Картины сцены русской охоты
Охота в русской живописи
Николай Павлович Пахомов, заслуженный деятель искусств РСФСР, известный кинолог и охотник-библиофил, оставил добрую память о русских художниках, создавших великолепные образцы охотничьей живописи*. Однако целый ряд художников упомянут им не был.
* Автор имеет ввиду ряд публикаций в журнале «Охота и охотничье хозяйство», 1964, № 6, 8, 9 — 11. — Прим.ред. borzoi.org.ua
Выдающуюся роль в изображении русской охоты в прошлом сыграл Николай Николаевич Каразин, в котором талант живописца сочетался с незаурядным литературным дарованием. Его перу принадлежит более 20 произведений, в том числе знаменитая «Псовая охота». По книгам Н. Н. Каразина не одно поколение изучало Среднюю Азию, самобытный край с богатой культурой. Он ездил в научные экспедиции. Работал военкором во время сербско-турецкой и русско-турецкой войн, принимал самое активное участие в боевых действиях. Иллюстрации Каразина украшали страницы многих изданий. Им создано около четырех тысяч рисунков и акварелей, написано около сотни картин маслом и гуашью. Российская и иностранная печать тех лет высоко оценивала Н. Н. Каразина как художника.
В живописном наследии Каразина — наброски жанровых сцен, батальные композиции. Но для нас, охотников, особенно дороги картины природы и русской охоты, воспетые художником.
Николай Николаевич Каразин родился в Харькове 27 октября 1842 года в семье отставного штаб-ротмистра, но детство художника прошло под Москвой, в деревне Анишкино Звенигородского уезда. В 1861 г. он был назначен во 2-й Московский кадетский корпус. Однако военная карьера не прельщала будущего живописца, и в 1865 г. юноша поступил в Академию художеств.
В 1870 г. Каразин вышел в отставку и полностью посвятил себя художественной и литературной деятельности. В 1871 г. появились его рисунки в журнале «Нива». Уже в них четко обозначилось желание художника показать богатство и красоту русской природы и охоты — «Столкновение зубра с лошадью и санями», «Казаки на охоте». В 1873 г. выходит альбом акварелей Каразина. А через два года в Петербурге проходит выставка его работ, показанная затем в Париже и Лондоне, после чего художник был награжден именной медалью и дипломом.
Каразин создает целую серию работ из истории Туркестана, особенно удавались ему изображения лошадей. В Третьяковской галерее хранятся картины «Смерть коня — смерть всадника» (1890) и «Всадник в степи» (1891).
Вместе с художниками Зичи, Маковским, Сверчковым, Репиным Николай Николаевич Каразин участвовал во всех акварельных выставках в течение 25 лет. Большая часть его работ посвящена русской природе: «Зима в деревне», «На озере Лигово», «На Каме», «Ледоход на Волге», «На Оке», «Утренний туман», «Поздний вечер», «Перед дождем», «Полдень». Есть сюжеты из русской охоты, сцены из деревенской жизни (катание на тройках, народные забавы), картины, изображающие сельский труд, — «Пахота», «Косьба», «Сенокос», «Жатва», «За хворостом», «Обоз».
За Каразиным установилась слава «быстрого карандаша» и «бойкой кисти». Прекрасный иллюстратор, он делал рисунки к некрасовскому Топтыгину, к стихам Пушкина, иллюстрировал книги Гоголя, оформлял сборники.
В 1890—1891 гг. Каразин выполнил 210 иллюстраций к «Путешествию на Восток» Э. Э. Ухтомского; это роскошное издание огромного формата вышло сразу на трех языках. Иллюстрировал Каразин и детскую литературу. В его книге «Мои сказки» 100 рисунков, изображающих лошадей, медведей, волков, кабанов, тигров, разных птиц. Художник сам оформлял свои очерки, повести и романы.
В 1907 г. отмечали 35-летний юбилей живописца, и в том же году Каразин был избран членом Академии художеств. 6 декабря 1908 года Николай Николаевич Каразин умер в Гатчине. Похоронен художник в Александровско-Невской лавре.
Михаил Александрович Зичи (1827— 1906) тоже вписал свое имя в историю живописи, воспевающую русскую охоту. Им был издан альбом, посвященный охоте в Беловежской пуще. М. А. Зичи принимал самое деятельное участие вместе с И. Репиным, Л. Пастернаком и В. Васнецовым в оформлении четырехтомной «Царской охоты на Руси», изданной Н. И. Кутеповым в 1911 г. Его рисунки «Охотник на медведя», «Граф Ферзне и Иванов», «Башкиры с соколами», «Выезд Александра II на охоту», «Придворные псари с борзыми», акварели «Охота Императора Александра ІІ в Беловежской пуще на зубров», «Беловежская пуща» вошли в самое знаменитое издание об охоте XIX века.
М. А. Зичи родился 15 октября 1827 года в старинной венгерской дворянской семье. В 1843 г. он поступил частным учеником в Венгерскую академию художеств, а через несколько лет уехал в Россию, где стал учителем рисования у дочери великой княгини Елены Павловны. В 1858 г. вышел в свет его альбом «Юморески», осветивший петербургские будни того времени. В том же году ему было присвоено звание академика акварельной живописи.
С 1858 по 1874 г. М. А. Зичи — придворный художник императора Александра II, страстного охотника. Зичи принимал непосредственное участие в царских охотах в Беловежской пуще, на Гатчине, в Новгородской губернии. Русской охоте были посвящены лучшие годы художника. Прекрасна его работа «Охота на лося» — чудесное зимнее утро, мелочами на лаз замаскировавшегося в густых елочках охотника бежит рогатый лось. В картине показан момент, когда охотник привстал и уже приложился.
Михаил Александрович считался прекрасным иллюстратором. Любимым его поэтом был Лермонтов, около 100 рисунков сделал художник к «Герою нашего времени».
О Владимире Егоровиче Маковском Н. П. Пахомов сказал, что творческое наследие мастера огромно и в будущем обнаружится, возможно, еще немало его полотен, раскрывающих красоту охоты. Слова эти оказались пророческими. Найдена картина Маковского «В избушке лесника», рассказывающая о конце охоты. В убогой комнатке с низким потолком и маленьким оконцем за столом сидят два господина с пышными усами; их охотник с завязанной щекой проверяет ружье; лесник, с окладистой бородой в лаптях, слушает охотничьи были. В хате, где только «ухваты да печь», копошится хозяйка, раздувая самовар, а у стола лежит охотничья собака.
В. Е. Маковский родился в 1846 г. в семье деятелей искусств. Его отец, Егор Иванович, являлся основателем Училища живописи. Брат и сестра тоже были художниками. В пятнадцать лет Маковский написал картину «Мальчик, продающий квас» (1861), а через восемь лет за картину «Крестьянские мальчики стерегут лошадей» он уже получил звание классного художника I степени.
Умер Владимир Егорович Маковский в 1920 г.
Совершенно забыт другой талантливый русский художник — Клавдий Васильевич Лебедев. Он родился 16 октября 1852 года в семье живописца церковных орнаментов и с юных лет пристрастился к рисованию. Им созданы великолепные полотна, посвященные истории нашего государства,— «Смерть Федора Алексеевича», «Уничтожение Новгородского вече» и многие другие. Охотникам он дорог тем, что написал для «Царской охоты» Кутепова картины, полные страсти. Прекрасно изображал красоту русской природы и диких зверей (волков, лисиц, медведей, зайцев), а также рисовал охотничьи этюды знаменитый русский живописец Иван Павлович Похитонов (1850—1923). Он родился в маленьком городке Елисаветграде Херсонской губернии. Слава большого художника, великого мастера пейзажа, пришла к нему в 1876 г., когда о Париже были показаны его картины «Скирды» и «Эффект снега».
Репин в «Письмах об искусстве» писал: «. за всю муку и хандру по бесконечным залам Салона я отдохнул перед миниатюрными перлами И. П. Похитонова». Велик был успех его выставок в Париже, Брюсселе, Льеже, Антверпене. В 1909 г. Похитонову присвоили почетное звание члена Петербургской академии художеств, несмотря на то что большую часть жизни художник провел за границей.
Другим, не менее знаменитым живописцем, рисовавшим охотничьи картины, был Николай Дмитриевич Кузнецов. Он родился 2 декабря 1850 года в дворянской семье в Херсонской губернии. В 1876 г. поступил в Академию художеств, а через три года из-под его кисти вышло прекрасное творение — картина на охотничью тему «Объезд владений». Картину эту купил П. М. Третьяков.
Истинную славу Кузнецову принесла его картина «Охота с борзыми». В. В. Верещагин считал это полотно одним из лучших в русской живописи после репинского крестного хода. С его мнением были согласны В. В. Стасов и П. М. Третьяков. Зрителя завораживают золотой свет осени, прозрачный воздух, белая лошадь и красавцы-борзые. Такой радостью и теплотой веет от жизни, что кажется, будто самое прекрасное, что еще осталось на земле,— это охота.
Умер художник за границей в 1930 году.
История отечественной охотничьей живописи исследована еще неполно, и мы подчас очень мало знаем о работах художников, которые своим талантом сумели показать красоту русской охоты прошлого века. Это охотничьи картины Муравьева, иллюстрации Хренова к книгам Г. Карцова «Беловежская пуща» и Д. Нарышкина «Охота на лосей». Это целая галерея портретов лучших собак на выставках Императорского общества правильной охоты, созданная Крыжицким, Тименьевым, Высотским и Мартыновым. Многие из названных художников умерли в нищете и полной безвестности, унеся с собой аромат ушедшего времени и великой русской охоты.
Картины сцены русской охоты
Охота в русском искусстве
На заре человечества, когда в первобытной душе наших предков зарождалось впервые стремление к изобразительному искусству, сюжетами для произведений этого примитивного искусства служили в большинстве случаев, если не исключительно, различные сцены из жизни охотников, добываемые последними звери и птицы, а также предметы охотничьего обихода. Мы встречаем не лишенные мастерства, а иногда и положительно хорошие графические изображения различных упомянутого рода сцен и предметов среди остатков самых древних культур, начиная с пещерного периода. Изображения эти высекались на стенах пещер, на отдельных камнях, вырезались на костях и рогах зверей, на раковинах, а потом, с развитием человеческого просвещения, перешли на предметы домашней утвари, на оружие и прочее.
В области прикладного искусства «охотничьи» сюжеты применяются широко и по сие время почти во всех странах, а особенно в землях немецких и польских, где культ охоты стоял и стоит особенно высоко. У меня лично была польская серебряная стопа с изображением зубра, датированная 1511 годом. Как предмет крупного исторического значения, я передал ее в свое время в Смоленский (бывший Тенишевский) музей, где она хранится и до сих пор.
В русском прикладном искусстве также уделялось место охотничьим сюжетам, хотя не так щедро, как за границей. Оставляя в стороне древнее прикладное искусство и те примитивы наших окраин, где и теперь сюжеты охотничьего свойства преобладают среди других тем, я остановлюсь на том периоде истории русского искусства, когда выявилось у нас, так сказать, официально, чистое искусство, и в частности станковая живопись, т. е. на XVIII и XIX веке.
Я начну с керамики. Еще при Елизавете, в шестидесятых годах восемнадцатого столетия, когда создавался бывший императорский фарфоровый завод, мы встречаем известную по воспроизведению в истории завода фарфоровую группу — травлю кабана собаками. Мне случилось видеть в частных руках вещь той же эпохи — дерево с птицами. Использование таких сюжетов в эту эпоху объясняется пристрастием Елизаветы к охоте и желанием администрации завода ей угодить. При Екатерине появляются фарфоровые статуэтки, изображающие типы охотничьих племен нашего севера, но эти работы носят не столько охотничий, сколько этнографический характер.
При Александре первом «для исправления рисунка» был приглашен из-за границы художник Свебах. Это был мастер батальной живописи, и наряду со сценами из военной жизни он стал давать конные сцены из охотничьей жизни. Главным образом изображал он знакомые ему по Западной Европе парфорсные охоты. Этот художник не связывал стиля своего рисунка со стилем формы сосуда, для которого предназначался этот рисунок. Таким образом, мы могли встретить на каких-нибудь кратере, амфоре или килике, относящихся к стилю времени, предшествовавшему нашей эре, изображение охотничьей сцены начала девятнадцатого века. Это называли даже «русским» ампиром. Позднее на этом заводе делались фигуры зверей по моделям скульптора Обера и Тимуса. Последний мастер придавал своим зверям специфический комический уклон в модернизированных формах, почему он, как анималист, стоит обособленно и сюжеты его не имеют «охотничьего» значения.
В последнее время, когда императорский завод впал в подражание датскому фарфору и стал заимствовать сюжеты у завода Бинг и Грендаль — охотничьи сюжеты продолжали появляться в новой интересной обобщенной трактовке. Новой эта трактовка была только для нас, а в Копенгагене ее давно уже знали. Кроме императорского завода охотничьим сюжетам уделяли внимание и многие частные, известные и неизвестные, заводы, особенно если под охотничьим сюжетом разуметь охотничьих и промысловых зверей и птиц.
Уже с восемнадцатого века мы видим, например, маслянки в виде диких уток, зайцев и т.д. Знаменитый, возникший одновременное императорским, завод Гарднера также давал типы охотников-инородцев. В девятнадцатом веке охотничьи сюжеты в работах частных фарфоровых заводов появляются реже.
Переходя к охотничьим темам в нашей скульптуре, должен сказать что они появляются здесь только с девятнадцатого века, если к охотничьим сюжетам относить и изображения зверей. Восемнадцатый век в этом отношении ничего не дал.
Из скульпторов, вводивших охоту в русское искусство, на первое место нужно поставить Николая Ивановича Либериха (род. в 1828 г., умер в 1883 г.). Он был учеником П.К.Клодта и получил звание академика в 1861 году за три скульптурные сцены охоты. Из работ его чаще других встречалась группа «Олени» и «Борзая, берущая зайца». Большая часть работ его воспроизведена в бронзе.
За Либерихом следует поставить ученика его Евгения Александровича Лансере (род. в 1848 г., ум. в 1886 г.). Он широко известен по многим своим, отлитым из бронзы, работам, среди которых для охотников особенный интерес представляют его весьма известные «Борзятники» и «Царский сокольничий».
Наряду с этими двумя мастерами нельзя не поставить академика скульптуры Артемия Лаврентьевича Обера (род. в 1843 году), получившего звание академика в 1893 году за скульптуры «Волк», воспроизведенную на государственном фарфоровом заводе, и «Собака». Это был главным образом скульптор-анималист.
Не чужд охотничьему сердцу и наш стихийно-талантливый Павел Петрович Трубецкой (род. в 1867году), или, как он называет себя, Паоло Трубецкой. Прекрасны его бронзовые собаки.
Недурны были появлявшиеся на выставках работы скульптора-любителя Сергея Рябушинского. Это были большею частью модернизированные фигуры зверей — любимых им, например, лосей.
Конные фигуры сокольничьих и борзятников неплохо, как обстановочные вещи, делал в общем посредственный мастер — Напс.
Самый большой интерес для всех представляет, конечно, изображение охоты в русской живописи, ибо живопись полнее других видов искусства способна передать как внешний облик охотничьих сцен, типов охотников, промысловых зверей и птиц,— так и внутреннее содержание всего связанного с охотой. Здесь, нужно сказать, многими мастерами многое сделано.
Я начну с тех выдающихся представителей русской живописи, которые, создав себе крупное имя в искусстве, уделяли некоторое внимание охоте, хотя интересовались ею только как художники, не будучи в большинстве своем сами охотниками. Созданные ими произведения представляют высокую ценность не только с художественной стороны, но и со стороны охотничьей правды.
Нужно сказать, что живописцы восемнадцатого и начала девятнадцатого века не касались охотничьих сюжетов. Жанровая живопись наша, начавшись в восемнадцатом веке с Михаила Шибанова, достигла своего полного развития во второй половине девятнадцатого века и потому не могла до этого времени ничего дать и в области изображения охоты.
Среди художников указанной мною выше группы самое крупное место я отвожу Василию Григорьевичу Перову (род. в 1833, умер в 1882 году), удостоенному звания академика в 1866 году. Он дал нам, хоть немного, но превосходных охотничьих сцен. Достаточно указать нам всем известную картину его «Охотники на привале». Она находится в Третьяковской галерее. Говорят, будто бы в первом эскизе этой картины в главной фигуре — старике-охотнике В.Г. изобразил поэта Н.А.Некрасова, но последний обиделся и художник переписал эту фигуру. Не чужды интересам охотника и находящиеся там же картины «Рыболов» и «Птицеловы». Кроме этого Третьяковская галерея располагает и рисунками этого автора на охотничьи темы, а именно: «Охотники на лыжах» и два варианта «Охота на медведя в овсах». В период наших грошовых миллионов мне удалось случайно приобрести его небольшое масло «Медвежатник на лабазе у падали». Ненадолго задержалась она у меня. «В минуту жизни трудную» пришлось ее сбыть. Говорил мне художник И.С.Остроухое, бывший душеприказчиком В.Г.Перова, что последним была написана картина зимней охоты на медведя, но судьба этой картины неизвестна ему. Вот, пожалуй, все, что дал этот большой художник в области охотничьего жанра.
За В.Г.Перовым в этой группе я считал бы справедливым отвести место Иллариону Михайловичу Прянишникову (род, в 1840, ум. в 1894 году). Третьяковская галерея имеет его прекрасную вещь «Конец охоты». Оба эти художника превосходно схватывали типы охотников и зорко проникали в их душу.
Эту группу художников я завершил бы Владимиром Егоровичем Маковским (род. в 1846 г.). Оригиналов его картин охотничье о содержания видеть мне не пришлось, но, насколько можно судить по их репродукциям — они интересны.
Кроме этих трех мастеров жив, кажется, и поныне огромный мастер, изредка подобно Тургеневу навещавший нас из Парижа, где проработал всю жизнь. Это Иван Павлович Похитонов (род. в 1850 году). Он получил звание академика в 1904 году. Про него острили, что это самый большой художник, который пишет самые маленькие картины. Дело в том, что сам он большого роста, а большинство картин его размером в открытку. Вещи его замечательны по техническому выполнению при крайней миниатюрности. Нужно сказать, что жанровые сцены при таком размере картин он помещает на широком пейзаже. В Третьяковской галерее есть его вещица «Охотник зимой», попадаются его вещи и в частных руках.
Вот почти все, что можно сказать о русских жанристах, не охотниках, в области использования охоты как сюжета для своих картин. Был еще классный художник 2 степени, очень немногим известный, небольшой мастер, много написавший на охотничьи темы,— это Петр Илларионович Солдаткин (род. в 1824, умер в 1885 году). Хромолитографированные репродукции с его картин были у нас когда-то в большом ходу. Все фигуры и положения на его картинах носили отпечаток своеобразной условности. Охотники его — по большей части баре начала и средины девятнадцатого века в вычурных заморских костюмах и шляпах, мужики — в большинстве «пейзане», и псы довольно ископаемого типа. Тем не менее вещи его представляют интерес как памятники охоты определенного класса в определенную эпоху.
Кроме художников, касавшихся в своих жанровых работах и современных охотничьих тем, были художники, интересовавшиеся охотой в ее прошлом и давшие превосходные иллюстрации к истории охоты. Первое место среди них по значению в русском искусстве принадлежит Валентину Александровичу Серову (род. в 1865, ум. в 1911 году), академику с 1903 года. Это был талант удивительно многогранный. Первоклассный портретист, прекрасный пейзажист, превосходный иллюстратор-рисовальщик, проникновенный и образованный мастер в области исторического жанра, выдающийся анималист, вернее зоопсихолог в живописи — он дал очень много изображению нашей охоты ушедших времен.
В бывшем музее Александра третьего в Ленинграде мы видим его превосходные темперы:
1) Петр Великий на охоте с боярами под селом Коломенским;
2) Петр II с цесаревною Елизаветой выезжают верхом из села Измайлова на псовую охоту;
3) Екатерина на Соколиной охоте.
Кроме того масса рисунков, изображающих диких животных и охотничьих собак, разбросана по нашим галереям и по частным рукам. Возможно, что в частных руках найдутся и ценные картины охотничьего содержания.
Уделяли внимание охоте в своих исторических картинах академик Клавдий Васильевич Лебедев (род. в 1852 г.), академик Леонид Осипович Пастернак ( род. в 1862 г.), писал на охотничьи темы из прошлого Самокиш и некоторые другие. Работы мастеров этой группы широко использованы в качестве иллюстраций в художественном издании Кутепова, посвященном императорской и царской охоте.
К этой группе художников истории охоты можно отнести и придворных живописцев девятнадцатого века — баталиста и зверописца академика Александра (Иоган-Готлиб) Швабе (род. в 1824 г., ум. в 1872 г.), академика Рудольфа Федоровича Френца (род. в 1831г.) и академика акварелиста Михаила Александровича Зичи (род. в 1829г., умер в 1906 г.). Будучи придворными живописцами, художники эти уделяли крупную долю внимания царским охотам, ставшим теперь достоянием истории, да и в дореволюционное время, пожалуй, имевшим больше историческое значение по своей изолированности от настоящей живой русской охоты.
Френца однако приходится в этой группе отметить, как мастера, работавшего почти исключительно в области охотничьих тем, и не только придворных, хотя по большей части иноземных, сцены русской охоты носят у него тоже иноземный налет.
Очень много писал в области охоты наш известный анималист, главным образом лошадник — академик Николай Егорович Сверчков (род. в 1817, ум. в 1898 г.). Будучи профессором академии, он держался строгих канонов, но вещи его интересны и с точки зрения жизненной правды. Как лошадник, он и в охотничьих сценах старался не обойтись без коня, давая сцены псовых охот, перевозки медведя и проч. Наиболее ценные вещи его относятся к концу пятидесятых и началу шестидесятых годов.
Еще больше места охоте уделял в своем творчестве, тоже профессор академии, Алексей Данилович Кившенко (род. в 1851 г., ум. в 1895 г.). Акварели его «Наперерез волку», «Спускают свору» и другие, известные по открыткам, хранятся в Ленинграде в бывшем музее Александра третьего. Работы его, верные и художественной правде и охотничьей действительности, все же грешат порою некоторой сухостью и академизмом.
Много хорошего дали все эти художники, изображая охотничьи сцены, типы охотников, животных в условиях естественной свободы и поимки, но больше всех близки сердцу русского охотника два мастера, оставившие после себя массу работ, увековечивших охотничьи переживания,— это Петр Петрович Соколов (род. в 1821г., умер в 1899г.,) и Алексей Степанович Степанов (род. в 1858 году, умер всего несколько лет тому назад, уже в революционные годы). Оба эти художника неразрывно слиты с охотой. Это их сфера.
Соколов академии не окончил, но тем не менее получил в год своей смерти звание академика. Это был человек бурного темперамента, страстный охотник, любитель кутнуть и способный свою страсть, свое чувство передать в своих произведениях. Александр Николаевич Бенуа в «Истории русской живописи» характеризует его как темпераментного и талантливого мастера, который писал «тяп-ляп, как будто зря», но тем не менее давал прекрасные вещи. Это был человек широко одаренный и проявлявший свои дарования в разных областях живописи. Он был сыном знаменитого мастера акварельного портрета — Петра Федоровича Соколова, братом акварелиста Александра Петровича и сам больше всего писал акварелью, хотя работал всяким материалом. В области портрета он мог бы стоять чрезвычайно высоко, о чем можно судить по дивному его автопортрету и портрету писателя Терпигорева — Сергея Атавы, в бывшем музее Александра третьего. Он был между прочим превосходным иллюстратором. В том же музее хранятся его прекрасные иллюстрации к «Запискам охотника» И. С. Тургенева. Эти иллюстрации воспроизведены в отдельном альбоме.
К сожалению, никто из издателей не догадался увековечить память нашего великого писателя, соединив в одном роскошном издании его бессмертные «Записки» с акварелями этого художника. Но больше всего популярен он своими многочисленными акварельны ми и масляными картинами, изображающими различные охотничьи сцены и превосходно передающими переживания изображаемых типов. «А где те прежние, где те, что жизнь и смысл охоте дали?» — восклицал художник в своем дружеском стихотворном послании писателю-охотнику Н.Г.Бунину. В числе этих «прежних» охотников ему лично принадлежит одно из почетнейших мест.
Степанов был художником другого рода. В нем не было Соколовского темперамента, его любовь к охоте протекала спокойней и спокойней было все его творчество. Особенно интересен он в изображении зверей, являвшихся предметом охоты. Эти звери живут на его картинах. От его волков «пыром пахнет», как выражались старинные псари. Но я не назвал бы Степанова анималистом в узком смысле слова, т. е. зверописцем и только. Это был зверописец-охотник. Только глубокий в понимании охоты художник мог подчеркнуть в звере то, что удавалось подчеркнуть Степанову. Он писал зверя, как влюбленный в него.
Наш старый борзятник И. С. Бровцын рассказывал мне, что на одной охоте Степанов пропустил без выстрела матерого волка.
_ Почему ты не стрелял, Алексей Степанович? — спросили его.
— Да как его стрелять,— ответил, заикаясь, художник,— он такой красавец.
Здесь страсть художника подавила охотничью страсть.
Потребность ввести зверя или птицу в картину ощущали не только анималисты, но и пейзажисты чистейшей воды и давали картинам своим охотничий уклон. Ленинградские акварелисты, академик Р.А.Берголыц и Н.А.Сергеев, писали неоднократно тягу вальдшнепов. И. И. Левитан сам любил охоту, хотя заправским охотником не был, и дал прекрасную пастель «Тяга». Но интереснее всего, что крупные пейзажисты, ощущая потребность ввести в свой пейзаж зверя и не чувствуя способности написать его мастерски в соответствии с достоинством своего пейзажа, прибегали иногда к посторонней помощи. Так, на картине Левитана из собрания Лангового «Утро в лесу» волка написал Степанов, в известной картине И. И. Шишкина «Утро в сосновом лесу» медведица с медвежатами написана, как говорят, К. А. Савицким.
Заканчивая эту беглую заметку, я не могу ограничиться только «носителями громких имен» в искусстве как изобразителями русской охоты. Есть целая плеяда небольших художников, удельный вес которых в искусстве ничтожен, но которые знали и любили охоту и до известной степени умели передать это знание и любовь на полотне и бумаге. В числе их я назову Ворошилова, Муравьева, Тихменёва, Высоцкого, Мартынова, Бургхардта, Мейера. Пусть они не велики в искусстве, но их понимание духа охоты — дорого сердцу охотника и скромные работы их занимают почетное место на стенах охотника, не могущего приобрести ценные вещи крупных мастеров.
Они честно и любовно делали то, что могли.