Леся Украинка про что не пишут в учебниках

25 февраля 2021 исполнилось 150 лет со дня рождения Ларисы Петровны Косач, известной под именем Леси Украинки.

Стыдно молча погибать и страдать, если в руках есть хотя бы ржавый меч.
/Леся Украинка/

Лариса Петровна Косач родилась в Новограде-Волынском 25 февраля 1871 года. Ее отцом был помещик Петр Косач, а матерью – Елена Пчилка, знаменитая украинская детская писательница, сестра известного ученого и общественного деятеля Михаила Драгоманова.

Здесь я приведу несколько цитат из статьи «Леся Українка: про що не пишуть у підручниках», ссылка на которую будет дана в конце текста. Название этой статьи я вынесла в заглавие данной работы.
Перевод каждой цитаты сделан мной.

«Батько і мати Лесі походять зі шляхти. Петро Косач – із заможного українсько-козацького шляхетства, яке мало власний герб і після ліквідації Гетьманщини отримало права російського дворянства. Олена Пчілка хоч і з дрібної шляхти, але в минулому це була козацька старшина, про що в сім`ї пам`ятали».

Отец и мать Леси были благородного происхождения. Петр Косач — из богатого благородного рода украинских казаков, у которых был собственный герб, а после ликвидации Гетьманщины их род, как и другие получили права российского дворянства. Елена Пчилка хоть и из мелких дворян, но в прошлом это был род казацких старшин, про что всегда помнили в её семье.

«Ці люди не працювали фізично, мали достатньо грошей на книги, гарний одяг і подорожі. Отже, вони мали час задуматися не лише над матеріальним, тому були творцями й активними учасниками «Старої громади». Не дивно, що їхні діти стали засновниками «Плеяди». І якщо «Стара громада» – це про національне, коли хочете – етнографічне, то члени «Плеяди» збиралися вже читати, перекладати й обговорювати Ґете, Мольєра та Шиллера».

Эти люди имели возможность не заниматься тяжелым физическим трудом, у них было достаточно денег на книги, красивую одежду и путешествия. Поэтому у них было время задумываться не только о материальном, а быть создателями и активными участниками «Былого общества». Не удивительно, что и дети таких родителей стали основателями «Плеяды». И если «Былое общество» – это про национальное, и если хотите, про этнографическое, то члены «Плеяды» хотели уже читать, переводить и обговаривать Гёте, Мольера и Шиллера.

Саме її походження – це історія про шляхетність, національну пам`ять і династичність, яких так бракує українцям для свого самоусвідомлення як частини європейської цивілізації.

Именно поэтому семейная история Леси Украинки — это история про благородство, национальную память и преемственность поколений, которых пока так не хватает некоторым украинцам для осознания себя частью европейской цивилизации.

Первое стихотворение вышло из-под пера девочки Ларисы-Леси в девять лет. Это был стих «Надежда», написанный после того, как её тетю, Елену Косач, отправили в ссылку.

А уже в 1884 году львовский журнал «Зоря» впервые напечатал стихи поэтессы – «Сафо» и «Конвалия».

В середине 1880-х годов семейство Косачей переехало в Киев. На это время приходится самый активный период ее творчества – за десять лет поэтесса написала более сотни стихотворений и издала три своих сборника.

«Тож Леся Українка була не закашляною нещасною жіночкою, якою її зображали в СРСР. Це була небідна, дуже освічена дама. Так, саме дама, у гарних сукнях, білих рукавичках, яка мала вишукане коло спілкування. Ця київська тусовка збиралася у просторих будинках і квартирах (надто в кварталі між нинішніми вулицями Саксаганського та Жилянською – «Українському Парнасі»), обставлених гарними меблями. Вони грали на фортепіано, обговорювали мистецтво і, звісно, фліртували, вставляючи модні французькі та німецькі фразочки, якими рясніють і листи Лариси Косач. У таких умовах формувалася ідеологія нашої національної аристократії».

Так вот, Леся Украинка была не больной несчастной женщиной, как её изображали в СССР. Это была далеко не бедная и высокообразованная дама. Да, именно дама, в красивых платьях, белых перчатках, которая вращалась в кругу избранных. Эта киевская тусовка собиралась в просторных домах и квартирах (примерно в районе между нынешними улицами Саксаганского и Жилянской – в так называемом «Украинском Парнасе»), обставленных хорошей мебелью. Они играли на фортепиано, обсуждали искусство и, известное дело, флиртовали, вставляя в речь модные французские и немецкие фразочки, которых много и в письмах Ларисы Косач. В таких условиях формировалась идеология украинской национальной аристократии.

Позднее, в 1890-х годах, Леся Украинка занялась драматургией, фактически создав новый жанр: драматическую поэму. Из-под ее пера вышли легендарные произведения – «Одержимая», «Кассандра», «Каменный хозяин» и «Лесная песня».

«Перші подорожі до Європи змінили Лесю Українку. У 1891 році в листі дядьку Михайлу Драгоманову, який тоді жив у Софії, вона пише: «Перше враження було таке, ніби я приїхала в якийсь інший світ – кращий світ, вільніший. Мені тепер ще тяжче буде у своєму краї, ніж досі було. Мені сором, що ми такі невільні, що носимо кайдани і спимо під ними спокійно. Отже, я прокинулась, і тяжко мені, і жаль, і болить…» «

Первые путешествия в Европу изменили Лесю Украинку. В 1891 году в письме своему дяде Михаилу Драгоманову, который тогда жил в Софии, она пишет: «Первое впечатление было таким, как будто я приехала в какой-то другой мир – лучший мир, вольный. Мне теперь ещё тяжелее будет в своём краю, чем было до этого. Мне стыдно, что мы такие несвободные, что носим кандалы и спим под ними спокойно. Так вот, я проснулась, и тяжело мне, и горестно, и болит…»

Леся Украинка большую часть своей жизни находилась под негласным полицейским надзором, а имперская цензура неоднократно запрещала ее произведения. Большую часть своих работ поэтесса была вынуждена публиковать за рубежом – в Берлине, Дрездене и Праге.

«Ще більше щирого розпачу читаємо в листі до Михайла Павлика, який Леся пише з Болгарії в 1895 році: «Кажучи правду, я тілько до Вас пишу з охотою, в Росію писати для мене мука, я вже одвикла тримати свою думку в кайданах, а після новітніх подій инакше писати листів в Р[осію] не можна, як замовчуючи про добру половину того, шчо варте писання. Сором і жаль за мою країну просто гризе мене (се не фраза, вірте), і я не думала, шчо в душі моїй є такий великий запас злості. Я не знаю, шчо буду робити, вернувшись в Р[осію], сама думка про се тюремне життя сушить моє серце» . Звісно, таке ставлення до метрополії не було безпідставним і суто емоційним».

Ещё больше искреннего разочарования можно прочесть в письме Михаилу Павлику, которое Леся пишет из Болгарии в 1985 году: «Сказать по-правде, я только Вам и пишу с желанием, писать в Россию для меня мучительно, я уже отвыкла сковывать свою мысль кандалами, а после последних событий иначе писать в Р[оссию] нельзя, если не замалчивая добрую половину того, о чём следует писать. Стыд и горечь за мою страну просто грызёт меня (и это не пустая фраза, поверьте), и я не думала, что в душе моей скопился такой большой запас злости. Я не знаю, что буду делать, вернувшись в Р[оссию], даже мысль про эту тюремную жизнь иссушает моё сердце» . Понятно, такое отношение к метрополии не было безосновательным и только эмоциональным.

Почти вся жизнь гениальной украинки прошла в борьбе с туберкулезом костей. Она перенесла несколько операций, а в 1907 году ей диагностировали еще и туберкулез почек и легких. Именно из-за него она умерла в августе 1913 года во время пребывания на лечении в Грузии. Леся Украинка похоронена на Байковом кладбище в Киеве.

«Аудиторія у неї з`явилася вже після смерті – у 20-х роках, коли Микола Зеров у 1926 році сказав, що, нарешті, виріс читач для Лесі Українки».

Аудитория у неё появилась уже после смерти – в 20-х годах, а Николай Зеров сказал в 1926 году, что наконец-то вырос читатель для Леси Украинци.

Позднее и советская власть старательно цензурировала ее работы.Несмотря на то, что Лесю пытались представить интернационалисткой и социалисткой, её семью называли буржуазными националистами.

Терпеть кандалы – всемирный стыд, забыть их, не разбив – худший стыд.
/Леся Украинка/

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Леся

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

В двадцатые годы в нашем селе жил и ярко действовал некто Леся (Отпущепиков Алексей). Рассказывают, невысокого роста, смуглый, резкий… Лесю боялись как огня: он был смел и жесток. Отчаюга.

Вовсе вышагнул он за черту, когда зарезал собственную жену. Жена, сколько-то прожив с ним, заявила, что — хватит: больше выносить его гульбу и поножовщину ей не по силам. И ушла. К отцу и к матери. Леся подкараулил ее и дважды, под ножом, спросил:

— Будешь жить со мной?

И дважды решительная женщина сказала:

Наказание выдумали Лесе диковинное: год аккуратно ходить в церковь — замаливать грех. Леся ходил, демонстративно зевал в церкви, потешая дружков и молодых баб и девок.

История, которую я хочу рассказать, случилась позже, когда Леся, собственно, занимался уже разбоем. Воровал и грабил он не в своем селе, куда-то уезжал. В своем селе только брал лошадей. Приходил вечером к мужику, у которого хозяйство посправней и кони на выезде ладные, и говорил:

— Дай пару на ночь. К свету пригоню.

Мужик давал. Как не дашь? Не дашь — так возьмет. Управы на Лесю нету, власти далеко — не докричишься. Давал мужик коней и всю ночь обмирал от страха и жали: а ну-ка да пристукнут где-нибудь Лесю… Или врюхается на воровстве да в бега ударится. Прощай кони! Но к свету Леся коней пригонял: судьба пока щадила Лесю. Зато Леся не щадил судьбу: терзал ее, гнал вперед и в стороны. Точно хотел скорей нажиться человек, скорей, как попало, нахвататься всякого — и уйти. Точно чуял свой близкий конец. Да как и не чуять.

Узнал Леся: живет в деревне Чокши лавочник… Лавочник расторопный: в скорые нэпмановские сроки разбогател, собирался и дальше богатеть. Живет осторожно, хозяйство, лавку охраняет надежно: ни подкопом, ни подломом, ни налетом прямым не взять.

Думал Леся, думал… И выдумал.

У лавочника была дочь невеста. И девка хорошая, и женихи, конечно, были, но… Подловил Леся лавочника! Да не как-нибудь там шибко хитро, сложно, а — просто, как в сказке.

Приходит Леся к некоему Варламу в нашем селе. Варлам держал ямщину, были тройки, были варламовские шоркунцы под дугой… Сам Варлам — фигура: корпусный, важный. Приходит к нему Леся и говорит:

— Будешь, Варлам, этой ночью мне заместо отца родного.

— Как это? — не понял Варлам.

— Поедем сватать невесту чокшинскую. Я, стало быть, сын твой, а ты — тоже лавочник, лавок у нас с тобой две, но одну, мол, починить надо. Вот. Закладывай самую резвую тройку, сам приоденься, мне тоже дай чего-нибудь такое… жениховское. Не ной моя косточка в сырой земле… — Леся любил так говорить. — Не ной моя косточка в сырой земле, мы его захомутаем, этого туза.

— Чего же на ночь глядя ехать-то? — попробовал было Варлам оттянуть время и как-нибудь, может, вывернуться.

— Так надо, не разговаривай много, — сказал Леся.

С Лесей много и не наразговариваешь.

Заложил Варлам тройку, приоделся случая ради, дал и Лесе одежонку понарядней… Поехали.

Приехали. Представились: отец с сыном, такие-то. Слышали от добрых людей, что… Ну что говорится в таких случаях. Рассказали про себя: две лавки, одна торгует, другую надо отремонтировать (на это почему- то особенно напирал Леся). Кроме того, желательно невесту и приданое — ну, не все, необходимую часть — увезти теперь же. Чего так? А так потому, что сын завтра уезжает далеко за товарами, а в лавке со стариком остаться некому. А потом уж будет и венчание, и свадьба, и все. Вот. Дело, как представляется отцу и сыну, стоящее: лавка в Чокшах да лавка в Низовке — две лавки, а когда в Низовке отремонтируют еще одну лавку, станет три лавки. Это уже… А? Чокшинский туз поймался. Леся, как потом рассказывал Варлам, не засуетился, не заторопился скорей брать, что дают, а стал нудно торговаться из-за приданого, за каждую тряпку, чем очень удивил Варлама и вовсе успокоил будущего своего тестя.

Из Чокшей в Низовку катили весело. Дернули у «тестя» медовухи… Варлам на облучке вообразил себя ухарем и чуть было не вылетел с языком. Хотел громко позавидовать Лесиной судьбе.

— А хорошо, язви тя, быть разб… — и осекся.

Жених обнимал и голубил невесту.

Изба у Леси была маленькая, кособокая… И никакого хозяйства, шаром покати. Городьбы даже никакой.

Невеста зачуяла неладное.

— А где же лавки? — спрашивает.

— А вот… одна, — показывает Леся лавку в сенях, — вот — другая, на трех ножках, эту надо подремонтировать. Вот.

Кое-как удалось потом сбежать девке от Леси. Отец ее подослал своих людей, они ее выкрали. Открытой силой отнять не решились: у Леси в черной тайге дружки. Сундук с добром остался у Леси.

Кончил свои дни Леся в тайге же: не поделили с дружками награбленное добро. Леся, видно, по своей дикой привычке — торговаться за тряпки — заспорил… Дружки — под стать ему — не уступили. Перестрелялись.

И вот этот его конец (а так кончали многие, похожие на Лесю) странным образом волнует меня. Не могу как-нибудь объяснить себе эту особенность — жадничать при дележке дарового добра, вообще, безобразно ценить цветной лоскут — в человеке, который с великой легкостью потом раздаривал, раскидывал, пропивал эти лоскуты. Положим, лоскуты — это и было тогда — богатство. Но ведь и богатство шло прахом. Может, так: жил в Лесе вековой крестьянин, который из горьких своих веков вынес несокрушимую жадность. Жадность, которая уж и не жадность, а способ, средство выжить, когда не выжить — очень просто. Леся захотел освободиться от этого мертвого груза души и не мог. Погиб. Видно не так это просто — освободиться.

Леся Украинка родилась 150 лет назад: тяжелая болезнь, однополая любовь и подробности жизни легендарной поэтессы

Прошло 150 лет со дня рождения легендарной украинской поэтессы Леси Украинки. Ее произведения до сих пор не потеряли своей актуальности. Более того, некоторые считаются даже пророческими.

Эта выдающаяся женщина, настоящее имя которой Лариса Косач, родилась 25 февраля 1871 года в Новоград-Волынском (ныне Житомирской области). Знания большинства о Лесе Украинке ограничиваются школьной программой. А всем нам известно, насколько плоско о личности говорят учебники. OBOZREVATEL решил «копнуть» глубже и рассказать, какой была настоящая Леся Украинка и в чем заключается феномен ее творчества.

Родители будущей поэтессы – писательница Олена Пчилка (Ольга Петровна) и юрист, статский советник Петр Косач – рано поняли, что у них подрастает исключительный ребенок.

Маленькая Лариса уже в 4 года научилась читать, в 5 – играла на рояле и самостоятельно писала письма своему дяде Михаилу Драгоманову, в 9 – начала писать стихи, а в 13 – впервые опубликовала поэзию под псевдонимом Леся Украинка.

До 22 лет Леся Украинка уже имела немаленькое творческое наследие: множество стихов, переводы повестей Гоголя, написанную поэму «Русалка», учебник «Древняя история восточных народов» и даже опубликованный целый поэтический сборник «На крилах пісень».

Леся Украинка знала более десятка языков, на которых могла свободно общаться и переводить произведения.

С 9-летнего возраста и до конца жизни Леся Украинка болела туберкулезом костей. Свою болезнь она сравнивала с войной.

Когда писательницу почти всю заковали в гипс, а свободной осталась только одна стопа, Леся играла на рояле пальцами этой ноги.

Чтобы сдержать развитие болезни, Ларисе Петровне приходилось некоторое время жить в теплых странах: Египте, Италии и Грузии.

Не стало Леси Украинки на 43-м году жизни. Она умерла в 1913-м в Сурами, Грузия.

В творческом наследии Леси Украинки большую часть составляют ее драматические произведения. Однако именно ее стремление к лучшим образцам европейской лирики и является сознательным новаторством поэтессы. Именно Леся Украинка начала «вписывать» украинскую культуру в контекст Западной цивилизации.

Первые путешествия в Европу изменили Ларису Петровну, и каждый раз возвращаясь из-за границы, она больнее чувствовала несвободный статус родной Украины.

Так, в 1891 году в письме дяде Михаилу Драгоманову, который тогда жил в Софии, она напишет: «Мне теперь еще труднее будет в своем крае, чем до сих пор было. Мне стыдно, что мы такие невольные, что носим кандалы и спим под ними спокойно. Итак, я проснулась, и тяжело мне, и жаль, и болит. «.

Эта боль есть во многих ее произведениях.

Например, «Лесная песня» появилась из-под пера поэтессы из-за тоски по родному краю, а именно – лесам Волынского Полесья. «Песню» Украинка наполнила образами родной природы, старыми украинскими легендами и мифами и даже передала услышанные когда-то мелодии при помощи текста.

Сама Леся Украинка вложила в уста Мавки из «Лесной песни» такое мнение о себе: «Нет, я жива, я буду вечно жить. Я в сердце имею то, что не умирает. «

Она описывала родину миллионом разных метафор и эпитетов, и при этом не забывала делать свой вклад в образование, переводя на украинский Гомера, Данте, Шекспира, Байрона, Гейне, Гюго и других известных в мире писателей.

Леся Украинка по-своему любила каждого, кто вдохновлял на творчество и делал ярче ее жизнь. По-особому поэтесса относилась к писателю Ивану Франко. Несмотря на заявления, что она «и ногтя его не стоит», Леся часто вступала с Франком в споры на различные темы, если его мнение отличалось от ее.

Украинский литературовед Соломия Павлычко одна из первых показала в неоднозначном ключе отношения Ларисы Косач с Ольгой Кобылянской. Так, анализируя переписку украинских писательниц, Павлычко заключила, что их письма были воплощением мечты о любви друг к другу, которая не реализовалась в их жизни в полной мере.

Также дневники и некоторые произведения Кобылянской дали понять: то, что между женщинами происходило, было всего лишь фантазией.

Писательницы переписывались долгих 14 лет. Интересно, что в письмах они писали о себе в третьем лице и исключительно в мужском роде: «кто-то» и «кто-то». То есть, вместо «Я тебя люблю» они писали «Кто-то кого-то любит».

«А якби тепер тут був хтось та ще й хтось, вони пішли б разом над Черемош, от таки зараз у сю темну-темну ніч, і слухали б, як вода шумить, і дивились би, як зорі пробиваються крізь темні хмари, і згадали б мовчки, не говорячи слова, все найгірше і все найкраще з свого життя, погляди й руки стрівались би в темряві, і було б так тихо-тихо, дарма, що річка шуміла б… а потім хтось вернув би до хати вже менш смутний,» – писала Леся Украинка к Ольге Кобылянской в ​​письме, датированным 2 августа 1901 года.

Другие же известные украинские исследователи, среди которых Оксана Забужко, доказывают противоположное мнение, настаивая на том, что такой стиль переписки и фразы вроде «моя дорогая», «я скучаю по тебе» в то время было традиционными, и как лесбиянство не воспринималось.

Свои отношения с мужчинами Украинка называла дружбой. Так, во время лечения в Ялте в 1897 году поэтесса познакомилась с минчанином Сергеем Мержинским. Позже она назвала его «другом идей». Мержинский также болел туберкулезом, и когда его состояние ухудшилось, Леся Украинка поехала в Минск ухаживать за ним, несмотря на категорические запреты матери Ольги Петровны.

А свою жизнь Леся Украинка решила связать с Климентом Квиткой, с которым познакомилась на литературных чтениях в 1898 году. Летом 1901 Квитка поехал вместе с Лесей в путешествие на Буковину, после которого между ними возникли отношения. 7 августа 1907 Леся Украинка и Климент Квитка оформили брак.

Леся Украинка – многогранная фигура. Ее труд всей жизни, ее жажду свободы и уровня Европы стоит переосмыслить всем украинцам.

Имена победителей премии имени Леси Украинки 2020 года, которые стали выдающимися писателями.