Тайна подлодки «U-250»

Опубликовано: 14.12.2001 0:00

Внимательно слежу за событиями, связанными с гибелью атомной подлодки «Курск» и ее подъемом. И хочу рассказать об аналогичном случае в годы Великой Отечественной войны. Подготовил этот материал на основе своих архивных вырезок из газет и журналов.

Пятьдесят семь лет назад, в осеннюю непогоду, моряки Балтийского флота тоже занимались подъемом подводной лодки, но вражеской. А вынудившие к этому события начались несколько раньше. В начале июля 1944 года жертвой торпедной атаки врага стало кабельное судно «Килектор». Никто из уцелевших моряков не заметил следа торпеды. Затем во второй половине месяца тяжелые повреждения получили морские охотники МО-107 и МО-304…

День 30 июля выдался тихим и солнечным, для действия подлодок не лучшим. Морской охотник МО-105 нес вахту в зоне Выборгского залива, сигнальщики зорко наблюдали за морем. Совсем недалеко, у северного входа в пролив Бьеркезунд, катера проводили траление, при них дежурили два дымозавесчика, готовые в случае необходимости прикрыть суда от обстрела финских батарей. Вдруг сигнальщики на «Сто пятом» заметили перископ подлодки и срочно доложили об этом командиру. Катер на полной скорости помчался туда. Вот-вот за его корму скатятся глубинные бомбы. Но взорвался сам охотник МО-105…

МО-103 в тот момент стоял у пирса поселка Койвисто. В полдень экипаж услышал грохот взрыва. Прибежал рассыльный из штаба.

— «Сто пятый» потоплен подводной лодкой врага! Командир дивизиона приказал срочно выйти в море и уничтожить ее!

Но на море стояла тишина, поиски ничего не дали. Только в 19.06 наблюдатель дымзавесчика Николай Бондарь заметил перископ подлодки и доложил об этом командиру Б.Павлову, который тотчас повел свой катер к месту обнаружения перископа. Он стал кружить на этом месте, а сигнальщик стрелял из ракетницы, чтобы привлечь внимание МО-103… Когда тот подошел, Павлов крикнул:

— Она здесь, только что прошла под нами!

Косые лучи солнца высветили толщу воды под углом, и стало видно, как внизу проплывает огромная сигарообразная тень. Это подводный враг крался по мелководью к глубокому каньону, где он обычно прятался и откуда выходил в атаку. МО-103 был совсем рядом, сигнальщик Виталий Вяткин показал на отлично видимую дорожку, которую субмарина оставляла на поверхности воды. И акустик подтвердил, что лодка здесь:

— Прямо по курсу шум винтов!

— Бомбы — товсь! — скомандовал командир МО-103 Александр Коленко.- Глубина взрыва — пятнадцать метров. Пошли бомбы!

Море вздымалось холмами воды. Развернувшись, МО-103 помчался в обратном направлении, сбросив еще две бомбы. Через некоторое время из-под воды вырвалось несколько огромных пузырей воздуха, на поверхности расплылось пятно солярки.

— Всплывает! — закричал Вяткин. — Фашист всплывает, товарищ командир!

В соляровом «озере» уже барахтались шесть немецких подводников. Несмотря на то, что финские батареи открыли по катеру ураганный огонь, Коленко решил спасти их.

Среди извлеченных из воды был и офицер, выглядевший весьма жалко. Он представился командиром лодки Вернером-Карлом Шмидтом. После первого же его допроса выяснилось, что потоплена новейшая подводная лодка «U-250» и что в задраенных отсеках остались погребенными остальные члены экипажа, часть которых, может быть, еще жива. Вскоре на место гибели лодки вышли два советских спасательных судна, шесть водолазных ботов, три буксира. Но финские батареи открыли ураганный огонь. Пришлось отойти. «Сто третий» все же ухитрялся прослушивать глубины, откуда еще доносились неясные шумы, удары, скрежет, бульканье.

Ночью экспедиция опять навестила лодку. Водолазы пошли вниз, в полной темноте нашли субмарину, обследовали ее, прикинули варианты подъема. Опоздай Коленко с атакой, субмарина могла бы проскользнуть в спасительную глубину, а так она сидела на седловине подводной скалы на глубине в тридцать метров. Свободно висевшие нос и корма позволяли подвести под нее понтоны и постараться спасти тех, кто еще уцелел.

Спасению подводников помешали сами немцы, поливая море огнем из орудий. Тогда было решено попытаться подать в отсеки воздух, одновременно готовя лодку к подъему. Но, видимо, у фашистских подводников не выдержали нервы: акустик «Сто третьего» доложил командиру, что слабые удары и скрежет прекратились. В наушниках прозвучало несколько коротких, резких хлопков. Видимо, немцы перестреляли друг друга.

Когда вернулись на базу, обо всем подробно рассказали Вернеру-Карлу Шмидту. Тот был потрясен и откровенно рассказал своим спасителям, что в аппаратах его лодки остались, кроме людей, еще и новейшие акустические торпеды.

Балтийские моряки уже были наслышаны о таинственных торпедах. С осени 1943 года в британское адмиралтейство стали поступать тревожные сообщения о загадочных взрывах кораблей, охранявших полярные конвои. Отмечалось, что жертвами становились только военные корабли. Подвергся атаке и большой конвой (РQ-18) из 66 судов и 15 кораблей охранения. Погибли фрегаты «Лэган» и «Итчен». Корвет «Полиантес», заметив подлодку, устремился было в атаку, но взорвался сам. Пошел ко дну и канадский корабль «Сент-Круа». На следующий день побоище конвоя продолжилось. Стало ясно, что фашистские подводники применяют торпеды совершенно нового типа. И только 15 июня 1944 года нашелся очевидец, поведавший о действии нового оружия. В этот день такой же торпедой были потоплены фрегаты «Морн», а затем и «Блэевуд». С «Морна» уцелел всего один сигнальщик Патрик О,Нейл. Обнаружив фашистскую подлодку, корабль пошел в атаку, но вскоре взорвался сам. За мгновение до взрыва Патрик заметил торпеду серо-зеленого цвета с ярко-желтой боевой частью, медленно проходившую вдоль борта судна, имевшего скорость всего семь узлов. Очевидно, она предназначалась для другого фрегата. Но как только машины «Морна» дали самый полный вперед, торпеда повернула назад и поразила фрегат в район кормового погреба боезапаса.

Почему же эти торпеды не оставляли после себя следа и выбирали только военные корабли?

Позже выяснилось, что новейшие торпеды «Т-5» были сконструированы таким образом, что реагировали только на шумы винтов быстроходных кораблей. Они сами находили свою жертву. Недостатком была малая дальность — 45 метров. Гросс-адмирал Дениц рекомендовал своим подводникам выбивать сначала военные корабли, а затем, прорвавшись через охранение конвоя, громить транспорты обычными торпедами. После нападения на конвой PQ-18 и O№-202 Дениц заявил, что торпеда завоевала лавровый венок!

… После сообщения Шмидта об оставленных в лодке торпедах «Т-5» решение о ее подъеме было окончательно принято. Моряки работали в невероятно трудных условиях, круглые сутки, под огнем вражеских батарей. Спасательным судам приходилось постоянно маневрировать. Потопивший субмарину МО-103 и другие охотники теперь яростно защищали ее.

Жестокие схватки происходили и в воздухе. Истребители Балтфлота бились с «юнкерсами», «хейнкелями», пытавшимися разбомбить спасательные суда, а главное — подводную лодку.

А работа продолжалась. Водолазы Петренко, Пискунов, Федорченко, Разуваев, Сироткин и другие по ночам спускались в глубину. Так как схватки продолжались и ночью, они страдали от гидравлических ударов, вызванных взрывами бомб и снарядов. У людей шла кровь из носа, ушей, некоторые были ранены, другие погибли…

В таких условиях все-таки удалось подвести под лодку стальные тросы. Вдоль ее бортов затопили четыре двухсоттонных понтона, изготовленных в срочном порядке на ленинградских заводах, закрепили их, подсоединили многочисленные шланги для продувания понтонов. Вроде бы дело было сделано. Но тут разыгрался шторм. Стальные тросы не выдержали, громадные понтоны вылетели из-под воды. Ветер погнал их к финским берегам, и они застряли там между камней. Немцы тотчас открыли по ним огонь, но вскоре прекратили стрельбу. Им приказали: дать возможность русским подойти, чтобы взять их на буксир, а затем расстрелять!

Фашистские наблюдатели глаз не спускали с понтонов. Но через сутки, рано утром… их не обнаружили! Моряки-балтийцы вновь совершили подвиг: ночью на шлюпках тихо подобрались к понтонам, стащили их с камней и отбуксировали в нужное место.

Все началось заново. Немцы остервенело атаковали, наши настойчиво пытались поднять лодку, закачивая в понтоны воздух. И вот в бурлящей воде показалась покореженная боевая рубка «U-250″… Субмарину осторожно повели в Кронштадт.

Вернер-Карл Шмидт уже оправился от потрясений и, поверив, что его оставят в живых, присутствовал при вскрытии отсеков — подсказывал, как открыть двери, где и что находится. Он принял и последний «парад» своего экипажа. Были найдены секретные карты минных полей, коды и шифры, корабельный журнал.

Но самое главное ожидало в носовом торпедном отсеке.

— Они здесь, — говорил Шмидт, — будьте осторожны: и «Т-5», и торпедные аппараты имеют скрытые взрывные устройства, которых даже я не знаю…

Но взрыва не произошло, балтийцы и на этот раз оказались на высоте. С величайшими предосторожностями были извлечены двадцать акустических торпед с магнитными неконтактными взрывателями. Далее специалисты раскрыли их секреты. Оставалось выработать противоядие.

Узнав обо всем этом, Черчилль обратился с личным посланием к Сталину: «…При помощи ее (торпеды. — Авт.) было потоплено и повреждено 24 британских судна, в том числе пять судов из состава полярных конвоев, направляемых в северную Россию.

Мы считаем получение одной торпеды «Т-5″ настолько срочным делом, что были бы готовы направить за торпедой британский самолет в любое удобное место, назначенное Вами».

Выполняя союзнический долг, мы поделились с британскими моряками секретами фашистов.

Так, благодаря умелым действиям моряков Балтики, их мужеству были спасены тысячи жизней советских, британских и канадских моряков.

На снимках: вверху — субмарина «U-250» в сухом доке Кронштадта; глубинные бомбы нанесли вражеской подлодке серьезные повреждения; внизу — спасшиеся члены экипажа «U-250» в советском плену.

Примирённые смертью…

Экипаж МО-105

«Хочу передать привет от бывшего немецкого ефрейтора-машиниста Рудольфа Чарнке, которому улыбнулось счастье выжить и отпраздновать в этом году свой 91-й год рождения. А остался он в живых, вместе с другими немецкими моряками, благодаря русскому командиру морского охотника МО-103 гвардии старшему лейтенанту Александру Петровичу Коленко, который вместе со своим экипажем потопил немецкую подводную лодку U-250, на которой и находился Рудольф Чарнке. Когда же русский пулемётчик готов был обстрелять немецких подводников, оставшихся в живых, русский командир отдал приказ «Не стрелять, но взять в плен». Это спасло жизнь немецкому подводнику Рудольфу Чарнке».

Справа В. И. Домбровский-Шалагин

Это обращение к жителям Кронштадта пришло из Германии. Его автор, Гунтер Фурманн, военный историк, в этом году не смог участвовать в традиционной акции у мемориала «Примирённые смертью взывают к миру», который находится на бывшем лютеранском кладбище Кронштадта. В 1996 году по его инициативе здесь был установлен уникальный памятник жертвам войны, где увековечена память советских и немецких моряков, нашедших смерть в водах Финского залива в июле 1944 года. 30 июля их вспоминали представители власти, члены общественных организаций и молодое поколение – ребята из подростково-молодёжных клубов «Маяк» и «Ровесник». К памятнику возложили цветы, склонили головы. А потом состоялся круглый стол в Морском музее Кронштадта. Молодёжь увидела документальный фильм о сражении между немецкой подлодкой U-250 и советскими катерами – морскими охотниками. Вот как это было.

Матрос МО-103
Гурий Шалагин

Роковая встреча

26 июля в свой первый поход вышла лучшая по техническим характеристикам подлодка Германии U-250. Она была оснащена самонаводящимися акустическими торпедами, которые наводили ужас на американских и британских моряков, нападая на их военные транспорты. Теперь с ними предстояло познакомиться и советским подводникам, которые наступали на Выборг. Условия для немцев были сложные из-за мелководья Финского залива. В 12 часов 40 минут с дистанции около 600 метров командир лодки Вернер-Карл Шмидт выпустил торпеду по катеру МО-105, который нёс боевую службу. Она попала прямо в середину катера. От взрыва морской охотник переломился пополам. Его кормовая часть сразу пошла ко дну, а нос какое-то время продержался на воде. Почти весь экипаж – 20 моряков – погиб.

Не дать врагу уйти

В это время в бухточке посёлка Койвисто стоял катер-охотник за подводными лодками МО-103. День выдался солнечный, тихий. Экипаж отдыхал после похода. И тут поступило сообщение: «Столб дыма в районе дозора!» Одновременно раздался глухой раскат взрыва. МО-103 поспешил на помощь товарищам. На месте гибели катера плавали обломки, и виднелись пятна бензина. Капитан приказал гидроакустикам слушать море. Несколько часов МО-103 непрерывно вёл поиск, прослушивал глубины, менял галсы и ложился в дрейф. Матросы пристально вглядывались в поверхность воды. U-250 оказалась в западне. С моря её ожидал советский катер, а со стороны берега – камни и мелководье. Капитан-лейтенант Шмидт подошел поближе к берегу и на глубине чуть более 30 метров положил лодку на грунт. В интересах скрытности на лодке выключили почти все механизмы, в отсеках тускло горели лампы аварийного освещения. Вскоре стало трудно дышать, так как заканчивался запас воздуха. К тому же истекал срок очередной зарядки аккумуляторных батарей. Но время работало на Шмидта: чем ближе к вечеру, тем больше шансов на спасение. С наступлением сумерек лодка оторвалась от грунта и на самом малом ходу стала уходить на северо-запад. Может быть, Шмидту и удалось бы вырваться из Выборгского залива, если бы совершенно случайно лодку не обнаружили с катерного тральщика и не навели на неё МО-103.

Секретное оружие

Глубинные бомбы погубили субмарину, лишь шесть членов экипажа смогли всплыть на поверхность. Их подобрали моряки МО-103. Капитан Коленко уберёг немецких подводников от самосуда разгневанного экипажа. В ходе допросов СМЕРША капитан подводной лодки Шмидт рассказал, что на ней находилось оружие нового поколения – самонаводящиеся акустические торпеды. Впоследствии немцы пытались уничтожить лежащую на дне лодку, но им не давали это сделать наши корабли. На U-250 спустились водолазы роты особого назначения, лодку удалось поднять. Её отбуксировали в Кронштадт, на Морской завод. 15 сентября U-250 поставили в сухой док. Три торпеды были сняты, их разобрали по винтикам и изучили. Говорят, Черчилль просил у русских информацию о новом оружии, но наши делиться не стали, лишь показали союзникам разобранную торпеду. Тела немецких подводников были подняты и преданы земле на мемориальном кладбище Кронштадта. На памятном знаке 66 фамилий – 46 немецких и 20 фамилий советских моряков с МО-105.

В память о брате

Владимир Иванович Домбровский-Шалагин лишь недавно узнал, что есть место, где можно почтить память брата, погибшего при взрыве МО-105. Он приехал из Петербурга, чтобы положить цветы у мемориала – ведь раньше такого места не было: могила моряка – море. Владимир Иванович рассказал, что лишь смутно помнит брата, тому было 17 лет, когда он ушёл в свой последний путь. А до этого юноша учился в военно-морском училище в Ленинграде. На «морском охотнике» Гурий Шалагин был учеником моториста. В Кронштадтском морском музее Владимир Иванович и другие участники встречи услышали рассказ о подвигах водолазов и подводников. Как всегда, увлечённо и с азартом, провёл экскурсию Владимир Шатров, организатор музея, сам бывший подводник. В проведении акции принял участие Молодёжный совет Кронштадта, администрация района. Были приглашены представитель РОО «Кронштадтское морское собрание» В. П. Карлович и научный сотрудник Военно-Морского музея В. М. Пирогов, а также сотрудник музея истории Кронштадта Е. Ю. Кобчиков.

Не допустить повторения

И вновь возвращаемся к письму историка из Германии Гунтера Фурманна: «К сожалению, в течение последних лет наблюдается ухудшение отношений между нашими правительствами. Пусть сегодняшнее мероприятие внесёт свой скромный вклад в укрепление отношений между русским и немецким народами. Это то немногое, что мы можем сделать здесь и сейчас на нашем уровне. А ваше присутствие, дорогие молодые люди, надеюсь, будет благоприятствовать продолжению мирного диалога между нашими народами. Оставшийся в живых ветеран Рудольф Чарнке и его жена передают всем присутствующим на этом памятном митинге привет и благодарность в надежде, что современное и будущее поколения наших двух народов никогда больше не попадут в такую ситуацию жизни и смерти. Пусть мы руководствуемся девизом на общем памятном знаке погибшим советским и немецким морякам – «Примирённые смертью взывают к миру». И мы, люди обеих стран, по мере наших возможностей посодействуем его осуществлению».
Говорят, что когда обсуждали идею такого мемориала, часть ветеранов была против – видимо, не остыла боль души, сложно было принять решение. Сегодня сложная ситуация, мир вновь расколот, отношения напряжены. Но то, что когда-то связывало и примиряло, и сегодня нужно беречь – и в этом прав немецкий историк Гунтер Фурманн. Особенно это касается молодых людей. Непримиримость, злость, неумение прощать – плохие спутники как одного человека, так и общества.

Галина Маркина

У мемориала на Военно-морском кладбище