История охоты с легавыми собаками

О Легавой (В. Бедель)

Легавая собака. Можно ли что-нибудь добавить к тому, что уже сказано о ней крупными мастерами слова, известными натуралистами, маститыми кинологами, опытными охотниками? Она — плод почти двухвекового строго целенаправленного труда собаководов многих стран, превратившего исходный конгломерат в совершенное, отточенное, безукоризненно сложенное существо. Можно только дивиться талантам народов, работавших над ее созданием.

Легавая не только совершенное животное. Она — наш близкий компаньон, наш верный спутник в жизни. От маленького резвящегося щенка до умудрённого жизненный опытом «ветерана» она живет рядом с нами, ест рядом с нами, спит рядом с нами, гуляет с нами. Вспомните Белого Бима. Ведь не кто-нибудь, а именно легавая — сеттер — стала другом одинокого человека.

Вы приходите домой. У кого из членов семьи ваш приход неизменно вызывает самый искренний восторг? Конечно же, у четвероногого друга! Собака подпрыгивает, колотит хвостом, «бодает» вас, трется о ноги, сломя голову несется за тапками, норовит лизнуть в лицо. И улыбается. Да-да, улыбается! Легавая умеет улыбаться, умеет смеяться, умеет даже хохотать! Не верите? Так заведите ее! Легавая способна грустить, способна страдать. Она может надуться на вас, может серьезно обидеться. Одного только не может — мстить. Как и настоящий, хороший человек не затаивает зла, легко прощает обиды.

Вы обидели собаку. Повесив голову, она отошла от вас, прилегла в сторонке, съежившись в комок, и тоскливо замкнулась в себе. Исподлобья, с болью в глазах, не отрывая взгляда смотрит страдающе на обожаемого ею хозяина. И как от этого взгляда сжимается сердце, как невыносимо совестно становится за собственную несдержанность! Честное слово, иной раз хочется перед собакой на колени стать, чтобы вымолить себе прощение! Но приласкайте собаку, и будьте уверены: она оттает, она простит вас. Настоящий друг не помнит зла.

В ней нет присущей большинству мелких переразвитых декоративных пород собак нервозности, повышенной возбудимости, злобности, истеричности, пустолайства. Легавые не бывают флегматиками, как большие, тяжелые собаки. На любое ваше слово она откликается немедленно, не раздумывая, не взвешивая, не прикидывая, стоит ли на него откликаться. И если собаки большинства пород привязаны к хозяину, преданы ему, то только про легавых можно сказать, что они хозяина могут любить. Любить самозабвенно, истово, без оглядки. Могут любить хозяина со всеми его недостатками, капризами, нелепыми прихотями и причудами. И не разлюбят никогда.

Это дома. А на охоте?

Охота по перу. Здесь про легавую сказано столько и такими людьми, что просто рука не поднимается что-то добавить. Толстой и Тургенев, Аксаков и Некрасов, Бунин и Вербицкий. да разве всех перечислишь! Охоте с легавой в художественной литературе повезло. На протяжении последних ста с лишним лет, то есть в период массового распространения подружейных собак в нашей стране, красочные изображения охоты по перу часто встречаются на страницах книг, газет, журналов.

Легавые являлись предметом и серьезных научных исследований. Примеров можно привести множество, но достаточно назвать хотя бы известный труд Л. П. Сабанеева, книги Н. А. Зворыкина, А. П. Ивашенцева, Н. В. Анисова, П. Ф. Пупышева, Р. Ф. Генгросса, сборник «Пятьдесят лет работы с легавой», вышедший до войны в Ленинграде.

Многие известные кинологи посвятили себя совершенствованию легавых. Усилиями известных советских собаководов — В. П. Рождественского, М. Д. Менделеевой, А. А. Чумакова, А. В. Платонова, Е. Э. Клейна, а также многих других современная легавая стала прекрасным помощником человека на спортивной охоте. Закрепленные селекцией сильное чутье, выносливость, охотничья страсть, сообразительность, легкость в натаске — все это есть у нашей помощницы. Ее, и только ее, можно считать скорее равноправным партнером охотника, чем орудием производства, живым инструментом промысла. Охотник и легавая охотятся вместе, охотятся на равных, и только от нее, пожалуй, незадачливый стрелок может получить укоризненный взгляд при неудачном выстреле, а то и безмолвный выговор за промах.

А как важна для нас эмоциональная сторона охоты! Мало есть охот, столь сильно захватывающих охотника, оказывающих на него такое, эмоциональное воздействие, как охота с легавой. На всю жизнь запечатлеваются в памяти азартный поиск собаки, ее страсть, верховое причуивание, когда она как бы мгновениями зависает в воздухе. Привстав на задние ноги, стараясь поймать более высокие струи воздуха, она просеивает чутьем бездну запахов, пытаясь выявить ту мельчайшую составляющую, которая заставила ее прервать свой бешеный поиск и заметаться на месте. Но вот запах пойман. Теперь нужно осознать запах и определить место, где затаилась птица. Легавая переходит на потяжку, страстно, но осторожно движется она к цели, а охотник в этот момент отключается от всего окружающего, не видит больше ничего, кроме крадущейся вперед собаки. Затем наступает кульминация — стойка. Это значит, что птица рядом, что собака «видит» ее чутьем. Это значит, что двигаться дальше нельзя, еще шаг — и спугнешь желанную цель, еще шаг — и исчезнет запах, заставляющий цепенеть собаку. Но где же хозяин, почему он мешкает?!

А для него сейчас не существует ни раздражающего, труднопроходимого кочкарника, ни хлюпающей под ногами и заливающей сапоги болотной жижи, ни бьющих по лицу веток кустарника. Он не чувствует ни пота, застилающего глаза, ни мошек и комаров, облепивших лицо и шею, ни бешеного стука сердца, разрывающего грудь. Он бежит. Он и собака сейчас одно целое, единый организм, связанный единой целью — не упустить птицу.

Собака косит взглядом на уже медленно приближающегося хозяина, проверяя чутьем, не уходит ли птица. Вот он уже рядом. Посланная вперед, собака делает несколько прыжков — свечкой поднимается в воздух напуганная птица, оглушительно гремит выстрел.

Почему так много пород подружейных собак? Потому что у охотников разные вкусы, разные эстетические потребности. Каждая порода легавых удовлетворяет определенный круг людей, и каждый охотник имеет возможность выбрать то, что ему больше по сердцу, что в наиболее полной степени удовлетворяет его вкус.

Одни предпочитают пойнтера с его легкостью и смелостью движений, поиском карьером, с кажущимся зависанием в воздухе во время прыжков, с очень высокой поднятой головой. Во время причуивания ему свойственно резкое задирание носа вверх, выше линии темени, навстречу высоким слоям воздушных течений. Собака как бы вся подается вперед, сплошь и рядом даже привстает на задних ногах, стараясь захватить запах повыше. Стойка у пойнтера напряженная, страстная, «скульптурная», с рельефно выделяющейся мускулатурой. Потяжка и подводка уверенные, смелые, отчетливые;

Другим нравится английский сеттер, которому свойственны широкие, стелющиеся, плавные и в то же время исключительно стремительные движения во время поиска. Голову он несет немного выше уровня спины. На потяжке и подводке движения у него крадущиеся, «кошачьи», но очень страстные и быстрые. Некоторые на потяжке припадают к земле, держа, однако, голову значительно выше уровня спины, а на стойке ложатся. Стойка крапчатого сеттера абсолютно неподвижна.

Много поклонников сейчас у ирландского сеттера. Это очень выносливая собака. На поиск идет оригинальным, волнообразным галопом, называемым охотниками «волчьим поскоком». Голову на ходу держит довольно низко, но во время причуивания поднимает ее высоко вверх; верхочутость типична для этой породы. Потяжки длинные, без особого напряжения, хладнокровные. Стойка без полного замирания, часто с небольшим помахиванием хвостом.

В дорогу. Фото П. Яровицкого

Некоторые охотники отдают предпочтение шотландскому сеттеру, иначе называемому сеттер-гордоном. Черно-подпалая, спокойная, рассудительная собака. Ему свойственна умеренная страсть во время поиска: ход отнюдь не безудержным галопом. Голову гордон держит высоко как в поиске, так и во время причуивания, потяжек и стоек. Стойка у него спокойная, не очень напряженная; собака как бы «сохраняет чувство собственного достоинства», иногда она может даже оглядываться на приближающегося охотника. Потяжки у гордона спокойные, но в то же время достаточно уверенные.

Наконец, многих устраивают легавые континентальные — короткошерстные и жесткошерстные. Этим собакам свойственны спокойствие во время работы, умеренная страсть, равномерный сильный галоп с переходом на рысь во время причуивания. Отличительным и ценным для любителя качеством этих легавых является их способность комбинировать на охоте высокий верх чутья со следовой манерой причуивания, то есть быстро приспосабливаться к меняющимся условиям охоты. Отработка птиц у этих собак спокойная, рассудочная, четкая.

Много прекрасных качеств у легавых. Великолепно приспособлены они к человеку. Жить бы им и развиваться! Поставить бы здесь точку и с легким сердцем закончить разговор о легавых. Однако не получается. Приходится, к сожалению, перестраиваться на минорный лад.

С каждым годом повсеместно уменьшается количество легавых в нашей стране. Особенно это стало заметно в последнее время.

Взять, к примеру, только Москву. В 1927 году на Московскую выставку охотничьих собак было записано 526 легавых. В начале 60-х годов показывалось около 400. В конце 70-х это число снизилось до 300.

В 1978 году вышла «Красная книга СССР» — список редких и находящихся под угрозой исчезновения животных. В нее внесено много видов, поголовье которых насчитывает десятки тысяч голов. А вот сеттер-гордонов, к примеру, на всю страну сейчас насчитывается всего триста-четыреста. Выходит, мы заботимся только о том, что не является плодом труда человека, дело же человеческих рук, продукт человеческого гения исчезает. Допустимо ли?

Что же происходит с легавыми? Неужели они теперь не нужны? Нет, нужны! И нужны даже больше, чем прежде, ибо существуют объективные предпосылки для увеличения численности легавых. Каковы же эти предпосылки? Их, на наш взгляд, три.

Первая. Рост городского населения. Как и раньше, легавых собак держат преимущественно горожане. И сейчас многие горожане хотели бы посвятить свой досуг активному отдыху на природе — охоте.

Вторая. Рост бюджета свободного времени и как следствие рост числа охотников.

Наконец, третья. С развитием транспорта делаются доступными отдаленные, более богатые дичью районы.

Почему же легавых становится все меньше? Ответ прост: потому, что сейчас создалось такое положение, когда на большей части территории страны охотиться с легавой стало практически невозможно. Причин несколько. Прежде всего — нелепые сроки открытия летне-осенней охоты. Почему-то почти на всей территории РСФСР охота на дупеля и бекаса открывается за неделю-две до их отлета на юг, а то и вовсе после их отлета. На тетерева же охота разрешается тогда, когда молодой тетерев уже перестает держать стойку собаки.

Осушение болот, мелиоративные работы без учета всех природных факторов, бездумное применение гербицидов, развитие массового туризма, повальная мода на сбор даров леса — все это отрицательно сказывается на численности пернатой дичи.

Чрезвычайно труден и сложен порядок провоза собак по железной дороге, делающий сплошь и рядом вообще невозможным выезд охотника.

Ухудшаются возможности обучения легавых из-за уменьшения количества участков для натаски.

Но не только это влияет на количество легавых. В последние пять-восемь лет все чаще раздаются безответственные призывы к полному запрету охоты. Все чаще звучат нападки на собак.

С горечью приходится отмечать, что под воздействием этой массированной атаки общественное мнение по отношению к охотнику, да и просто к человеку с собакой, значительно трансформировалось. Если 15-20 лет назад охотник с собакой вызывал к себе уважение, то теперь — неприкрытую неприязнь.

Что же делать любителю легавой? Как спасти своего друга? Да и можно ли его спасти или он обречен?

Чтобы не допустить деградации охоты с легавой — а это основное для сохранения этих собак, — следует немедленно пересмотреть сроки летне-осенней охоты, подходя дифференцированно к времени начала охоты на разные виды дичи. На бекаса и дупеля вполне можно охотиться с 1 августа, на боровую и полевую дичь — со второй субботы августа. Месячная продолжительность охоты по дупелю, бекасу и перепелу должна быть обеспечена повсеместно.

Охотничьим хозяйствам следует решительно добиваться предоставления участков для натаски собак. Необходимо требовать от работников сельского хозяйства правильного подхода к мелиоративным работам, соблюдения инструкций по применению гербицидов. Охотоведам следует решительнее давать отпор безответственным выступлениям в печати по вопросам охоты.

Хочется верить, что легавая не исчезнет.

Хочется верить, что наши кроткие длинноухие собаки переживут все трудности, все невзгоды. И надолго останется с нами наш спутник и помощник, наш собеседник в минуты одиночества и ликующий единомышленник в минуты радости, наш скромный товарищ с умными, выразительными глазами, веселый и грустный, проказливый и послушный, наш добрый и верный друг.

23.10.2013 | Охотничьи рассказы: Четыре этюда про летнюю охоту с легавыми

О некоторых самых ярких моментах летней охоты хочется рассказать и другим охотникам. Может, что-то полезное новичок почерпнет и для себя, а опытный охотник еще раз вспомнит и о своих приятных случаях на охоте. Надеюсь, что поклонники классических подходов к охоте с легавыми собаками не осудят меня за то, что, отходя от канонов безрезультативной классики, я с учетом особенностей национальной охоты отдавал некоторое предпочтение добыче трофеев.

ЭТЮД №1. «ХОРОШЕЕ НАЧАЛО — ПОЛ ДЕЛА СДЕЛАНО»

Первый день летней охоты. Уже улеглись вчерашние переживания, связанные с добыванием путевок на охоту с легавой собакой, которые мы получили на две недели раньше, всех прочих охотников. За вечерним костром улетучились отрицательные впечатления от разбитой дороги, а вернее впечатления от отсутствия таковой. Уже распределены возможные маршруты, по которым сегодня будем искать дичь, и вот после первой ночевки в угодьях выхожу со своим пойнтером Дусей на первую в ее жизни охоту.

Неизвестно, кто сегодня больше волнуется – Дуся, которая чувствует, что это не обыкновенные испытания в лугах, а нечто особенное, и, присмирев, идет у ноги, или я — памятуя ехидные замечания экспертов на последнем Чемпионате пойнтеров им. Р.А. Иоанесяна: «хорошая, собака, красивая собака — только место ей на дог- шоу. Балерина она у тебя — гляди, какого нежного сложения, да и пуглива не в меру — вон как на громкий выхлоп оглядывается…». А Дуся, как — бы в подтверждение их слов, косится на ружье, висящее на моем плече — что это я еще удумал, палку какую-то с собой взял.

Переходим ручей, который служит как — бы границей между нашим лагерем и началом лугов, в которых собираемся охотиться. Про себя еще раз проигрываю план действий, который мы вчера вечером обсудили с моим напарником — заядлым пойнтеристом и опытнейшим охотником Виталием Ефимовичем Ш.: «разгорячить собаку несколькими встречами с дичью, стрелять только после этого и только по взлетевшей из — под собаки дичи, не дублетить, стараться сбить птицу с первого выстрела».

Заряжаю ружье — руки дрожат от волнения. Пускаю собаку на ветер — все вроде бы нормально, Дуся «режет» параллели, как и требуется от ее породы, — на потрясном ходу, голову несет высоко, «челнок» прямоугольный и правильный, просто загляденье — сказалась неделя тренировок в лугах.

Вдруг, собака сходит с параллели, замедляет ход, потяжка и стойка! Стала собака твердо, похоже, не врет. Мое сердце бешено бьется где — то в горле и затылке, подхожу к собаке как можно быстрее, но при этом стараюсь не шуметь — не дай бог подшумлю птицу. Но все нормально, собака стоит на стойке, как бронзовая статуэтка пойнтера, завоеванная ею на соревнованиях. Только дрожь напряженных рельефных мышц выдает, насколько сейчас она сконцентрирована на единственной в ее жизни цели — отыскать птицу. В голове снова проносится совет В.Е. — разгорячи собаку, а потом стреляй! Даю команду: вперед! Собака срывается со стойки и прыжком поднимает перепела на крыло. Забыты все советы бывалого натасчика, рефлекс охотника сделал свое дело — вскинуто ружье, выстрел, «чисто битый» перепел падает в тридцати метрах в бурьян. Собака после взлета птицы остается стоять, как зачарованная, на месте, взглядом провожая упавшего перепела. Внимания на выстрел не обратила никакого — у нее сейчас только одна существенная для нее цель — птица, долгожданная птица. Решаю на первый раз не посылать Дусю на подачу, беру ее на поводок и вместе с ней подходим к сбитому перепелу. Дуся его причуяла издалека и тянет меня, так, что искать в бурьяне не приходится. Дал Дусе понюхать и позволил взять в пасть первую в ее жизни добычу! Продолжаем охоту. Собаку будто подменили! Маленькое, прежде застенчивое существо преобразилось в азартное нестомчивое создание с горящими глазами, носящееся на широчайших параллелях в поиске птицы.

Теперь моя задача — не потерять контакт с собакой, а то не дай бог, начнет работать на себя, тогда намучаешься исправлять, да и охота будет испорчена. Свистом подзываю к себе собаку, укладываю, оглаживаю — даю успокоиться. Сам с трудом сдерживаю свои эмоции — разгорячился не хуже Дуси.

Передохнули минут двадцать, пора за дело. Пускаю собаку в поиск. Отличный «челнок», прекрасный ход. Метров через пятьсот собака приостанавливается, потяжка, стойка! Но стоит в этот раз Дуся как — то не так, как обычно. Немного припав к земле, моя помощница в то — же время тянет нос вертикально вверх, ловя струю заветного запаха. Что — то не то. Но время не тяну, стараюсь подойти к собаке быстро и бесшумно, хотя бесшумность для моих ста с лишним килограммов живого веса — понятие относительное.

Пока подходил, собака «припала» на стойке еще ниже и как — бы спряталась за кустик травы. Команда «вперед», стремительный бросок собаки к дичи и что — же это такое? С оглушительным, как мне показалось в тот момент, хлопаньем крыльев в пятнадцати метрах перед нами взлетает выводок тетеревов! Забыв о стремлении не дублетить, делаю два выстрела — первый тетерев падает камнем чисто битый, а второй с перебитым крылом кувыркается и падает в бурьян. Как бы не ушел! Собака на мои выстрелы над ее головой и внимания не обратила — провожает горящим взглядом сбитых тетеревов. Не раздумывая, кричу собаке «подай!», Дуся срывается с места и исчезает в бурьяне в районе падения подранка.

Подхожу к первому тетереву, и в это время моя собачка появляется на кромке бурьяна со вторым тетеревом в пасти! Вот это охота, вот это помощница! Целую на радостях мою псятину в ее горячий нос. Молодец, хорошая собака, охотница моя милая, приговариваю я… Ура! Мрачные прогнозы теоретиков не оправдались, выстрелов моя собака не боится абсолютно! А сухое сложение позволяет ей развивать потрясающую скорость при минимальных затратах сил!

Решил, что для первого дня летней охоты добытой дичи достаточно. Да и для праздничного стола — тоже. Возвращаемся в лагерь — этот день охоты надо и отметить по-праздничному!

ЭТЮД №2. «УДАЧНЫЙ ВЫСТРЕЛ»

Этим летом я захотел испробовать, пригодно — ли для охоты с легавой на полевую и луговую дичь полуавтоматическое оружие. Решил не шиковать, и купил за две недели до начала охоты рядовое ТОЗ-87-03 с комплектом дульных насадок. Успел только один раз обстрелять его на предмет проверки работы автоматики. Вроде — бы все нормально — стреляные гильзы выбрасываются, перезарядка производится. Закупив «Тайги», «Спортактива» и «Азота» и положив в багажник автомашины «на всякий случай» видавший виды Зимсон, отправился на охоту. Полторы недели охоты с новым ружьем показали, что работает оно безотказно, но преимуществ по сравнению с классической двустволкой пока не отмечал. И вот, решив, что ближние луга уже достаточно «обстреляны», мы с Дусей утром уходим за три километра на клеверные луга, которые по краям окаймлены широкими полосами бурьяна и оврагами с непроходимыми зарослями.

За полторы недели охоты моя сука превратилась из начинающей собаки, восхищающейся каждой добытой птицей, в опытную охотницу. Даже походка у нее изменилась, стала более «солидной». Уже не надо ее часто подзывать к себе, чтобы не потерять контакт. Теперь мы работаем «на равных»: Дуся ищет — я стреляю — Дуся приносит.

Заходим под ветер, собака пущена в поиск. Она деловито и стремительно обыскивает первый луг — взяли только одного коростеля в бурьяне на закрайке луга. Переходим на следующий луг, несколько десятков параллелей, потяжка, стойка! По стойке вижу, что тетерева — спешу подойти, т.к. тетерева матереют на глазах и все меньше времени выдерживают стойку собаки. Даю команду «вперед!» и Дуся прыжком поднимает стаю тетеревов, но какую — голов 15-20 взлетают из-под собаки. Стреляю по первому — падает, стреляю по второму — перебиваю крыло и чтобы не ушел добавляю третьим выстрелом. Четвертый выстрел в угон — вроде мимо! Пятый — попал! Но шлепается этот тетерев уже в овраг в густейшие заросли. Кричу Дусе «подай», показываю направление, в котором упал последний тетерев, а сам подхожу к первому — еще трепещущему, но битому, чисто. Второго тетерева нашел невдалеке от первого. В этот момент из оврага вылезает Дуся, а в пасти у нее живой тетерев! На глазах у меня она прокусывает ему голову, кладет на траву у моих ног и стремительно бросается в колючие заросли по краю оврага. По колыханию верхушек репейников наблюдаю ее погоню за кем — то. Ведь упало три тетерева. Через минуту Дуся вылезает из зарослей – глаза, как два янтаря, — сияют, а в зубах еще один тетерев! Наверное, зацепил — таки несильно четвертым выстрелом и не заметил, а от собаки этого не скроешь.

Сели отдохнуть на краю оврага. Тетеревов разложил в ряд — хороши тетерева, уже перелиняли, только лиры еще не отрасли до конца. Дуся лежит рядом с ружьем, как — бы говоря: «сегодня я опять отличилась, но и ружьишко тебя тоже не подвело». Действительно, из двустволки таких результатов стрельбы никогда не добиться, а без собаки подранков не собрал бы. В другие дни пробовал пробраться через этот овраг, но не смог пробить себе дорогу — настолько густы и колючи были заросли. Кстати, несмотря на то, что у Дуси шкурка на ощупь — нежнейший и мягчайший бархат, — в таких колючих зарослях она умудрилась не пораниться ни разу.

ЭТЮД №3. «УТКИ — ДЕЛО НЕ ЦАРСКОЕ»

Отпуск кончился, луговая дичь отлетела в теплые края, а тетерева стали строги и не держат стойки собаки. Решаю в выходные поехать на утиную охоту.

По словам многих «специалистов» по легавым, пойнтеры утку не любят, и охотиться с ними по утке бессмысленно. Но так как мой ирландский сеттер состарился, и лапы его уже плохо слушаются, решил взять своего пойнтера Дусю на эту охоту. Хоть погуляем, думаю. Приехали на базу, купили путевку, расспросили егеря о местах лета и кормежки утки, и т.к. был уже день, решили до вечерней зори изучить места.

Места, действительно, очень приличные — заброшенные, заросшие и заболоченные древние торфоразработки. Одно плохо — во многих местах камыш выше роста человека и там особо не походишь. Но времени до вечера много, зарядил на всякий случай ружье — вдруг что вылетит, свистнул Дуську и пошел по периметру обходить эти болотины. Первый час прошел безрезультатно, дичины не видно, а Дуська, только недовольно покряхтывая, лазает по камышам. Дошли до места, где несколько дней до этого, по словам егеря, стояли на зоре четыре охотника. Действительно, вытоптаны площадки, куча стреляных гильз, а пирамида пустых бутылок из-под всемирно известного русского напитка по числу ее составляющих соизмерима с количеством расстрелянных гильз. Вот, думаю, ребята повеселились: и постреляли от души, и расслабились вволю. Отхожу от этого места метров сто, и вдруг Дуся бросается в камыш, из которого выскакивает кряковая. Но лететь она не может — подранок. Выстрел и через несколько мгновений трофей уже у меня в руках. Обследуем эту местность более тщательно — Дуся находит в камышах еще двух крякашей и серую уточку, зараненных и брошенных на явную бессмысленную смерть горе-охотниками.

Вот уже и смеркается. Встаем на подготовленное нашими предшественниками место. Утка, действительно, летит на ночевку интенсивно. Взяв за зорю еще трех кряковых, заканчиваем охоту. Возвращаемся к своей «Ниве», довольные прекрасным днем и хорошей охотой, грузимся, едем домой. А я еще доволен и тем, что у меня выросла вполне приличная охотничья собака.

ЭТЮД №4. «ВОТ ТАК БАЛЕРИНА»

Поздняя осень. Решаю съездить в Тверскую область, поискать рябчиков. Как и всегда в этом году, пойнтер Дуся на заднем сиденье нашей «Нивы» наблюдает за моими сборами, всем своим видом показывая, что она — то готова уже давно, а я все «тяну резину» и никак не сяду за руль, чтобы побыстрее поехать на охоту. Ну вот, последний кулек заброшен в багажник, сели поехали.

Приехав к знакомому егерю, покупаю у него путевку на рябчика, а по ходу дела он умудряется мне всучить путевки и на всю остальную живность, начиная зайцами и кончая белыми медведями, которая, как он предполагает, обитает в его обходе, но которую я никогда там не видел. Переплаченных денег не жалко, т.к. нормальные отношения с лучшими представителями аборигенов поддерживать необходимо.

Заходим в лес и идем вдоль знакомого ручейка, придерживаясь ольшаников, в которых любит сидеть рябчик. Дуська белой кометой шныряет в зарослях. Она уже начинает понимать суть охоты в лесу, поэтому особо ее не окрикиваю. Сама сообразит, что к чему. Вдруг Дуся замедляет ход и осторожно, можно сказать «на цыпочках», идет к кустам. А ведь, действительно, движется легко, «как балерина». Балериной ее окрестил один из экспертов на состязаниях легавых. Перехватываю ружье поудобнее, готовлюсь к выстрелу. И не зря приготовился — через мгновение с другой стороны куста взлетает рябчик, выстрел — рябчик сбит, и Дуся приносит его мне. Рассматриваю добычу — хороший, крупный рябец. Пожалуй, взлети он подальше от нас, восьмого номера дроби было — бы недостаточно, чтобы надежно поразить такого крупнеца. Меняю патроны в ружье на «шестерку». Идем дальше. Прошло уже часа полтора, а больше дичины не встретилось ни мне, ни Дусе. Переходим овраг и следуем по другому его берегу. Дуся то и дело опускает голову и обнюхивает чьи — то следы. Цыкнул на нее — мол, что «копаешь». Но собака, как — бы в ответ на мою критику, потянула воздух «верхом», прошла метров 30 и стала. Только стойка какая — то некультяпистая. По опыту зная, что Дуся на нетипичную стойку становится, когда ей попадается что — то незнакомое, на всякий случай спешу подойти к ней. Стандартная команда «вперед», стремительное движение собаки и из — за корневища выскакивает заяц! За какие- то мгновения в голове проносятся мысли: стрелять или нет. Дичь — то нетипичная для пойнтера. Но раз всученная мне егерем путевка на зайца в кармане, а на другие трофеи рассчитывать особо не приходится, стреляю по зайцу, который уже скрывается в зарослях. Полетел пух, но косой только дернулся и ринулся дальше! Беда, уйдет подранок и загибнет! Нет для меня ничего на охоте хуже, чем потерять подранка. Ну, была — не была, даю Дусе команду «подай», собака срывается с места и скрывается в кустах. Через несколько секунд невдалеке раздается рык – это моя добрейшая Дуся, от которой не то, что рыку, лая не услышишь, рычит. Бегу туда. Что — же вижу: маленькое доброе существо, которое зовется пойнтером Дусей, превратилось в фурию. Она догнала раненого зайца, видимо успела его уже разок куснуть, и теперь, одним ей ведомым чутьем угадав направление удара задних лап зайца и, увернувшись от него, схватила его поперек туловища и теперь, подбрасывая в воздух, перехватывает челюстями, добираясь до позвоночника в районе затылка. Хруст сломанного позвонка, заяц обвисает, и Дуся, перемазанная кровью, но безмерно гордая, кладет его у моих ног. При ближайшем рассмотрении заяц оказался не на много меньше моей собаки.

Вспомнив строки из книги Русанова, я заволновался, а не будет — ли теперь собака гонять только зайцев? Но мои волнения оказались беспочвенными, а результативные охоты по запоздалым бекасам лишь укрепили во мне уверенность, что собака не только не потеряла стиль, но стала вполне четко различать охоту по перу и охоту на зайца. А за эту осень мы с Дусей в обходе того — же егеря взяли еще двух зайцев, одного из которых Дуся с не меньшим, чем в первый раз, блеском добрала. Вот вам и маленькая «балерина»!

Кстати, мой знакомый — Виталий Ефимович Ш. нисколько не удивился моему рассказу об охоте с пойнтером на зайца. По его словам, все его пойнтеры вполне прилично работают по зайцам и добирают подранков.

ЭПИЛОГ

Заканчиваю рассказ уже за полночь. Мои легавые собаки — молодая пойнтер Дуся и старый и заслуженный ирландский сеттер Флайт спят возле меня на ковре. У обоих во сне раздуваются ноздри и дергаются лапы. У легашатников бытует мнение, что легавая собака во сне видит свои охоты. Вот, наверно, и сейчас моим псятинам снятся луга полные дичи, в которых они снова и снова находят и добирают всем нам так желанную добычу.

Конечно, прочитав мои рассказы, можно возразить, что так охотиться «не правильно». Что для каждой охоты есть свои собаки. Но я, кроме эстетики охоты, люблю еще и возвращаться с охоты с трофеем. Я городской охотник, который в силу стесненности жилищных условий просто не может себе позволить содержание многочисленных собак для каждого вида охоты. А кроме того, для содержания в квартире наиболее пригодны покладистые, добрые собаки, которые любят всех членов семьи и миролюбивы к окружающим. А к таким собакам, как раз и относятся островные легавые собаки, которыми пойнтеры и сеттеры и являются — они красивы, добры, умны, преданны, и делаются не только партнерами на охоте, но и домашними любимцами. Прекрасный экстерьер, легкость дрессировки и натаски, прирожденная чистоплотность и врожденная «интеллигентность» делают их наиболее перспективными собаками для содержания в домашних условиях городским охотником и для использования их на охотах, доступных каждому охотнику.