Гибридизация лайки с волком

Часть 1. Первые гибриды.

Некоторые охотники, особенно любящие охотиться по крупному зверю, пытаются получить гибридов от волка и лайки. При этом они полагают, что такие гибриды будут не только сильными и выносливыми, но и должны обладать лучшими, чем у лаек, обонянием, слухом и зрением.
Возможность получения гибридов от волка и собаки была известна и использовалась в далеком прошлом. Римский историк Плиний Старший сообщал, что галлы привязывали своих сук в лесах, чтобы они спаривались с волками. По утверждению проф. С.А.Грюнера (1929), народности северо-восточной Сибири и Камчатки умышленно приливали кровь волка ездовой лайке, и получаемые гибриды ценились за резвость, выносливость, способность долго переносить голод и пробегать большие расстояния.
Волк в качестве улучшателя, по-видимому, наиболее часто использовался в ездовом собаководстве. Улучшение рабочих качеств охотничьих собак путем гибридизации с волком также имело место, хотя и в меньшей степени. Радде (1862) писал, что очень похожие на волков охотничьи собаки нередки у охотников Восточной Азии, которые предполагают у этих собак примесь волчьей крови и высоко их ценят. О возможностях улучшения рабочих лаек путем гибридизации с волком Н.А.Байков (1927) писал следующее. «Непосредственное примешивание волчьей крови хотя и дает потомству рост, силу, выносливость и злобность, но лишает его тех драгоценных качеств, которые так ценятся в настоящей лайке : послушания , привязанности к человеку и звонкого голоса. Поэтому все местные промышленники предпочитают скрещивать своих собак не с волками, а с отдаленными потомками в четвертом и пятом поколении».
Обобщая имеющиеся данные о волчье-собачьих гибридах, можно считать то, что гибриды первой генерации не пригодны для использования в какой-либо работе (служебной, охотничьей), т.к. они пугливы, своевольны, неуравновешенны и не поддаются дрессировке. Не пригодны и гибриды второй генерации, хотя среди них встречаются отдельные сравнительно послушные и управляемые особи, которые могут быть использованы в дальнейшей селекционной работе. В связи с этим невольно возникает вопрос, есть ли смысл заниматься гибридизацией лаек с волком, когда имеется ряд четко сформированных заводских пород, в которых есть много хорошо работающих собак? И второе, если гибридизация лаек с волком желательна, то, что конкретно нужно улучшать в лайках прилитием крови волка?
По мнению многих наблюдателей, дикие псовые, в том числе и волк, обладают более острым обонянием, слухом и зрением, чем домашние собаки. В.Герре (1972) пишет: «…хотя среди собак и встречаются такие узкие специалисты, как ищейки, но даже их повышенное чутьё не может идти ни в какое сравнение с многосторонне развитым обонянием волков…». Более острое обоняние, слух и зрение волка, очевидно, обусловлено лучшим развитием тех отделов головного мозга, где расположены соответствующие центры этих органов чувств. Относительный вес мозга у волков на 30% больше, чем у собак, причём у волков наиболее развиты те отделы мозга, в которые поступает информация от органов чувств. Да и сами органы чувств – глаза, уши, нос – у волков развиты лучше, чем у собак (Герре, Цимен, 1972).

Буба

Мы полагали, что кроме более острого обоняния, зрения, слуха, неплохо передать лайкам и некоторые другие свойства волка, такие как осторожность и недоверие к незнакомым. Известно, что большинство лаек дружелюбно относятся к людям. Эта черта поведения приносит много тревог владельцам и служит одной из причин потери собак.
Таким образом, путем прилития крови волка к лайкам, нам представилась возможность получить линии лаек с ценными свойствами. Однако без тщательно проведенных опытов было преждевременно говорить что- либо определенное в этом отношении. Опыты по гибридизации волка с лайкой и наблюдения за ними были начаты в питомнике ВНИИОЗ научным руководителем А.Т.Войлочниковым.
Весной 1974г. от прирученной волчицы Найды, взятой щенком из логова и выращенной охотником, родились четыре щенка гибрида: три самца и самка. Их отцом был выбракованный из питомника ВНИИОЗ 13-летний западносибирский кобель Рекс 1349/лзс, который имел отличный экстерьер, серый «волчий» окрас и рост в холке около 60 см. По охотничьим свойствам был типичной зверовой лайкой. На притравках по подсадному медведю он смело работал по зверю. Хорошо работали по крупному зверю и многие его дети. Самка-гибрид Улька, взятая из-под волчицы Найды в возрасте 68-и дней, была приобретена питомником ВНИИОЗ и выращена в нем. Улька внешне напоминала волка, как окрасом так и сложкой, хвост нередко держала кольцом.
Несмотря на все наши усилия, мы не могли добиться заметного приручения Ульки. Она оставалась пугливой, недоверчивой не только к посторонним, но и к егерю, который постоянно с нею занимался. Её ни разу не выпускали свободно в лес, поэтому невозможно сказать что-либо о поведении этого гибрида при относительной свободе. Иногда ночью она выла по-волчьи, и однажды зимой на её вой откликнулись волки, подходившие к питомнику. Лаять Улька не умела, можно было изредка услышать её «взбрехивание».

Из братьев Ульки нам было известно лишь об одном. Выращенный в сельской местности, он свободно разгуливал по деревне и подходил на зов хозяина. В двухлетнем возрасте он задавил 37 овец. Владелец, привязанный к гибриду, расплатившись за овец, продолжал его держать. Но в дальнейшем его всё-таки пришлось уничтожить, т.к. он продолжал давить домашних животных.
Первая течка у Ульки началась в январе 1976г, в возрасте 1 года 8 месяцев. Улька была покрыта западносибирским кобелем Самуром светло-рыжего окраса, крупного роста, с отличным экстерьером. После 64 дней беременности она ощенилась, в помёте было два самца и самка. При выкармливании щенков она неоднократно отрыгивала им съеденную пищу. Следует отметить сильную привязанность Ульки к Самуру, отцу щенков, которого содержали в другой вольере. При любой возможности она находила вольеру Самура, подходила вплотную к сетке, терлась об неё и принимала позы подчинения и «заискивания». Такое поведение наблюдалось не только в период выкармливания щенков, но и через год после их появления.

Карат

Из помета Ульки в питомнике была оставлена самка по кличке Буба. Самцов передали охотникам. Бубу с 3-недельного возраста выращивали и содержали в городской квартире. Первые недели её почти не слышно было днем, она либо спала, либо лежала тихо в укромном месте. Ночью же проявляла значительную активность, в первое время пребывания в квартире она иногда издавала типичный волчий вой. До 7-месячного возраста она мало встречалась с посторонними людьми, возможно, это было причиной того, что в дальнейшем она боялась незнакомых людей и при появлении их забивалась под письменный стол и лежала там, не шевелясь до тех пор, пока не уходили посторонние.

Внешне Буба была похожа на западносибирскую лайку, соломенно-рыжего окраса, хвост обычно держала кольцом, но при посторонних опускала его «поленом». Её голова была похожа на голову породной западносибирской лайки. В сравнении с лайками у неё были лучше выражены углы сочленений задних конечностей, удлиненные лапы, при такой сложке у неё отмечалась типично волчья «пружинистая» рысь. Глаза у Бубы, как и у волка, были жёлтые, лишь возле зрачка имелось неширокое кольцо радужной оболочки карего цвета. Она была очень привязана к членам семьи, в которой выросла и очень любила моего мужа, когда он уезжал, она скучала и неохотно выходила на прогулки. В нашей семье она прожила 18 лет. Буба отличалась упрямством, своеволием и в большинстве случаев была неуправляема. Все незнакомое вызывало у неё повышенную настороженность, а в некоторых случаях панический страх. Особенно она боялась колеблющихся на ветру тряпок. Во время игры у неё проявлялись движения и позы, не наблюдающиеся у лаек. В лесу Буба отходила довольно далеко от своих хозяев, но никогда не теряла их. У неё было очень хорошее обоняние, прекрасный слух и зрение. Она была приучена к выстрелу, подходила на лай знакомых ей собак. При ней лайки неоднократно находили и облаивали белок, и она не проявляла никакого интереса, но если удавалось схватить отстреленную белку, то зверька съедала. Никакие запрещающие команды её не останавливали.

Охота с лайками гибридами

Очень хорошая статья на эту тему.

В 70-х годах я оказался случайным сви­детелем резкого разговора двух китов лайковедения, пользующихся огром­ным авторитетом среди лаечников. Спор шел о гибридизации ЗСЛ с волком в пи­томнике ВНИИОЗ, между Владимиром Васильевичем Григорьевым и научным сотрудником Анатолием Тихоновичем Войлочниковым. Оба — ветераны, с честью прошедшие пекло войны, простые и до­ступные в общении, прямые в своих вы­сказываниях люди. Они были кумирами для нас, молодых лаечников. Мне тогда казалось, что «в верхах» кинологической епархии в отношениях между обожаемы­ми нами лаечниками существует полная идиллия. Но коли этого не оказалось, то подумал, что московский «папа» наезжает на кировского коллегу просто так, чтобы поставить на место Анатолия Тихоновича, ставшего очень известным после выхода книги «Охотничьи лайки». Мне тогда было трудно осознать, что из-за какого-то опыта по гибридизации волка с лайкой, да еще в серьезном государственном учреждении, может подняться спор между такими корифеями лайковедения. В душе я был на стороне Войлочникова.

С тех пор прошло много времени. Па­мять хранит воспоминания о редких встречах с Войлочниковым и Григорьевым. Я был счастлив, что они меня узнавали, что я мог обмолвиться с ними хотя бы двумя-тремя словами. Это я пишу для того, чтобы кто-то не подумал, что я хвастаю каким-то близким знакомством с великими киноло­гами. Автор забыл бы навсегда спор, когда-то имевший место между двумя лайковедами, если б не столкнулся с проблемой гибридизации волка с ЗСЛ по прошествии 4 десятилетий.

За эти годы охоты с лайкой, занимаясь ее разведением и изучением ее истории, естественно приобрел и свой опыт.

Охоту с лайкой познавал, можно сказать, с нуля. Лайки всегда учили меня добывать ту или иную дичь. С первой собакой я стал охотиться на белку, затем на глухаря, на со­боля. Это было для меня открытием. Был счастлив, что подолгу могу жить в тайге, имея рядом надежного, всегда готового на рискованные охотничьи походы дру­га — западносибирскую лайку. И у меня ни­когда не возникало желания «улучшить» какие-либо качества моих лаек. Были просто лайки, более или менее успешно охотящиеся на ту или иную дичь. Были более или менее требовательные к кор­мам, к условиям содержания. Были среди них абсолютно признающие только меня, ревниво защищающие меня от собак или людей. Также были собаки, уходящие в лес за любым человеком, лишь бы за плечами у него было ружье.

В первые годы охоты с лайкой не было у меня желания добывать крупных зверей. Я был счастлив, добывая с ЗСЛ мелкого пушного зверька и птицу. Я упивался охот­ничьим счастьем, наблюдая работу лайки по белке. Это работа филигранная — недо­ступная другим породам охотничьих со­бак. У меня часто напрашивался вопрос, сколько же поколений собак и сколько веков нужно было для того, чтобы появи­лось такая охотничья собака? Как удалось человеку добиться от своего помощника, чтобы он гармонично сочетал в себе неу­держимую зверовую страсть и, как это ни удивительно, великолепную вежливость. Я всегда поражался, сколькими способно­стями наделила лаек природа. И как без­защитны и жалки мы, люди, перед лицом природы в сравнении с этими собаками.

Чтобы вызвать доверие читателя, ска­жу, что количество добытых мною лосей из-под лайки представляет трехзначную цифру. Опыт личной охоты и знакомых зверовых охотников говорит, что на пять случаев обнаружения лося лайкой отстре­ливается один зверь. Простым подсчетом можно определить, какое количество ра­бот лайки по лосю имел возможность на­блюдать автор этих строк.

Волк и собака — ближайшие родственни­ки среди псовых. Давно ученые кинологи пытаются определить, от кого произошла домашняя собака: либо она — потомок вол­ка, либо она представляет собой отдель­ную ветвь, идущую параллельно с ветвью волка в семействе псовых. В собаке и вол­ке настолько много общего, насколько много разительных отличий. Имеет место сходство в основном во внешнем строе­нии, питании, размножении, а различия — в образе жизни. Различия существуют и во взаимоотношениях этих двух животных с человеком. Волк с доисторических вре­мен — злейший враг человека, собака с тех же давних времен — друг человека. Волк всегда был пищевым конкурентом чело­века, в первобытные времена волк всегда охотился на диких животных, а с тех пор, как человек занялся животноводством, волк, как синантроп, продолжил питаться рядом с человеком результатом его труда. Гибкость волка, умение приспособиться к любым условиям и выжить позволили вол­ку в южных районах питаться результатом земледельческой деятельности человека. Ни одно животное не привлекало так вни­мание человека, как волк. Волк — в художе­ственных фильмах, в мультиках. Научным статьям нет счета. Из всего вышесказанно­го предстает образ кровожадного, очень скрытного, прожорливого, сильного, умно­го зверя, умеющего появиться как будто ниоткуда и тут же исчезнуть, как будто бы его не было, но живущего рядом, о чем по­рой напоминает жуткий, наводящий ужас вой. Человек, считая волка своим злейшим врагом, во все времена преследовал его и пытался уничтожить как вид. Какие только способы охот ни были придуманы? Их не счесть. Волк благодаря крайней осторож­ности, наблюдательности, хитрости и уму всегда находил возможность избежать коз­ней человека. Что же делала собака многие тысячелетия рядом с человеком? Человек, используя пластичность собаки, создал множество пород отличающихся как по величине и формам телосложения, так и по предназначению при использовании для своих нужд. Среди более чем 400 пород есть охотничьи породы, пастушьи, караульно-сторожевые, декоративные, ездовые и т. д. Заметим при этом, некоторые породы собак как охотничьи, так и пастушьи выводились для борьбы с волком. У некоторых народно­стей есть легенда, повествующая о нена­висти волка к собаке, за то, что она пошла на услужение к человеку за еду в виде от­бросов со стола. И волк свою нелюбовь к собрату-предателю подтверждал при лю­бой возможности, аппетитно закусив им. По сообщениям некоторых охотоведов, есть волчьи семейства, у которых основу питания составляют собаки. Несмотря на столь разительные отличия в направлении и образе жизни этих двух видов, человека не покидала мысль о гибридизации их. Рассмотрим имеющиеся опыты скрещива­ния. Сведения о подпитии волчьей крови к тем или другим породам и породным груп­пам идут из глубины веков. Этих сведений очень много, но они бездоказательны.

Один из самых устойчивых мифов в кинологии — улучшение собаки волком. Таких мифов о подлитии крови волка со­бакам много, и они из самых разных географических точек. Нет сомнения, что такие сообщения наверняка были и в странах Западной Европы и на Американском континенте (Белый Клык). Но повторимся — конкретных фактов нет. В более поздний период, в начале 20-30-х годов прошлого века попытки гибридизации волка с соба­кой оставили реальный след.

В 30-х годах физиолог Крушинский А. В. скрещивал оленегонных лаек с волком. Выводы, сделанные ученым, следующие:

1. Гибрид крайне агрессивен.

2. Крайне труслив, очень сильная антрофобия дикого вида накладывается на уровень общей возбужденности нервной системы домашних собак. Гибрид берет от волка совсем не то, что хотелось бы.

Эти выводы ученого были забыты, но результат не изменился. Большой и осно­вательный опыт 30-х годов прошлого столетия был проведен исследователя­ми Кельнского университета В. Герре и Е. Зимен. Скрещивали черного пуделя и волчицу. Профессор И. Герре сделал вывод: «..для скрещивания надо исполь­зовать домашних животных наименее отя­гощенных резкими доместикационными изменениями». Вышеуказанные ученые параллельно провели опыты по гибридизации шакала и собаки. Результаты были аналогичны результатам волкособак. Ги­бриды оказывались крайне трусливыми и были непригодными для практического использования. На примере более чем 200 волкособак ученые пришли к категориче­скому заключению о их непригодности. Скрещивание собаки и волка не имеет перспективы.

Наибольшим препятствием в создании гибрида является крайняя трусливость волка, и это свойство является доминант­ным, то есть стойко передающимся потомству.

В нашей стране с начала 70-х годов про­шлого века на базе Московского зоопарка проводились опыты по скрещиванию ша­кала и собаки. Опыт показал, что шакало- собачьи гибриды сильно восприимчивы к простудным заболеваниям. Все гибриды, вплоть до четвертого колена, были край­не пугливы. Основным препятствием в использовании гибридов остается антрофобия. Квартероны крови шакала также не годятся для работы. В настоящее время есть сведенья об использовании шакало- собачьих гибридов в таможенной службе для обнаружения наркотиков. Их получа­ют для разового использования, но оно обречено, — «одно резкое движение че­ловека вызывает у бедолаг такой приступ страха, что у них начинается понос». – как говорится, факты не перестают существо­вать оттого, что ими пренебрегают.