Ник Перумов — Охотники. Пророчества Разрушения
Аннотация на книгу «Охотники. Пророчества Разрушения»:
Извека маги и чародеи противостояли вампирам, обороняя от них лишенных магии и помогая охотникам на кровососов снадобьями да заклятьями. Извека горожане и обитатели богами забытых деревенек уповали на помощь волшебников. Но однажды все изменилось. И старые враги сошлись в странной и непостижимой простому человеку дружбе, осененной благословением как Капитула магов, так и набольших Ночного народа. Зачем? Почему? Кого принесут в жертву установившемуся шаткому миру? Каких целей алчут и те и другие? Какая роль в этом клубке необъяснимых событий отведена безымянному охотнику и его ученику, одной из самых талантливых чародеек Конгрегации Алисанде дю Варгас и ученому-целителю мэтру Бонавентуре? Куда приведет дорога мага-отшельника Вениамина Скорре, для которого, что бы ни случилось, вампиры навсегда останутся первыми и главными врагами?
Книга — набор клише и паразитирование на собственных и чужих идеях. Чего стоят одни только вставки латиницей, в стиле Сапковского. Сюжет отсутствует от слова совсем.
Краткое содержание, без спойлеров(нельзя придумать спойлеры к тому, чего нет): в безымянном мире действуют несколько фракций — пародия на ведьмаков, вампиры и маги. Первые ловят вампиров, вторые — жрут всех, третьи — интригуют. Собственно, всё. Вся книга состоит из бессвязных описаний типичных для класса персонажей занятий. И тут появляется козлоногий, который рассказывает спойлеры к книгам Перумова 20-летней давности. Вот это поворот! Видимо, в следующей книге нам по большому секрету скажут, что козлоногие собираются зохавать мир.
> В незапамятные времена он прославился новым взглядом на Средиземье
Его опусы о Средиземье множно считать весьма дурной славой. В целом у него не вышло хорошего фанфика, а перестановка всего с ног на голову только сделала результат ещё менее удобоваримым.
Немного просмотрел книгу. Аж 3. пролога.
Перумов в своем стиле. Скоро будет — Пролог 1, книга 2, часть 3.
Ник перумов охотники пророчества разрушения цикл
Крылья чернее неба
(Сто тридцать пять лет до начала событий книги)
Ночь выдалась сырая и мглистая, от глубоких оврагов к деревне ползли длинные серые языки тумана, и казалось, что неведомые твари, спрятавшиеся в них, вот-вот слизнут жалкие избёнки, крытые гнилой соломой.
И от этих избёнок к затканной серой завесой чаще тянулась сейчас цепочка факелов. Прочь от околицы, амбаров и риг, от выпасов — к холму на самом краю леса, где вздымались, едва видимые во мраке, семь каменных столпов-монолитов, поставленные здесь во времена столь давние, что даже учёные-книжники, случись они здесь и услышь вопрос о возрасте капища, только развели бы руками.
Однако именно к этому холму и направлялась процессия.
И была она на удивление многочисленной для этого времени суток.
Места здесь, на границе Пустолесья, никогда не отличались миром и покоем. Шарили разбойные банды, бродили по чащам чудища, которым всё равно, лопать ли скотину или её хозяев. И чтобы хлопы вот так вот сами полезли ночью куда-то в темень? Что с ними случилось, с чего вдруг такое бесстрашие?
Впереди всех шестеро здоровенных мужиков в домотканых портках и рубахах, деловито сопя, тащили на плечах нечто, замотанное в серую же холстину, обвязанное поверх чем попалось под руку — ремнями, верёвками, даже рыбацкой сетью — и отчаянно брыкающееся.
— Тише, ведьма! — Один из тащивших сунул пудовым кулаком куда пришлось. Из кокона раздался вскрик и сразу же — яростное шипение.
— Ничо, Радован, — пробасил другой носильщик. — Малёха совсем. А там к столбу, и… чуть пятки-то задымятся, враз узнает, как колдовать!
— Я не колдовала! — раздалось из глубины свёртка. — Дядя Михась! Ну дядька Михась! Ты ж меня знаешь!
— Тоже мне, племяшка выискалась, — поспешно зачастил плечистый мужик, заговоривший с Радованом. — Ты в родню мне не лезь, отродье колдовское. Корову сгубила, ведьма проклятущая! Свинью супоросую извела!
— Минька малого лютой смерти предала… — вступил ещё один.
— Тащите, тащите, неча базлать здесь. Когда на костёр поставим, тогда и станем ведьме вины её перечислять.
— Именно! — вступил в разговор некто высокий и тощий, в длинном коричневом балахоне то ли местного жреца, то ли странствующего проповедника. — Зачтём ведьме преступления ея! Пусть в купели огненной, на смертном краю, покается! Пусть…
— Прости, благочинный, — перебил жреца Радован. — Пришли мы, однако.
— Гм. Верно, да, пришли, сыне. Хорошее место, чистое, намоленное. Кумиров вы в порядке содержали, молодцы, чада мои, хвалю. Мало где Богам Древним поклоняются сейчас должным образом, как у вас, — оттого и бедствия у них у всех, отступников! А ведьму — давайте её сюда, на хворост! Да привязывайте к столбу, за локти, вот так!
Монолиты украшали грубо вырезанные прямо на камне узкоглазые лики. Все — с разинутыми ртами, полными громадных зубов. Вид у этих сущностей никак не располагал к поклонению.
В самой середине этого круга возвышался столб, в отличие от остальных — гладкий и не серый, а какой-то словно бы закопчённый. У его подножия свалена была огромная куча дров, со всех сторон обложенная вязанками хвороста.
Именно к этому столбу шестеро носильщиков и принялись прикручивать свою хрипящую, шипящую, словно дикая кошка, ношу.
— Торопитесь, чада! Ибо ведьмы хорошо горят именно в ночную пору, отгоняя духов злых и всех существ вредоносных!
Тем временем к Семи Камням подтянулась и остальная процессия с факелами — мужчины и женщины, старики и старухи, наверное, всё население деревни.
— Готовы ли вы, чада мои? — сладким голосом осведомился жрец.
— Готовы, — многоголосым гулом ответило ему собрание.
— Снимите тогда мешок с нея! А теперь слушай, ведьма, перечень злодейств своих! — возвышая голос, с неожиданными визгливыми нотками объявил жрец. — Ибо ты есть сосуд мерзостей иночеловеческих, сосуд ме…
Он хотел сказать что-то ещё, но в этот миг над головами толпы что-то прошелестело. Сверху словно обрушилась незримая ледяная волна, холодное дыхание зимы.
— А-а-а-а! Летит, летит! — заверещала какая-то молодка.
— Кто летит? Куда летит? — аж подскочил жрец. Споткнулся на ровном месте, взмахнул нелепо руками и выпустил факел.
Огонь потёк по хворосту, весело затрещал, устремляясь вверх, к забившейся в путах девушке.
Резкий свист крыльев. Ледяной ветер сделался режущим, люди попятились — а прямо на куче пылающего с одной стороны хвороста появилась высокая тёмная фигура, завернувшаяся в плащ, так напоминавший крылья летучей мыши.
— В чём дело, мои добрые пахари? Mes bons agriculteurs? Ce qui se passe ici? Что здесь происходит? — вопросил прилетевший. Бледное лицо и ослепительно-белые зубы, белее снега. — Кого это вы тут собрались жечь на ночь глядя? Постойте, постойте, дайте самому догадаться — la sorcière? Ведьма? Которая, конечно же, колдовством своим портила посевы, вызывала падёж скота, выкидыши у беременных, может, даже смерти совершенно здоровых на первый взгляд детишек?
Наверное, он продолжал бы свою тираду и дальше, этот нежданный, с небес свалившийся гость, но жрец, казалось бы, застывший с разинутым ртом и выпученными глазами, вдруг заголосил: «Сгинь! Сгинь, пропади, отродье тьмы!» — и взмахнул рукой.
То ли он что-то швырнул в костёр, то ли и впрямь обладал какой-то силой, но пламя взвилось, заревело, хворост и дрова вспыхнули мгновенно.
Связанная девушка закричала, надсаживаясь, дико.
Существо рядом с ней злобно ощерилось, зашипело.
Взмах тёмного плаща — и ремни лопнули, приговорённая ведьма кулём повалилась на руки своего спасителя.
Одним прыжком тот соскочил с груды пылающих дров, его тлеющие во многих местах одежды дымились, в тёмном разрубе рта отчётливо виднелись длинные заострённые клыки.
— Вомпер! — заорал кто-то из мужиков поотважнее.
Наверное, селянам следовало бы в ужасе броситься наутёк при виде этакого страха; но в Пустолесье жил тогда народ крепкий и кряжистый, хоть и бедный, и пригнетённый трудами. Многие явились на судилище не только с факелами, а и с топорами, и с заострёнными кольями, и с вилами, и с цепами, и со всяким подобным оружием, над которым смеяться может лишь тот, кому никогда не пришлось побывать под его ударами.
Несмотря на визги и крики, перед вампиром и повисшей на нём полубесчувственной жертвой в единый миг поднялась сплошная стена — дреколье, вилы, косы, зверовые копья-рогатины. Мужики попятились, но не побежали.
— Дружно, все! — гаркнул тот самый дядька Михась. — Со всех сторон вомпера жми!
Вампир быстро оглянулся — так быстро, что едва ли кто разглядел его движение. Почему-то он не мог перекинуться обратно в нетопыря, так и стоял, одной рукой поддерживая едва живую девушку-ведьму. Он снова зашипел, зафыркал разъярённым котом, выставил правую руку, на которой вдруг блеснули внушительные когти.
Однако мрачные, решительные, не шибко-то боящиеся «вомпера» мужики напирали, и острия их кольев с вилами угрожающе покачивались уже в каких-то шести-семи футах.
Вампир сорвался с места, крест-накрест взмахивая свободной правой рукой. Когти врезались в толстенный кол, прошли сквозь него, оставив ровный срез, но острота их сыграла с вампиром злую шутку — он не отбил крестьянское оружие в сторону, он даже не сделал его более тупым, как раз напротив.
Кол ударил ему в плечо, отбросил назад, и вампиру пришлось изворачиваться всем телом, проскальзывая под прянувшими ему в спину вилами. Толпа почти сомкнулась над ним; вновь мелькнули когти, закричал кто-то, оказавшийся слишком близко, и в этот миг на голову упыря со всей силой опустился увесистый цеп.
Тёмная кровь полилась потоком, но вампир словно только этого и ждал. Правая рука ухватилась за цеп, рванула на себя дерзкого бойца, и тот с огромной силой влетел грудью вперёд прямо в острия вил и рогатин. Вампир рванулся следом.
Мгновенное замешательство мужиков стоило им ещё двоих — когти вскрыли шею одному, снесли половину лица другому. Отбросив третьего, оттолкнув четвёртого, вампир расчистил себе дорогу и, перекинув ведьму через плечо, скачками бросился прочь, к тёмному, затканному туманами лесу.
За его спиной страшно кричали раненые, голосила толпа. Просвистело брошенное копьё, вонзилось в спину, — как только девушку не задело — упырь зарычал, захрипел от боли, дёрнулся, сводя лопатки чуть ли не вместе. Древко вывалилось, из раны волной выплеснулась кровь, тёмная, дымящаяся, словно земляное масло.
Он врезался в заросли, и там его преследовать уже не стали.
— Спасибо тебе! — Девушка была хороша. Как и положено, рыжая с зелёными глазами — таких в деревнях вечно подозревают в колдовстве, особенно ревнивые жёны, замечая взгляды своих мужиков, устремлённые на «рыжую-бесстыжую».
— Ne remerciez pas. Не стоит благодарности. — Вампир сидел, привалившись спиной к могучей ели. Щегольские плащ и фиолетовый камзол под ним были залиты кровью, но сами раны уже закрылись. — Я не люблю, когда казнят невинных. И тем более, когда невинных сжигают. Предубеждения, страхи, поверья… — Он поморщился.
Ник перумов охотники пророчества разрушения цикл
Цикл: «Сказки Упорядоченного».
Летом 2017 года Ник Перумов представил новую серию фэнтези: «Охотники».
В серии «Охотники» Ник Перумов рассказывает о вековой вражде вампиров и людей, в которой последние оказываются преданы магами, ранее стоявшими на защите человечества.
Автор: Перумов Ник Даниилович.
Охотники — 1. Пророчества Разрушения.
16+. Новинка июня 2017! Книга первая. «Ник Перумов: Охотники — 1. Пророчества Разрушения». Жанр: «Фэнтези». Изд-во: Эксмо, Художник: Хивренко И. ISBN: 978-5-699-98292-9 416 стр. Формат: 20/12/3,5 см. Создано: 12.06.2017
Аннотация: «Ник Перумов: Охотники. Пророчества Разрушения». Капитул магов на протяжении веков оттачивает чародейское мастерство по уничтожению вампиров, представителей Ночного народа, ведущего непримиримую войну с людьми. Так сложилось, что между волшебниками и человечеством установилось стратегическое партнерство, в котором последние для борьбы с врагом из Тьмы получили от первых боевые заклинания и зелья, обеспечивающие людям, лишенным магических навыков, возможность противостоять «кровососам», обладающим не только способностью пить кровь людей, но и имеющим крылья для полета и острые длинные когти для защиты и нападения.
Цикл: «Сказки Упорядоченного»
- 1. Охотники. Пророчества Разрушения. Июнь 2017.
- 2. Охотники. Мегалиты Империи. Август 2017.
Но устоявшийся мир рушится из-за неожиданной дружбы вампиров и магов, которая ставить людей на грань выживания. Волей случая не для всех этот совершенно неожиданный и непредсказуемый мир становится приемлемым. Вениамин Скорре, маг, отправленный Капитулом для помощи половинчикам селения Грибная Круча, отказывается забыть о вражде с вампирами, по-прежнему считая их главным и единственным врагом для других разумных существ. Невероятным образом в судьбоносную для всего мира историю оказывается впутана Алисанда Варгас, магесса, отправленная для инспекции подконтрольных Капитулу поселений людей и половинчиков.
Охотники — 2. Мегалиты Империи.
16+. Новинка августа 2017! Книга 2: «Охотники — 2. Мегалиты Империи». Автор: Перумов Н. Д. Жанр: «Фэнтези». Издательство:»Эксмо». ISBN: 978-5-699-99050-4. Количество страниц: 416. Переплет: Твердый. Формат: 12,5Х20 СМ. Тираж 15 000 ЭКЗ.
Аннотация: «Ник Перумов: Охотники. Мегалиты Империи ». Пророчеству Разрушения суждено сбыться, Хаос не может быть остановлен в своем неуправляемом прорыве и виной тому загадочные мегалиты Империи, практически легендарный артефакт, охоту за которым ведут представители людей и прочих разумных существ. Еще вчерашние заклятые враги, маги и вампиры, вынуждены объединиться и отправиться на поиски магического предмета, от которого зависит судьба этого мира.
Единое стремление разгадать Пророчество Разрушения объединяет силы мастера охоты на вампиров и его ученика, магессу Алисанду дю Варгаса, городового чародея Вениамина Скорре и многих других, часто непримиримых в обыденной жизни врагов. Замысловатым образом мегалиты Империи приковывают внимание демонов Тьмы, эльфов, упырей и вампиров, людей и половинчиков, где каждая из рас преследует свои цели, большой частью совершенно не связанные со спасением мира Упорядоченного.
Ник перумов охотники пророчества разрушения цикл
Крылья чернее неба
Ночь выдалась сырая и мглистая, от глубоких оврагов к деревне ползли длинные серые языки тумана, и казалось, что неведомые твари, спрятавшиеся в них, вот-вот слизнут жалкие избёнки, крытые гнилой соломой.
И от этих избёнок к затканной серой завесой чаще тянулась сейчас цепочка факелов. Прочь от околицы, амбаров и риг, от выпасов – к холму на самом краю леса, где вздымались, едва видимые во мраке, семь каменных столпов-монолитов, поставленные здесь во времена столь давние, что даже учёные-книжники, случись они здесь и услышь вопрос о возрасте капища, только развели бы руками.
Однако именно к этому холму и направлялась процессия.
И была она на удивление многочисленной для этого времени суток.
Места здесь, на границе Пустолесья, никогда не отличались миром и покоем. Шарили разбойные банды, бродили по чащам чудища, которым всё равно, лопать ли скотину или её хозяев. И чтобы хлопы вот так вот сами полезли ночью куда-то в темень? Что с ними случилось, с чего вдруг такое бесстрашие?
Впереди всех шестеро здоровенных мужиков в домотканых портках и рубахах, деловито сопя, тащили на плечах нечто, замотанное в серую же холстину, обвязанное поверх чем попалось под руку – ремнями, верёвками, даже рыбацкой сетью – и отчаянно брыкающееся.
– Тише, ведьма! – Один из тащивших сунул пудовым кулаком куда пришлось. Из кокона раздался вскрик и сразу же – яростное шипение.
– Ничо, Радован, – пробасил другой носильщик. – Малёха совсем. А там к столбу, и… чуть пятки-то задымятся, враз узнает, как колдовать!
– Я не колдовала! – раздалось из глубины свёртка. – Дядя Михась! Ну дядька Михась! Ты ж меня знаешь!
– Тоже мне, племяшка выискалась, – поспешно зачастил плечистый мужик, заговоривший с Радованом. – Ты в родню мне не лезь, отродье колдовское. Корову сгубила, ведьма проклятущая! Свинью супоросую извела!
– Минька малого лютой смерти предала… – вступил ещё один.
– Тащите, тащите, неча базлать здесь. Когда на костёр поставим, тогда и станем ведьме вины её перечислять.
– Именно! – вступил в разговор некто высокий и тощий, в длинном коричневом балахоне то ли местного жреца, то ли странствующего проповедника. – Зачтём ведьме преступления ея! Пусть в купели огненной, на смертном краю, покается! Пусть…
– Прости, благочинный, – перебил жреца Радован. – Пришли мы, однако.
– Гм. Верно, да, пришли, сыне. Хорошее место, чистое, намоленное. Кумиров вы в порядке содержали, молодцы, чада мои, хвалю. Мало где Богам Древним поклоняются сейчас должным образом, как у вас, – оттого и бедствия у них у всех, отступников! А ведьму – давайте её сюда, на хворост! Да привязывайте к столбу, за локти, вот так!
Монолиты украшали грубо вырезанные прямо на камне узкоглазые лики. Все – с разинутыми ртами, полными громадных зубов. Вид у этих сущностей никак не располагал к поклонению.
В самой середине этого круга возвышался столб, в отличие от остальных – гладкий и не серый, а какой-то словно бы закопчённый. У его подножия свалена была огромная куча дров, со всех сторон обложенная вязанками хвороста.
Именно к этому столбу шестеро носильщиков и принялись прикручивать свою хрипящую, шипящую, словно дикая кошка, ношу.
– Торопитесь, чада! Ибо ведьмы хорошо горят именно в ночную пору, отгоняя духов злых и всех существ вредоносных!
Тем временем к Семи Камням подтянулась и остальная процессия с факелами – мужчины и женщины, старики и старухи, наверное, всё население деревни.
– Готовы ли вы, чада мои? – сладким голосом осведомился жрец.
– Готовы, – многоголосым гулом ответило ему собрание.
– Снимите тогда мешок с нея! А теперь слушай, ведьма, перечень злодейств своих! – возвышая голос, с неожиданными визгливыми нотками объявил жрец. – Ибо ты есть сосуд мерзостей иночеловеческих, сосуд ме…
Он хотел сказать что-то ещё, но в этот миг над головами толпы что-то прошелестело. Сверху словно обрушилась незримая ледяная волна, холодное дыхание зимы.
– А-а-а-а! Летит, летит! – заверещала какая-то молодка.
– Кто летит? Куда летит? – аж подскочил жрец. Споткнулся на ровном месте, взмахнул нелепо руками и выпустил факел.
Огонь потёк по хворосту, весело затрещал, устремляясь вверх, к забившейся в путах девушке.
Резкий свист крыльев. Ледяной ветер сделался режущим, люди попятились – а прямо на куче пылающего с одной стороны хвороста появилась высокая тёмная фигура, завернувшаяся в плащ, так напоминавший крылья летучей мыши.
– В чём дело, мои добрые пахари? Mes bons agriculteurs? Ce qui se passe ici? Что здесь происходит? – вопросил прилетевший. Бледное лицо и ослепительно-белые зубы, белее снега. – Кого это вы тут собрались жечь на ночь глядя? Постойте, постойте, дайте самому догадаться – la sorcière? Ведьма? Которая, конечно же, колдовством своим портила посевы, вызывала падёж скота, выкидыши у беременных, может, даже смерти совершенно здоровых на первый взгляд детишек?
Наверное, он продолжал бы свою тираду и дальше, этот нежданный, с небес свалившийся гость, но жрец, казалось бы, застывший с разинутым ртом и выпученными глазами, вдруг заголосил: «Сгинь! Сгинь, пропади, отродье тьмы!» – и взмахнул рукой.
То ли он что-то швырнул в костёр, то ли и впрямь обладал какой-то силой, но пламя взвилось, заревело, хворост и дрова вспыхнули мгновенно.
Связанная девушка закричала, надсаживаясь, дико.
Существо рядом с ней злобно ощерилось, зашипело.
Взмах тёмного плаща – и ремни лопнули, приговорённая ведьма кулём повалилась на руки своего спасителя.
Одним прыжком тот соскочил с груды пылающих дров, его тлеющие во многих местах одежды дымились, в тёмном разрубе рта отчётливо виднелись длинные заострённые клыки.
– Вомпер! – заорал кто-то из мужиков поотважнее.
Наверное, селянам следовало бы в ужасе броситься наутёк при виде этакого страха; но в Пустолесье жил тогда народ крепкий и кряжистый, хоть и бедный, и пригнетённый трудами. Многие явились на судилище не только с факелами, а и с топорами, и с заострёнными кольями, и с вилами, и с цепами, и со всяким подобным оружием, над которым смеяться может лишь тот, кому никогда не пришлось побывать под его ударами.
Несмотря на визги и крики, перед вампиром и повисшей на нём полубесчувственной жертвой в единый миг поднялась сплошная стена – дреколье, вилы, косы, зверовые копья-рогатины. Мужики попятились, но не побежали.
– Дружно, все! – гаркнул тот самый дядька Михась. – Со всех сторон вомпера жми!
Вампир быстро оглянулся – так быстро, что едва ли кто разглядел его движение. Почему-то он не мог перекинуться обратно в нетопыря, так и стоял, одной рукой поддерживая едва живую девушку-ведьму. Он снова зашипел, зафыркал разъярённым котом, выставил правую руку, на которой вдруг блеснули внушительные когти.
Однако мрачные, решительные, не шибко-то боящиеся «вомпера» мужики напирали, и острия их кольев с вилами угрожающе покачивались уже в каких-то шести-семи футах.
Вампир сорвался с места, крест-накрест взмахивая свободной правой рукой. Когти врезались в толстенный кол, прошли сквозь него, оставив ровный срез, но острота их сыграла с вампиром злую шутку – он не отбил крестьянское оружие в сторону, он даже не сделал его более тупым, как раз напротив.
Кол ударил ему в плечо, отбросил назад, и вампиру пришлось изворачиваться всем телом, проскальзывая под прянувшими ему в спину вилами. Толпа почти сомкнулась над ним; вновь мелькнули когти, закричал кто-то, оказавшийся слишком близко, и в этот миг на голову упыря со всей силой опустился увесистый цеп.