Лучше опоздать
Уважаемая редакция! Мне очень нравится ваша газета. В ней столько всего интересного и полезного не только для начинающих, но и для охотников со стажем. Так как я сам отношусь к молодым охотникам, у меня возникают некие трудности или проблемы. Недавно я завел себе щенка русской гончей. С пятимесячного возраста я стал его понемногу водить в лес на охоту. Сейчас ему семь месяцев, и мы с ним каждый день в лесу, но есть проблема.
Щенок мой не хочет искать зверя, не отходит от меня далеко, даже если наткнется на свежий след. Напишите, пожалуйста, в газете, как нужно правильно натаскивать и нагонивать выжлят. Заранее благодарю.
Константин ТАРАСОВ, Чувашская республика, дер. Новые Высли
О нагонке молодых гончих сказано немало. Известные авторы высказывались об этом и на страницах нашей газеты, и в журнале. Не обошли стороной эту тему и классики охотничьей литературы. Так, один из самых уважаемых и правильных охотников, пишущих о гончих, Н.П. Кишенский, еще на рубеже XIX – XX веков в своем «Руководстве для охотников и любителей» предупреждал: «. раньше годовалого возраста гончих на настоящую охоту употреблять не следует, ибо они еще не сформировались окончательно, . они приобретают дурные привычки, теряют голос и чутье, разбиваются ногами и нередко, через силу обазартившись, вовсе перестают гонять, теряют необходимую энергию и в зрелом возрасте становятся апатичными, ни на что не годными тупицами. и вообще в этом деле надо держаться того, что позднее начало охоты лучше раннего, и если дорожить гончими, лучше опоздать несколькими месяцами, чем урЂанить несколькими неделями».
Наш современник, человек, знающий о гончих практически все, А.Н. Кузяев, в своей книге «Отечественные гончие и охота с ними», критикуя любителей ранней нагонки, приводит несколько ярких примеров того, что стало в дальнейшем с такими «скороспелыми вундеркиндами». Вот только один из них: «Молодая выжловка Лапка – дочь знаменитого Назаровского чемпиона Зажигая № 1699 г.р. уже в шестимесячном возрасте показывала стабильную дипломную работу. А в годовалом возрасте начала бить пахами (верный признак эмфиземы легких), появились утолщения на запястных суставах. Собака перестала гонять. А ведь могла бы стать настоящим гонцом».
Думаю, что приведенных строк хватит автору письма, чтобы более осмысленно подойти к вопросу воспитания своей гончей. От себя хочу добавить: очень желательно до наступления годовалого возраста не ходить с гончей в те места, где обитают зайцы и лисица. Понимаю, что для деревенского жителя это сложно, и все же надо потерпеть и выбирать маршруты для прогулки со щенком таким образом, чтобы точек соприкосновения со следами зверя было как можно меньше. А гулять с будущим гонцом надо много. Ежедневные прогулки продолжительностью не менее двух часов будут способствовать формированию физически развитой собаки.
Автору письма, можно сказать, повезло, что его пес не заинтересовался жировками зверя и «не принялся», как говорят гончатники. У него все еще впереди. Пусть гонец подрастет, сформируется, и охотничий азарт в нем обязательно проснется, если, конечно, щенок происходит от чистокровных родителей.
Судя по дате в письме, выжленок родился в феврале–марте. Это оптимальные сроки. Таких щенков надо спокойно воспитывать до года, и начинать нагонку в апреле. Если все сделать грамотно, то будущей осенью вы уже получите хорошего помощника на охоте. Только не спешите, имейте терпение, это ведь одно из основных качеств настоящего охотника.
Весна же – лучшее время для нагонки молодых гончих. Вот что об этом пишет уже упомянутый нами Н.П. Кишенский: «Однако нельзя не отдать предпочтение ранней весне, на том основании, что в это время молодые гончие в настоящем возрасте и в хорошем теле, после зимней мясной пищи, в конце апреля и в мае погода стоит самая благоприятная, выдаются часто такие серьезные, тихие и свежие деньки, которые, кажется, Богом созданы для нахаживания или наездки гончей молодежи. »
Итак, на одну часть вопроса мы ответили. Щенок не реагирует на жировочный след зверя в силу своего юного возраста, и настаивать на принятии следа хозяину пока не стоит. Но вторая часть вопроса о том, что выжленок не отходит далеко, требует пояснений. Дело в том, что с семимесячного возраста гончая при прогулках уже должна отходить от хозяина на приличное расстояние, так как у нее начинает формироваться полаз. Полаз – поиск гончей собаки. Полаз у гончих глубокий и широкий (300–400 м), галопом или рысью в контакте с ведущим. Поэтому для формирования правильного полаза ходить с молодой собакой надо по разнообразным угодьям, чередуя трудные, тяжелопроходимые участки, с открытыми и легкими. Если вы оказываетесь в лесу, то первое время необходимо порскать, т.е. периодически подавать голос, чтобы, не видя вас, гончая могла ориентироваться и придерживаться хода ведущего. Со временем порскать надо реже, а собака должна научиться находить хозяина по следу. Постепенно гончая начнет «пропадать» на некоторое время, расширяя свой поиск, и хозяин должен идти не спеша, в одном направлении, периодически останавливаясь, чтобы собака могла легко выйти на его след.
Отходить далеко от вас в процессе взросления и приобретения охотничьих навыков собака научится, гораздо важнее, чтобы правильно находила вас в любых угодьях.
Итак, подводя итог вышесказанному, хочется пожелать автору письма дождаться весны и спокойно и грамотно начать наганивать свою первую гончую. Если при этом в нагонку он вложит терпение и труд, а знания будет черпать не только в «РОГ», но и в специальных книгах об охоте с гончей, то уже следующей осенью наверняка будет возвращаться домой с зайцами, а то и с лисицей.
Кузяев охота с гончими
Имел успехи и в науке,
А счастье встретил с гончими в лесу.
Мне дедушка привил любовь к охоте,
Я чувство это словно божий дар несу.
Так уж случилось, что двоюродный брат моего дедушки по маме Беляров Дмитрий Алексеевич – охотник божьей милостью, – как я уже будучи взрослым имел основание так считать, в годы военного лихолетья лет с 8-9 «положил на меня глаз» и стал брать с собой на охоту. Может быть, это с моим именем связано. Он сам был Алексеевич и был у него любимый старший сын Алексей 1922 года рождения, погиб в 1942 году. Сначала я называл его дядя Митя, а потом всегда только «дед». У деда в ту пору был отличный работник с феноменальным голосом англо-русский гончий Докучай. На моей памяти были у него потом Докучай-11, Руслан. Корнями все гончие в нашем Тепло-Станском (ныне Сеченовском), Верхнее-Талызинском, Ардатовском районах уходили к гончим Петра Михайловича Мачеварианова. У П.М.Мачеварианова кроме борзых были гончие и подружейные. П.М.Мачеварианов умер в 1880г. Лучших борзых у его сыновей (не охотников) выкупили Н.П.Ермолов, П.Ф.Филатов и известный представитель рода Пашковых Алексей Егорович Пашков, у которого были богатые поместья в Торговом и Верхнем Талызине, винокуренные заводы и небольшая псовая охота. В 1917 году Алексей Егорович все свое движимое и недвижимое добровольно передал Советской власти, а сам вовремя выехал во Францию и в Россию не вернулся. И разошлись его борзые и гончие по бывшим псарям, крестьянам.
Кроме П.М.Мачевчарианова, в нашем, бывшем по прежнему административнову делению Курмышском уезде Симбирской губернии, до революции было много богатых поместий со своими охотами и просто мелкотравчатых. Именно потомки мачевариановских и этих борзых и гончих тешили души нового сословия охотников уже в Советское время. Во время войны и борзых и гончих сохранили лишь самые-самые отчаянные старики. И одним из них в нашем Теплом Стане был мой родственник, светлой памятью вспоминаемый, Д.А.Беляров. А борзых во время войны сохранили его родной брат дядя Федя и дядя Саня Петрушкин, более известный с фамилией-псевдонимом «Жданкин» Дед охоту с борзыми считал «злостным браконьерством» и из-за этого ни со своим родным братом дядей Федей, ни с Жданкиным дружбу не водил.
Мало-помалу по объяснениям деда, а где-то и самостоятельно осваивал премудрость охоты на зайцев с гончей и троплением. В возрасте 11-12 лет я уже мог определить свежесть следа на снегу, имел четкое представление о жировочных следах зайцев, мог выделить и выходной след на лежку. Знал, что такое сдвойка, скидка, сметка. Научился выделять и предполагаемые места лежки зайцев. Тогда же и узнал, что на лежку заяц ложится головой против ветра,, против ветра пойдет он и будучи помкнутым с лежки. Понятие о верно занятом дедом лазе пришло позднее. А поначалу все казалось, что умница Докучай сам выставляет деду зайцев под выстрел. И, что мне особенно запало в детскую память, дед практически никогда не стрелял в зайцев на лежке и сразу с подъема, а давал возможность Докучаю поиграть своим чудо-голосом В нашей степной местности водится только заяц-русак и было его в ту пору очень много. Первого зайца дед как правило вешал мне на спину и провожал:
— Неси зайца домой. Мать у тебя шустрая, в «сучка» уродилась, все умеет и шкуру сама снимет. Только смотри, околицей не ходи, а то кто-нибудь зайца отберет. (По-уличному псевдоним «сучок» имел мой дедушка, отец моей мамы и унаследовал он его от своей бабушки, урожденной Сучковой).
Был у меня друг детства Борис Петрушкин – сын выше упомянутого «Жданкина». Где-то в возрасте 13-14 лет я имел неосторожность «изменять» деду, составляя иногда Борису компанию на охоте с его борзым кобелем Лебедем Мы тогда Лебедя считали «чистокровным» борзым, а на самом деле это был «чистейших кровей» выборзок. Но русачков нередко сдавливал, особенно по глубокому снегу. Продолжалась бы наверное эта охота и дальше, но однажды горький упрек моего наставника навсегда отлучил меня от «злостного браконьерства». Как вчерашний день помню я его упрек:
— Алеша, что это ты связался с Жданкиным. Бегаете по полям с выборзком, ловите зайчат-листопадников. Охотиться с борзяком ума не надо, а у Жданкиных, от рождения у всех ветер в голове.. Поймает борзяк зайца, помнет, порвет, его потом и в рот-то противно взять.
В октябре 1948г отец подарил мне ружье ИЖБ-47. С ним я охотился в школьные годы и когда приезжал домой на зимние каникулы. Докучай сошел с поля и, почитаемый добрым словом, отправился в мир иной охоты. А после был у деда Докучай-II, но однажды на охоте волки его с гона сняли. Погоревал дед, а потом съездил в Алатырь к какому-то «старинному» – как он говорил, другу, и привез от него русского гончего выжлеца Руслана. Видимо он нес крови знаменитых – костромских (Зюзинских) собак Н.П.Кишенского, все те же «фамильные знаки отличия»: белая загривина, небольшое белое пятно на груди, белые лапы на передних ногах и белый кончик гона.
В 1952г я окончил Сеченовскую среднюю школу и уехал учиться. Домой письма писал реже, чем деду. Несмотря на свои 2 класса церковно-приходской школы, дед писал мне чудесные письма, я ими зачитывался. Дед в подробностях описывал на какой минуте Руслан отдал голос и погнал, сколько кругов сделал, на перекрестке каких проезжих дорог дед стрелял. А стрелял он, надо сказать, великолепно. Иногда жаловался мне, что младший его сын Виктор в душе не охотник, а внук Генка стал выпивать. Доставалось и «всей этой «жданкиной породе» за их увлечение борзяками и травлю осенней мелюзги.
В зимние каникулы я спешил домой и, если погода позволяла, уже на другой день отправлялись с дедом на охоту. Местность наша степная, а в конце января – в феврале на полях, а в долах и лощинах тем боле, накапливалось много снега и охотиться было нелегко. Но Руслан знал свое дело хорошо, а русачок, слегка подустав ходить но полям-лощинам, спешил отделаться от ненавистника на путях-дорогах. Тут мы его и ждали. С зайцем всегда возвращались к нам. К нашему приходу мама пекла пирог с капустой и ставила самовар. И долго же мы засиживались. У деда была феноменальная память, он великолепно знал историю нашего края. Он первый раскрыл мне глаза на «кулака-мироеда» – как нам его в институте подавали в Кратком курсе истории ВКПб.
По совету отца, с которым я поделился своими сомнениями, летом 1953г на мотоцикле проехал по близлежащим большим селам, и узнал каких тружеников в их селах раскулачили, все беспощадно отбирали, а самих нередко отправляли на Соловки. Тогда и дошло до меня, где по золотому генофонду российского труженика был нанесен удар страшной силы!
Очень настоятельно просил меня дед по окончании института обязательно приезжать работать домой.
— Вот, Алеша, был у нас до войны ветврач Жиляев Александр Дмитриевич, погиб на войне, память ему светлая. Какой же был внимательный к людям. Он мне однажды Докучая прямо с того света вытащил. А сейчас что?! Что-то занедюжил Руслан, повел его в ветлечебницу, а этот Попов даже не посмотрел Руслана, а подослал малограмотного фельдшера.
Сделаю маленькое отступление. После 4-го курса я проходил производственную практику в нашей районной ветлечебнице под началом Попова Ивана Васильевича. Это был очень квалифицированный ветврач, прекрасный организатор, но собак не любил, это точно.
Не довелось мне работать ветврачом у себя на родине. После окончания института при распределении был направлен работать ветврачом в Республику Коми. Об этом я писал уже в статье «Радость общения» А потом потянуло учиться дальше, после чего и осел в Москве. Но никак не уверен, что сделал в жизни правильный выбор. Все-таки ветеринария и гончие меня всегда привлекали больше, чем занятие наукой.
С дедом переписку поддерживал постоянно. В 1962 году отозвался на его просьбу и отправил ему щенка породы русская пегая гончая. Как мне писал потом дед: «Работает хорошо, но с моими прежними не сравнить». Какой-то негодяй-завистник отравил выжлеца и нанес непоправимую душевную травму старому человеку. Я хотел купить взрослую собаку и отправить деду, но он категорически отказался: «Еще успею вырастить и нагонять сам».
В Московском обществе охотников кто-то из «знатоков» посоветовал щенка от известной выставочной красавицы Завары московского гончатника Иванова. Расхваливал Завару так темпераментно и страстно, что я уже наяву видел, каким сокровищем осчастливлю на склоне лет своего родственника.
Пенсия у деда была чисто символическая – колхозная, и чтобы хорошо вырастить Дуная (так он его назвал), дед устроился в МТС на дополнительный заработок. И действительно, вырос красавчик – на удивление. Уже будучи экспертом и набравшись опыта, я мог смело говорить что на любой выставке, даже в очень представительном ринге Дунай проходил бы одним из первых.
Работать Дунай долго никак не принимался ни по зайцу, ни по лисице. Его наганивали сам дед, его сын Виктор и внук Геннадий, то есть, в три пары ног. Специально били зайцев по ногам в надежде, что словит Дунай подранка, потреплет и проснется в нем этакая страсть, злоба к зверю. Поначалу все безразличие к зверю у Дуная относили на его молодость, потом «на позднее созревание», а потом еще на что-то. Напрасно надеялись и ждали лет наверное до 4-х. И стал этот «московский гость» у местных охотников посмешищем. Дошла худая молва о Дунае и до меня. В 1970г отпуск взял в октябре и поехал домой поохотиться на русачков. По пути от автостанции встретил своего друга детства Бориса Петрушкина (Жданкина), о котором упомянул выше. И конечно же, разговор в первую очередь об охоте. Осторожно обмолвился я и о Дунае.
— Алексей, не работает он. Видел я его несколько раз на охоте с Виктором. Чутье вроде есть, поднимать он поднимает, а гонит только до первого скола, а иногда и в пяту закатит….
После такой информации я как-то не отваживался дня 2 идти к деду. Помню и наш с ним первый выход на охоту. Накануне выпал небольшой снежок, и мы отправились на поле, где летом на подкормку в колхозе была посеяна вика с овсом. Уже через 10-15 минут после наброса Дунай помкнул метрах в 70-80 от нас русака и заголосил. Голос башур с заревом и в то прохладное тихое утро кажется вся округа вместе с ним пела и играла. Русак повел в небольшую рощицу, которая почему-то называлась «совхозной» И раньше так бывало. Когда работал Докучай, заяц круга два сделает, а потом обратно спешит своим же следом на место подъема. И в этот раз мы не спешили подстраиваться под гон и занимать надежный лаз. И казалось, что все повторяется, все повторяется… Голос Дуная, будоражащий все струны души, все ближе и ближе.
В мыслях я уже приготовился бить зайца по передним лапам. И вот, наконец-то, выставляет свои лапы, но не заяц, а Дунай. Это он так заливался обратно по своему следу, т.е. в пяту. Дойдя до места лежки зайца, этот бездарь вернулся и еще челноком гонял, щедро отдавая свой породный башур. Как же мне было стыдно перед старым человеком, что омрачил его охотничью старость. Очень хотелось пристрелить бездаря, оскорбляющего знаковое название ГОНЧАЯ.
К тому времени в Москве я уже познакомился и поддерживал добрые отношения с А.М.Королевым, В.Х.Браушкиным, Ф.Ф.Сабуровым. Это были настоящие охотники и заводчики породы русская пегая гончая. Поплакался им, какой грех на душу взял, обманув в надеждах своего наставника. И вот тут-то и выяснилось, что как работница Завара Иванова была никакая. Некий эксперт-добряк нарисовал Заваре по дружбе с владельцем диплом и открыл в породу путь бездарям. Опознал я потом и того самого «пропагандиста-агитатора». Опасался суда людского, а так много раз был порыв набить ему рожу.
Конечно, в душе дед понял, что от Дуная толку нет и ждать напрасно. Но он его любил и оправдывал: «Поздно он мне достался, не успел я его как следует поставить….»
Очень болезненно воспринимал дед и всякую попытку «бросить камень» в Дуная.
По соседству с дедом жила тетя – сельская учительница. Нашла в себе силу воли расстаться с мужем-пьяницей. Растить двоих детей ей помогала моя бабушка. И как-то раз заметила бабушка, что одна курица стала петь петухом, а по поверью это к беде. Пошла тетя к деду с просьбой отрубить голову этой самой курице-певунье. И вот такой разговор получился:
— Катя, у меня топор в саду в беседке, а там Дунай спит. Ребята по садам стали шастать. У Саньки Гуськова 2 яблони отряхнули и улей повалили. А он слышит и все беспокоится. Как только Дунай голос подаст, так и приходи.
Обождать бы тетушке надо было когда Дунай проснется, а она поспешила к нам и прямо с порога с жалобой на соседа, отказавшегося срочно рубить голову нехорошей курице. Отец как раз собирался в баню. По воскресным дням у нас работала общественная баня, к открытию обычно завозилась бочка пива. Возле этой бочки обсуждали мужички все новости международного масштаба и местные. И рассказал мой отец о жалобе тетушки на своего соседа. Видимо кое-что подлил и от себя. И только кончил он под хохот любителей пивка свой рассказ, на горизонте появился дед. Тоже в баню шел. Как водится у пожилых людей, перво-наперво поздоровался. А один известный по селу зубоскал-пустомеля возьми, да и ляпни:
-Дядь Мить, кобель-то проснулся что ли? – Не кобель, а выжлец. Вот ты действительно кобель. Весь истаскался одни глазищи и остались. Я и отца твоего знал и мать, она еще живая. Умные они, не пойму в кого ты такой придурок уродился. Кобель…
Из бани дед пришел к нам, и тоже с жалобой:
— Шура, заловка твоя какая сплетница. Курица у нее, видите ли, петухом запела, иди дядя Митя срочно отруби голову. Учительница, а ишь какая суеверная. И уже по всему селу разнесла, что я ее попросил обождать. Только перед бабушкой неудобно и перед вами, а то бы я ее, сплетницу, близко к дому не подпустил.
Мама очень уважительно относилась к дяде Мите, с его приходом всегда ставила самовар. Вот так, за чаем, дед постепенно и выпускал пары гнева.
Дед умер в 1972г. Как мне потом рассказала его дочь Валя, буквально часа за 2 перед смертью он попросил привезти Дуная в комнату попрощаться: «Умираю я, Дунай, умираю. Жаль что поздно ты мне достался и я не успел тебя поставить…» А вскоре и Дуная кто-то пристрелил.
На склоне лет я иногда прокручиваю в памяти прожитые годы, события. В жизни мне везло на хороших людей. Начиная с детства и далее. Кроме собак я очень любил и лошадей. Много времени провел на конном дворе. В 1965г к XX-летию Великой победы в нашем селе был открыт Памятник воинам-землякам, погибшим на кровавых полях сражений. Я знал, что все это будет торжественно и скажут благодарные потомки слова, и цветы положат к постаменту.
А найдутся ли в этот день слова благодарности тем, кто в те тяжелейшие годы своим самоотверженным трудом ковал Победу? В нашу районную газету «Борьба» я отправил статью «Герои моего детства» И первым среди этих героев я назвал колхозного конюха Ивана Михайловича Гришина (дедушка Бодо по нашему).
— В иных бригадах – писал я, лошадей иногда на веревках поднимали. Но только ни у дедушки Бодо. У него лошадка всегда была в строю, а на ней в ту пору пахали и сеяли и хлеб для фронта возили. И откуда только силы черпал этот небольшого росточка, сухонький чудо-человек. А ведь он в душе носил и великую скорбь-печаль: в самом начале войны пришла похоронка на любимого старшего сына Колю.
Как я отметил ранее, мне посчастливилось здесь, в Москве, познакомиться и дружить со многими охотниками-гончатниками довоенной и послевоенной поры. Кое-кого я назвал в своей книге «Отечественные гончие и охота с ними». Но далеко, далеко не всех. Их уже нет никого в живых, а я как нечто самое дорогое вспоминаю дружбу с Аркадием Ивановичем Епишкиным, Федором Федоровичем Сабуровым, Ефимом Терентьевичем Котиковым, Николаем Степановичем Изотовым. Кроме любви к гончим, они были богатыри духом, богатыри благородством и порядочностью. Живу и помню…
P.S. К сожалению, у меня была лишь одна фотография деда рядом с его Дунаем. Сын одной из его дочерей после армии тоже увлекся гончими к охотой с ними. В 2005г послал ему свою книгу и эту фотографию. Есть еще одна, но очень плохого качества.
размещено на http://hornmaster.ru [ 4 Февраля 2012 г. ]
. Если охота предполагается на чуткого красного зверя, то лазы следует занимать, соблюдая тишину. Вдоль опушки ходить в таком случае не годится: зверь, в особенности шумовой, который идет часто очень тихо, может зачуять след и свиться с лаза; гораздо лучше идти на лаз подальше от опушки и становиться на место, подходя под прямым углом или вообще так, чтобы собственным следом не отшибить зверя. Без сомнения, лучшими лазами надо считать те, которые находятся по ветру из острова; . .. Далее.
 |
