образом добывать, транспортировать и содержать птицу, браконьеры губят ее в большом количестве».

Гнезда хищников располагаются на высоких деревьях и скальных обрывах, в почти не доступных каменных нишах. Чтобы достать птенца, нередко приходится брать с собой веревочную лестницу, настоящее альпинистское снаряжение, а иной раз и надевать «кошки».

Разные виды ловчих птиц имеют свои особенности в дрессировке и подготовке к охоте. Птенец, взятый на воспитание из гнезда, называется гнездарь. «Охотничье законодательство нашей страны хотя и ограничивает, но не запрещает отлов диких ястребов в природе, — объясняет Сорокин. — Но ориентируется, как и во всех цивилизованных западных странах, на охоту с птицами, выращенными с молодого возраста». Попавший к человеку и выросший в его окружении птенец не знает другой жизни и поэтому легче переносит неволю.

Птенца берут из гнезда в возрасте трех недель. Предпочтение отдают самкам. «Самцы, содержащиеся в неволе, более нервозные», — поясняет Сорокин. Если птенец в гнезде один, то в этом случае сокольники придерживаются незыблемого правила: его нужно оставить, чтобы в дальнейшем сохранить гнездо. Взрослые птицы вполне спокойно переносят изъятие, если в гнезде останется хотя бы один птенец.

— Арабы ловят соколов, балобанов и сапсанов по-своему, — рассказывает Сорокин. — Сначала с помощью обычной сетяной ловушки добывают сравнительно мелкого и слабого сокола — лаггара. Тонкой ниткой ему сшивают веки, ослепляя несчастную птицу. Затем к лапам подвязывают небольшой шар, сделанный из верблюжьей шерсти, к которому, в свою очередь, крепятся многочисленные петли из плетеного конского волоса. Ловушка готова. Охотник разыскивает отдыхающего сокола или сапсана и пускает в полет своего ослепленного лаггара. Не видя ничего впереди себя, лаггар летит неровным, неуверенным полетом, неся подвязанный к лапам шерстяной шар. Со стороны это выглядит, будто лаггар поймал какую-то тяжелую добычу и с трудом тащит ее в укромное место. Отобрать у собрата добычу — одно из правил соколиной жизни.

Обучение ловчей птицы — целая наука

Перчатка-мама. Обучение ловчей птицы — целая наука. Из-за малейшей ошибки в обращении с ней птица может либо стать «домашней», либо, наоборот, навсегда исчезнуть в небесной синеве.

— Вы думаете, можно рассказать, как воспитывают гнездаря до ловчей птицы? — возмущается старший научный сотрудник Русского соколиного центра Александр Бородин. — Помните анекдот про то, как работает трансформатор? У-у-у-у! — картинно гудит он. — Так и с птицей. Чтобы воспитать — по-охотничьи говорят «выносить», — ловчую птицу, в первую очередь, нужно любить, во-вторых — обладать большим терпением и запасом свободного времени.

Удивительно, но балобаны, сапсаны, кречеты в «умелых руках» размножаются и в неволе. Птенцы, что будут впоследствии выпущены в природу, не видят человека в первые дни жизни. «Они запечатлевают, а потом и отождествляют себя с теми, кто находится рядом, — поясняет Бородин. — Если птенец воспитывается как ловчая птица, он должен видеть будущего хозяина как можно чаще».

Кормят гнездаря в искусственном гнезде-ячейке небольшими кусочками мяса с примесью мелко рубленных костей и шерсти. Набираясь сил, при пятиразовом кормлении он съедает примерно 2 голубя в сутки.

При кормлении на «гнездо» кладут перчатку, на которой впоследствии будет сидеть ястреб. Птенец должен привыкнуть к ее виду.

Шаг за шагом птицу приучают садиться на руку охотника и получать там корм. «Рука сокольника, одетая в перчатку, должна стать для птицы самым безопасным и привлекательным местом», — уточняет наш консультант. Пока ястреб ест, его начинают потихоньку носить. Поэтому-то воспитание и дрессировка птицы и называется вынашиванием.

Затем птицу учат слетать на руку охотника с присады- дуги, обшитой мягким сукном или искусственной синтетической травкой. Как только ястреб начнет «ходить» (взлетать) на руку с 30-50 метров, как говорят, с «полтычка», его приучают прилетать издалека, размахивая приманкой — вабилом — перьевой игрушкой из пары голубиных крыльев.

После этого переходят к упражнениям по «притравливанию» — натаскиванию на дичь. «Вопреки распространенному мнению, молодой ястреб не умеет охотиться, — удивляет нас Сорокин. — У него есть лишь склонность к охоте, заложенная природой». — «Видите, у нас на заднем дворе — ловушка для ворон, — показывает на хитрую постройку младший научный сотрудник центра Надежда Михайлова. — Врановые и являются в основном объектом напуска. Это в царские времена при кречатне держали множество цапель, журавлей, коршунов.

При первых напусках на клюв жертв поначалу надевали специальные футляры, а огнем лучины обжигали еще и когти».

«Дрессированная хищная птица является выношенной, если она ест на руке, спокойно ведет себя на перчатке при ношении ее сокольником, охотится — преследует дичь, пущенная с руки, и летит к хозяину на зов», — подводит итог Бородин.

Ястреб-тетеревятник Мачо Аморалис — гроза ворон

Из вольеров, где восседают ловчие птицы, словно веет историей.

— Это наша Медвежатница, — показывает на беркута Бородин. — Попала она к нам. из Дома ребенка, что на Ленинском проспекте. Залетела самка к детворе в окно и набросилась на. плюшевого медвежонка, растерзав его когтями. Отсюда и кличка.

— Знакомьтесь: грозная Мафия, — подводит к клетке с кречетом наш консультант. — Злобная «дама», надо заметить. Недавно очередному самцу голову скрутила.

— А это Мачо Аморалис. Что, разве не похож на Бандераса? Смотрите, как плотно сложен, — перебирает маховые крылья «шустрого мальчишки» охотник.

Взгляд желтых непроницаемых глаз цепляет. Не поворачивая головы, ястреб с заметным превосходством отслеживает все наши передвижения.

— Да он у вас больше на волка похож, чем на птицу! — не могу оторвать взгляд от крючкообразного клюва тетеревятника. Буровато-серое

оперение ловчей птицы отливает на закате лесным сумеречным оттенком.

Широко расставленные мощные лапы-«схватни» намертво зацепились за присаду. «Хищник, — пожимает плечами хозяин, надевая на голову любимца кожаный колпак-клобучок, который защищает от ненужных зрительных раздражений. — Сейчас он вам в один миг ворону поймает».

Спускаемся к реке. Мачо с беспристрастным видом сидит на кожаной перчатке хозяина. Заметив греющихся у полыньи ворон, охотник снимает с ястреба клобучок и резко подбрасывает птицу в направлении добычи. Вороны в панике рассыпаются над рекой. Короткий, стремительный бросок — и хищник хватает лапами не слишком расторопную птицу. Нападение ястреба птицы не забывают долго. «Теперь ворон здесь не увидите несколько недель», — кормит любимца частью припасенной крысы хозяин. Живая ворона водружена в сумку. «Для дрессировки ястреба-перепелятника», — поясняет Бородин.

Будет ли и далее возрождаться «высокое искусство красной и славной птичьей потехи»?

«Сокол — не ружье, которое после охоты можно повесить на стену, — рассуждает Бородин. — С птицей надо общаться. Чтобы противостоять дикой птице, которая летает целый день, она должна быть физически развита. Крылатого охотника нужно кормить: доставать перепелов, лабораторных крыс, покупать мясо. Сокольнику следует иметь специально дрессированных подсокольных собак, следящую систему-телеметрию, датчики которой крепятся к лапам птиц, транспорт, чтобы выезжать в угодья. А главное — время. На тренировку одной птицы уходит до 2 часов в день. То есть человек не должен ничем другим заниматься, кроме соколиной охоты. Это должно стать его профессией, его образом жизни».

Наблюдая хищных птиц в зоопарке, многие думают, что любимое их занятие — сидеть неподвижно, устремив взгляд в пустоту. Проведя в питомнике не один день, я убедилась, что хищники — живые и игривые существа. Малый ястреб, например, азартно играл с хозяином в футбол. Бородин на дорожке подбрасывал банку из-под колы, а перепелятник каждый раз ловко ловил ее лапами. Сокол Зевс у нас на глазах битый час играл с мячиком, бросая и ловя его, словно убегающего мышонка. «Нет дикой птицы, более отзывчивой на терпеливую любовь, нежели хищники», — улыбался, глядя на любимцев, обычно очень суровый Александр Бородин.