Таланту Соколова-Микитова. Весенняя ночь!
/Иван Сергеевич Соколов-Микитов (1892, Калужская губерния — 1975, Москва) — русский советский писатель и журналист, специальный корреспондент./
Только в глухую полночь всё примолкает в весеннем лесу.
Отойдёшь, бывало, от тихо потрескивающего костра,
Освещающего стволы и ветви ближних деревьев,
И беззвучная тишина накроет тебя — до утра!
Цепляясь по веткам, долго падает на землю оторвавшийся сухой сучок,
Прошуршит под ногами мышь,
Провоют на болоте голодные бессонные волки.
И опять тихо, недвижно в тёмном лесу — никаких лесных звуков не слышишь.
Изредка потрескивает костёр,
Колышутся над огнём лохматые еловые ветви, развалясь у огня на смолистой постели,
Беззаботно похрапывает товарищ-охотник возле большой ели.
Тот, кто ночевал много раз у костра в лесу, никогда не забудет охотничьи весенние ночлеги.
Чудесно наступает предутренний час в лесу, вот-вот заре появляться пора.
Кажется, невидимый дирижер поднял волшебную палочку
И по его знаку начинается прекрасная симфония утра.
Подчиняясь палочке невидимого дирижера, одна за другою гаснут над лесом звёзды.
Нарастая и замирая в макушках деревьев,
Над головами охотников проносится предрассветный ветер.
Мир лесных птиц становится весел!
Как бы включаясь в музыку утра, слышится пение первой проснувшейся птички — зорянки.
Тихий знакомый слышится звук: «Хоррр, хоррр, цвиу! – не случайно возник,
Это тянет над утренним лесом вальдшнеп — лесной длинноклювый кулик.
Из тысячи лесных звуков чуткое ухо охотника уже ловит, когда встаёт заря, –
Необычную, ни на что не похожую песню глухаря.
В самый торжественный час появления Солнца звуки лесной музыки особенно нарастают.
Приветствуя восходящее Солнце, в серебряные трубы трубят журавли, их звуки в небо взлетают!
На бесчисленных свирелях повсюду заливаются дрозды — неутомимые музыканты,
С голых лесных полян поднимаются в небо и поют жаворонки – таланты!
Множество радостных торжественных звуков слышит охотник
В этот весёлый торжественный час на земле – час добра!
И, забыв о своём ружье,
Долго слушает прекрасную симфонию весеннего утра.
____
Соколов-Микитов И.С. Звуки весны. (Отрывок)
Только в глухую полночь все примолкает в весеннем лесу. Отойдешь, бывало, от тихо потрескивающего костра, освещающего стволы и ветви ближних деревьев. Глухая, беззвучная накроет тебя тишина. Цепляясь по веткам, долго падает на землю оторвавшийся сухой сучок. Прошуршит под ногами мышь, провоют на болоте голодные бессонные волки. И опять тихо, недвижно в темном лесу. Тихо потрескивает костер, колышутся над огнем лохматые еловые ветви, развалясь у огня на смолистой постели, беззаботно похрапывает товарищ-охотник.
Тот, кто ночевал много раз у костра в лесу, никогда не забудет охотничьи весенние ночлеги. Чудесно наступает предутренний час в лесу. Кажется, невидимый дирижер поднял волшебную палочку, и по его знаку начинается прекрасная симфония утра. Подчиняясь палочке невидимого дирижера, одна за другою гаснут над лесом звезды. Нарастая и замирая в макушках деревьев, над головами охотников проносится предрассветный ветер. Как бы включаясь в музыку утра, слышится пение первой проснувшейся птички — зорянки. Тихий знакомый слышится звук: «Хоррр, хоррр, цвиу! Хоррр, хоррр, цвиу!» — это тянет над утренним лесом вальдшнеп — лесной длинноклювый кулик.
Из тысячи лесных звуков чуткое ухо охотника уже ловит необычную, ни на что не похожую песню глухаря.
В самый торжественный час появления солнца звуки лесной музыки особенно нарастают. Приветствуя восходящее солнце, в серебряные трубы трубят журавли, на бесчисленных свирелях повсюду заливаются неутомимые музыканты — дрозды, с голых лесных полян поднимаются в небо и поют жаворонки. Множество радостных торжественных звуков слышит охотник в этот веселый торжественный час на земле и, забыв о своем ружье, долго слушает прекрасную симфонию весеннего утра.
Микитов На теплой земле (сборник) (4 стр.)
Тот, кто ночевал много раз у костра в лесу, никогда не забудет охотничьи весенние ночлеги. Чудесно наступает предутренний час в лесу. Кажется, невидимый дирижер поднял волшебную палочку, и по его знаку начинается прекрасная симфония утра. Подчиняясь палочке невидимого дирижера, одна за другою гаснут над лесом звезды. Нарастая и замирая в макушках деревьев, над головами охотников проносится предрассветный ветер. Как бы включаясь в музыку утра, слышится пение первой проснувшейся птички – зорянки. Тихий знакомый слышится звук: «Хоррр, хоррр, цвиу! Хоррр, хоррр, цвиу!» – это тянет над утренним лесом вальдшнеп – лесной длинноклювый кулик.
Из тысячи лесных звуков чуткое ухо охотника уже ловит необычную, ни на что не похожую песню глухаря…
В самый торжественный час появления солнца звуки лесной музыки особенно нарастают. Приветствуя восходящее солнце, в серебряные трубы трубят журавли, на бесчисленных свирелях повсюду заливаются неутомимые музыканты – дрозды, с голых лесных полян поднимаются в небо и поют жаворонки. Множество радостных торжественных звуков слышит охотник в этот веселый торжественный час на земле и, забыв о своем ружье, долго слушает прекрасную симфонию весеннего утра.
Сполохи
Северное сияние, или сполохи, как его называют живущие на Севере люди, мне первый раз довелось увидеть много лет назад на берегу Онежского озера. Собираясь в пешеходное путешествие по лесному Заонежью, остановился в Повенце. Тогда это был маленький старинный городок; прорытого между Онежским озером и Белым морем канала еще не существовало. В Повенец я приехал из Петрозаводска на пароходе. Остановился ночевать у знакомого агронома.
Ночью я вышел на улицу, и меня поразило еще не виданное мною зрелище. В полнейшей тишине по звездному небу колыхался широкий светящийся занавес. Он то сужался, то расширялся, собирался в складки, менял свой цвет. Я был очарован чудесным небесным зрелищем. Стояла незыблемая ночная тишина, которую изредка нарушал лай собак. При свете сияния я видел темные макушки деревьев, крыши домов.
Впоследствии мне много раз доводилось любоваться северным сиянием. Особенно памятна полярная ночь в Арктике, на далеком Шпицбергене, где я участвовал в экспедиции по спасению ледокола «Малыгин». Надо льдами и снежной пустыней, над покрытыми снегом горами разгоралось сияние. При свете его я узнавал лица людей.
Мне известны художники, пытавшиеся изобразить в красках северное сияние, но запечатлеть его на картине довольно трудно. Сияние постоянно изменяет свой цвет, переливается, то падает легкой занавесью, то вытягивается длинной колеблющейся лентой, то принимает стрелообразные формы с вспыхивающими желтыми, красными, зелеными и фиолетовыми лучами.
При свете северного сияния, отражающегося в снежных сугробах, совершали мы лыжные прогулки. Казалось, мы находимся где-то на неведомой планете.
Я и теперь завидую людям, имеющим возможность любоваться северным сиянием. Недаром многие путешественники, полярники-зимовщики, побывавшие в арктических странах и льдах, так часто возвращаются в эти далекие места. Кто знает, быть может, красота северного сияния – одна из причин, неудержимо привлекающих человека на холодный и пустынный Север.
Звезды
Кто из вас не любовался чудесным звездным небом в темную тихую ночь! Особенное чувство возникает в душе чуткого человека. Помню – в далеком детстве, оставшись один в темной комнате, в осенний поздний вечер я подошел к окну. Меня поразили яркие звезды, чудесной россыпью осыпавшие темное тихое небо. Детскую душу мою наполнил восторг. Мне вспомнились сказки отца, чистые пушкинские сказки, я опустился перед окном на колени, слезы текли по моим щекам.
Вспоминаю: как-то нам пришлось ночевать в альпийских лугах вблизи высоких ледников горного Кавказа. Стреножив верховых лошадей, на которых совершали путешествие в горы, мы забрались в покинутый пастушеский шалаш, сделанный из легких деревянных дранок. Над горами и альпийским лугом, поросшим высокой травою, дул сильный ветер. У небольшого источника, возле которого был построен шалаш, качались высокие стройные деревья. Сильный порыв ветра – и шалаш разлетелся, как легкий карточный домик. Мы оказались под открытым звездным небом.
Я смотрел на яркие крупные звезды, и мне казалось, что свет их струится по темному ночному небосводу. Млечный Путь опоясывал небо, ярко сияла Большая Медведица, распахнув крылья, плыло в Млечном Пути созвездие Лебедь, кучились Плеяды. В звездном свете были видны очертания ледниковых гор. Любуясь звездным небом, я пролежал почти всю ночь, не засыпая.
Память об этой ночи, проведенной в горах Кавказа, осталась у меня на всю долгую жизнь.
Плавая матросом на большом океанском пароходе, отстаивая ночную вахту, не раз любовался я звездным небом. Мы подходили к Гибралтару. Тихо плескались о борта парохода легкие волны. У самого форштевня играли в воде дельфины. Море было спокойно, светилось. Освещенные фосфоресцирующим светом, дельфины резвились, и за ними рассыпался в воде дождь светящихся легких искр.
Над пароходом, двигавшимся в ночи с потушенными огнями, над его мачтами высилось звездное чистое небо. И еще никогда не охватывало меня с такою силою счастье свободного бытия. Мне хотелось петь и плясать, как плясали в воде у носа корабля резвые дельфины.
Некогда моряки находили свой путь в океане по звездам. Звезды указывали путь и первобытным путникам в необитаемых людьми пустынях. По звездам узнавали время, волхвы и кудесники предсказывали людям их жизненный путь и судьбу, составляли гороскопы. Солнцу и звездам поклонялись далекие наши предки.
Давным-давно миновали те времена, но и поныне звездное небо возбуждает в душе человека особенное, музыкальное чувство. Я помню зимние морозные ночи, снежный зимний путь, отражающие звездный свет глубокие снежные сугробы, вспоминаю море, ночные вахты, ночевки в высоких горах Кавказа, давние охотничьи ночлеги, когда над вершинами темного леса мерцает таинственный звездный свет. Звезды являются мне и в моих сновидениях, я просыпаюсь с радостным чувством давно минувшей молодости, и это чувство долго меня не покидает.
Вертушинка
Я очень люблю названия маленьких рек и речушек. Никто не помнит – кто и когда давал им ласковые имена. Маленькую нашу речушку, впадающую в большую многоводную реку, все называют Вертушинкой. Начало свое Вертушинка берет среди широкого, зеленого, покрытого цветами луга – там, где из земли бьет чистый, прозрачный ключ.
Люди давным-давно устроили над ключом деревянный низкий сруб, на котором висел сделанный из бересты ковш-корец. Каждый мог подойти и напиться холодной ключевой воды, от которой ломило зубы. Заглянешь, бывало, в колодец и, как в зеркале, увидишь свое лицо, глубокое небо с плывущими белыми облаками, увидишь песчаное дно родника, пляшущие на дне легкие песчинки, разбегавшихся по воде длинноногих быстрых пауков-челночков.
Вытекающий из родника ручеек колышет высокую зеленую осоку, над которой летают, повисая в воздухе, легкие прозрачные стрекозы. Напьешься из родника холодной воды, пойдешь по течению ручья дальше и дальше. Наполняясь водою из попутных ключей, в глубокий лесной овраг вливается Вертушинка, вертится, бежит среди высоких крутых берегов. Если вглядеться хорошенько, многое можно увидеть.
Вот на упавшем листке осины неведомо куда путешествует желтобрюхий толстый шмель. Быстрое течение ручья несет мохнатого путешественника среди множества препятствий. С куста на куст перекинул над ручьем свою серебристую паутину охотник-паук.
Мелкая рыбешка резвится в холодной прозрачной воде неглубоких затонов. Вот по песчаному дну ручья ползет странное существо – ручейник, живущий в крошечном домике, слепленном из мелких песчинок. Паук-водолаз с серебристым пузырем воздуха на мохнатом своем брюшке спускается по подводному стеблю на дно ручья. Там, где течение затихает, по зеркальной поверхности воды на высоких тонких ножках быстро бегают паучки-челночки.
В открытых, глубоких, освещенных солнцем прозрачных колдобинах плавают небольшие красноперые голавли. Они греются в лучах солнца у поверхности воды. Сто́ит неосторожно пошевелиться – и пугливые голавлики быстро прячутся под берегом ручья. Между стеблями растений быстро плавают под водой черные жуки-плавунцы. С берега спрыгнула, нырнула, загребая длинными задними лапами, и скрылась большеглазая зеленоватая лягушка.
По берегам Вертушинки густо разрослись ивовые и ольховые кусты. Весною и летом здесь гнездятся, всю ночь звонко поют соловьи. На лесистых склонах глубокого оврага живут выводки рябчиков, перелетают с сучка на сучок голубокрылые сойки, поют и трещат дрозды. Ночами лесные звери подходят пить воду из Вертушинки. У берегов Вертушинки водятся проворные ночные зверьки – норки. Человеку их трудно увидеть. Только зимою на пушистом белом снегу видны их па́рные легкие следочки.
Маленькая речка Вертушинка очень похожа на большую полноводную реку. В ней есть свои отмели и затоны, быстрые каменистые перекаты. Весною она широко разливается. Тогда в Вертушинку заходит из большой многоводной реки крупная рыба метать икру. Ранней весной здесь попадаются щуки, а под нависшими берегами, под корнями кустарников и деревьев прячутся скользкие налимы.