Текст песни Basil Poledouris — OST Охота за красным октябрем
Салют отцам и нашим дедам —
Заветам их всегда верны.
Теперь ничто не остановит
Победный шаг родной страны!
Ты плыви, плыви бесстрашно,
Гордость северных морей,
Революции надежда,
Сгусток веры всех людей.
Ты плыви, плыви бесстрашно,
Гордость северных морей,
Революции надежда,
Сгусток веры всех людей.
Салют отцам и нашим дедам —
Заветам их всегда верны.
Теперь ничто не остановит
Победный шаг родной страны!
Ты плыви, плыви бесстрашно,
Гордость северных морей,
Революции надежда,
Сгусток веры всех людей.
В октябре, в октябре
Рапортуем мы наши победы.
В октябре, в октябре
Новый мир дали нам наши деды!
Ты плыви, плыви бесстрашно,
Гордость северных морей,
Революции надежда,
Сгусток веры всех людей.
Салют отцам и нашим дедам —
Заветам их всегда верны.
Теперь ничто не остановит
Победный шаг родной страны!
В октябре, в октябре
Рапортуем мы наши победы.
В октябре.
Новый мир. Salute to our fathers and grandfathers —
Precepts they are always correct.
Now nothing can stop
The winning move home country !
You swim , swim fearlessly
Pride of the northern seas ,
Revolution hope
Clot all people of faith .
You swim , swim fearlessly
Pride of the northern seas ,
Revolution hope
Clot all people of faith .
Salute to our fathers and grandfathers —
Precepts they are always correct.
Now nothing can stop
The winning move home country !
You swim , swim fearlessly
Pride of the northern seas ,
Revolution hope
Clot all people of faith .
In October, in October
Raportuem us our victory.
In October, in October
A new world was given to us by our grandfathers !
You swim , swim fearlessly
Pride of the northern seas ,
Revolution hope
Clot all people of faith .
Salute to our fathers and grandfathers —
Precepts they are always correct.
Now nothing can stop
The winning move home country !
In October, in October
Raportuem us our victory.
In October .
A new world .
Охота за «Красным Октябрем»
В НОЯБРЕ 1984 ГОДА,
НЕЗАДОЛГО ДО ПРИХОДА К ВЛАСТИ ГОРБАЧЕВА,
СОВЕТСКАЯ ПОДЛОДКА КЛАССА «ТАЙФУН» ВСПЛЫЛА
ЮЖНЕЕ ГРАНД БЭНКС.
ЗАТЕМ ОНА ЗАЛЕГЛА НА ДНО,
ВИДИМО ИЗ-ЗА ВОЗНИКНОВЕНИЯ РАДИАЦИОННОЙ ОПАСНОСТИ.
ПО НЕПРОВЕРЕННЫМ ИСТОЧНИКАМ,
ЧАСТЬ КОМАНДЫ БЫЛА СПАСЕНА.
СОГЛАСНО НЕОДНОКРАТНЫМ ЗАЯВЛЕНИЯМ
СОВЕТСКОГО И АМЕРИКАНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВ,
СОБЫТИЙ, О КОТОРЫХ СЕЙЧАС ПОЙДЕТ РЕЧЬ…
В РЕАЛЬНОСТИ НЕ БЫЛО.
БУХТА ПОЛЯРНАЯ, СЕВЕРНАЯ БАЗА СОВЕТСКОГО ПОДВОДНОГО ФЛОТА
РАЙОН МУРМАНСКА
Ну и холодрыга, товарищ капитан.
Холодрыга.
И сурово.
Пора, товарищ капитан.
Пора.
Ну, пора.
ОХОТА ЗА «КРАСНЫМ ОКТЯБРЕМ»
ТАКТИКА ДЕЙСТВИЙ ФЛОТА УЧЕНИЯ БОЕВЫХ КОРАБЛЕЙ JANES
СЛОВАРЬ АМЕРИКАНСКИХ
ВОЕННО-МОРСКИХ БОЕВЫХ КОРАБЛЕЙ
МОРСКАЯ ИСТОРИЯ войны
ДЕЙСТВИЯ
Что ты здесь делаешь? Тебе пора спать.
Стэнли меня будит.
Понятно.
Ну, ты и тяжелая.
Только не потакай ее капризам.
Две сказки и два стакана воды.
— Джек, ты опоздаешь на самолет.
— Да. Послушай меня.
Ты пойдешь наверх и будешь спать с миссис Уиллер.
Когда вернусь из командировки, привезу Стэнли братика.
— Обещаешь?
— Обещаю.
АЭРОПОРТ ХИТРОУ В ЛОНДОНЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ВЫЛЕТЫ
— Вам что-нибудь принести, сэр?
— Нет, большое спасибо.
Если вы попробуете уснуть, полет будет короче.
Я никогда не сплю в самолете.
— Турбулентность.
— Что?
Турбулентность. Солнце нагревает земную кору, теплый воздух
идет вверх, холодный вниз.
— Не люблю.
— Попробуйте поспать.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В США
Доктор Райан?
ЦРУ
Джек, это ты.
— Господи! Отлично выглядишь.
— Спасибо, адмирал.
— Кофе?
— Не откажусь.
Не спрашиваю, как долетел.
Когда ты спал в последний раз?
Не знаю. Я живу еще по лондонскому времени.
— С молоком и сахаром?
— С молоком и сахаром.
Как Кэролайн? В последний раз я ее видел
у твоего дедушки в Мэне, так?
Все хорошо. Передает привет.
— А Салли?
— Отлично.
Сколько ей, три?
Нет, скоро будет пять.
Недавно заявила мне и Кэролайн,
что ее жизнь не была бы такой одинокой,
если бы мы купили ей живого братика.
— Купили?
— Купили.
Но она считает, что достаточно купить братика для Стэнли.
— А кто такой Стэнли?
— Медвежонок.
Ясно. Что заставило тебя
провести ночь в самолете?
Британская разведка получили эти фото два дня назад.
Это «Красный октябрь», самая новая подводная лодка класса «Тайфун».
Сукины дети.
На двенадцать метров длиннее базовой модели.
На три метра шире. Капитана зовут Рамиус.
Один из ваших?
Да. Я смотрел его дело в прошлом году.
Десять лет он плавал на лодке каждой новой модели этой категории.
Довольно хорошие политические связи.
Он также подготовил для них много штурманов.
Русские называют его «Вильнюсский наставник».
«Вильнюсский учитель».
Идет охота за красным октябрем тебе охота за этим кораблем
Охота за «Красным Октябрём»
Ралфу Чатему, командиру подлодки, который всегда говорил правду, а также всем подводникам.
Мне хочется выразить искреннюю благодарность за советы и техническую информацию Майклу Шелтону, бывшему лётчику ВМС США; Лэрри Бонду, чья военная игра «Гарпун» используется при подготовке офицеров резерва ВМС; докторам Джерри Стернеру и Крейгу Джешке, а также капитан-лейтенанту Грегори Янгу.
Все действующие лица этого романа за исключением Сергея Горшкова, Юрия Падорина, Олега Пеньковского, Валерия Саблина, Ганса Тофте и Гревилля Винна, представляют собой плод авторского воображения. Всякое их сходство с действительными лицами как ныне здравствующими, так и умершими, является чисто случайным. Имена, события, диалоги и взгляды – плод воображения автора и не могут быть истолкованы как происходившие в реальной жизни. Все, что высказано в этой книге, нельзя рассматривать как точку зрения Военно-морских сил США или любых других государственных учреждений.
Пятница, 3 декабря
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
Капитан первого ранга Военно-морского флота СССР Марк Рамиус был одет соответственно арктическим условиям, обычным для базы подводных лодок Северного флота в Полярном: пять шерстяных свитеров, а поверх – непромокаемый комбинезон. Чёрный от копоти портовый буксир развернул нос его подводной лодки на север, в сторону канала. Док, внутри которого два последних долгих месяца находился «Красный Октябрь», теперь снова стал наполненным водой бетонным ящиком, одним из тех, что предназначены для укрытия подводных ракетоносцев стратегического назначения от суровых арктических погод. Моряки и портовые рабочие, собравшиеся на краю дока, наблюдали за выходом в море подводной лодки в принятой у русских манере – молча и без восторгов.
– Малый вперёд, Комаров, – скомандовал капитан. Буксир отвернул в сторону, и Рамиус посмотрел на корму, за которой от мощного потока, отбрасываемого двумя бронзовыми винтами, яростно бурлила вода. Капитан буксира помахал рукой, и Рамиус поднял руку в ответ. Буксир справился со своей несложной работой быстро и умело. «Красный Октябрь», подводная лодка типа «тайфун»[1], направился теперь к главному судоходному каналу – выходу из Кольского залива.
– А вот и «Пурга», товарищ командир. – Григорий Комаров показал на ледокол, который будет сопровождать их до моря.
Рамиус кивнул. Предстоящий двухчасовой переход по заливу потребует не столько особого искусства, сколько просто терпения. Дул холодный северный ветер, единственный, что господствует в этой части света. Поздняя осень в этом году выдалась на удивление погожей, и снега, глубина которого здесь обычно измеряется метрами, выпало немного. Неделю назад на Мурманское побережье обрушился свирепый шторм, который разрушил арктические паковые льды, так что присутствие ледокола было действительно необходимо. «Пурга» будет расчищать путь для подлодки, расталкивая льдины, которые может занести за ночь на фарватер. Будет совсем некстати, если такая замёрзшая глыбина морской воды случайно выведет из строя новейший подводный ракетоносец советского военно-морского флота.
По широкому заливу катились крутые волны, подгоняемые свежим ветром. Порой они перехлёстывали через овальный нос «Красного Октября», скатываясь потоками с плоской ракетной палубы перед отвесной чёрной стеной рубки, или «паруса», как называют рубку подводники. Поверхность грязной воды была подёрнута слоем нефти, оставленной здесь бесчисленными судами. При низких здешних температурах испаряться она не способна, и на скалистых берегах залива остаются чёрные полосы, словно тут купался неопрятный великан. А ведь и впрямь удачное сравнение, подумал Рамиус. Советскому великану нет дела до грязи, которую он оставляет на поверхности земли. Рамиус учился морскому делу мальчишкой на рыбачьих судах, не покидавших прибрежных вод, и хорошо понимал, как важно быть в ладу с природой.
– Увеличить обороты до одной трети, – произнёс он. Комаров передал команду капитана в машинное отделение по телефону на мостике. Шум воды за бортом усилился, и «Красный Октябрь» двинулся следом за «Пургой». Капитан-лейтенант Комаров был на «Красном Октябре» штурманом, а до перевода на него служил портовым лоцманом и занимался проводкой крупных военных кораблей, которые базировались по обеим берегам широкого залива. Оба офицера наблюдали за ледоколом, который двигался в трехстах метрах впереди. На юте ледокола приплясывали от холода матросы, один из них даже был в белом фартуке корабельного кока. Всем хотелось стать свидетелями первого выхода в море могучего ракетоносца, да и вообще матросы рады всему, что способно хоть как-то нарушить монотонное течение их службы.
В другое время такой эскорт вызвал бы раздражение Рамиуса – фарватер здесь был широким и глубина не вызывала опасений, – но не сегодня. Лёд – дело серьёзное. Да и всё остальное было не менее важным для капитана.
– Ну вот, товарищ командир, мы снова выходим в море во имя защиты нашей родины! – Капитан второго ранга Иван Юрьевич Путин высунул голову из люка и, как всегда, без разрешения поднялся на мостик с неловкостью сухопутного моряка. На крошечном ходовом мостике, где стояли командир, штурман и безмолвный вперёдсмотрящий, и без того было тесно. Путин занимал должность замполита – заместителя командира корабля по политической части. Все, что он делал, совершалось во славу Родины, Отечества – эти слова были для русских святыми, как и имя Ленина, которого волей Коммунистической партии просто обожествляли.
– Ты прав, Иван Юрьевич. – Голос Рамиуса звучал приветливо, никак не отражая его истинных чувств. – Одно удовольствие провести пару недель в море, особенно после дока. Место настоящего моряка в море, а не на суше, где его постоянно теребят бюрократы. Да и эти работяги в грязных сапогах изрядно надоели, снуют повсюду. Ну, и согреемся наконец.
– Вы считаете, что сейчас холодно? – недоуменно спросил Путин.
Уже в который раз Рамиус подумал, что Путин истинный замполит. Его нарочито громкий голос и самоуверенная манера держаться никому ни на минуту не позволяют забыть, кто он такой. Идеальный политрук, но человек в высшей степени не безопасный.
– Я слишком долго плаваю на подводных лодках, мой друг, так что привык к умеренной температуре и надёжной палубе под ногами. – Путин не заметил скрытого намёка на свою слабость – его перевели на подводные лодки после того, как выяснилось, что хроническая морская болезнь не позволяет ему служить на эсминцах. А может быть, ещё и потому, что замполит не страдал клаустрофобией, боязнью замкнутого пространства, невыносимой для многих внутри подводных лодок.
– Подумать только, Марк Александрович, сейчас в Горьком розы цветут!
– Что вы имеете в виду, товарищ замполит? – спросил Рамиус, не отрываясь от бинокля. Был полдень, но солнце едва поднялось из-за горизонта на юго-востоке, отбрасывая оранжевые косые лучи и пурпурные тени на отвесные скалистые берега вдоль залива.
– Морозные розы, разумеется, – громко рассмеялся Путин. – В такой день у детей и женщин расцветает румянец во всю щеку, пар от дыхания, а водка особенно хороша! Вот бы сейчас туда!
Этому подонку надо в Интуристе работать, подумал Рамиус, только вот Горький закрыт для иностранцев. Сам он бывал там дважды. Горький показался ему обычным советским городом – ветхие дома, грязные улицы, серые, плохо одетые люди. Как и в большинстве советских городов, зима там – лучшее время года. Под снегом не видно грязи. Рамиус, полулитовец по национальности, вынес куда более приятные воспоминания о месте, где вырос, прибрежном селении с рядами чистеньких построек – наследии ганзейских времён.
Находиться на борту советского военного корабля – больше того, командовать им – было в высшей степени необычно для нерусского. Однако отец Марка, Александр Рамиус, был видным партийным деятелем, правоверным коммунистом и служил Сталину верой и правдой. Когда Советский Союз в 1940 году оккупировал Литву, Рамиус-старший активно участвовал в арестах недовольных, священников, владельцев фабрик и магазинов, а также всех тех, кто оказались неугодными новому режиму. Арестованных вывезли неизвестно куда, и теперь даже Москва могла всего лишь гадать о постигшей их судьбе. Когда год спустя на страну напали немцы, Александр пошёл на фронт, стал комиссаром, отличился в боях под Ленинградом. В 1944 году он вернулся на родную землю с передовыми частями Одиннадцатой Гвардейской армии и начал беспощадно карать всех тех, кто сотрудничали с немцами или кого в этом подозревали. Отец Марка был просоветски настроенным человеком, и Марк испытывал за него глубокий стыд. Здоровье матери было подорвано длительной блокадой Ленинграда, и она умерла при родах. Мальчика растила бабушка, мать отца, жившая в Литве, в то время как сам отец важно расхаживал по Центральному комитету партии в Вильнюсе в расчёте на повышение и перевод в Москву. В конце концов это свершилось. Он был уже кандидатом в члены Политбюро, когда скоропостижно умер от сердечного приступа.
В книге автор применительно к военным кораблям и летательным аппаратам употребляет классификацию НАТО.
Идет охота за красным октябрем тебе охота за этим кораблем
Охота за «Красным Октябрём»
Ралфу Чатему, командиру подлодки, который всегда говорил правду, а также всем подводникам.
Мне хочется выразить искреннюю благодарность за советы и техническую информацию Майклу Шелтону, бывшему лётчику ВМС США; Лэрри Бонду, чья военная игра «Гарпун» используется при подготовке офицеров резерва ВМС; докторам Джерри Стернеру и Крейгу Джешке, а также капитан-лейтенанту Грегори Янгу.
Все действующие лица этого романа за исключением Сергея Горшкова, Юрия Падорина, Олега Пеньковского, Валерия Саблина, Ганса Тофте и Гревилля Винна, представляют собой плод авторского воображения. Всякое их сходство с действительными лицами как ныне здравствующими, так и умершими, является чисто случайным. Имена, события, диалоги и взгляды – плод воображения автора и не могут быть истолкованы как происходившие в реальной жизни. Все, что высказано в этой книге, нельзя рассматривать как точку зрения Военно-морских сил США или любых других государственных учреждений.
Пятница, 3 декабря
Подводный ракетоносец «Красный Октябрь»
Капитан первого ранга Военно-морского флота СССР Марк Рамиус был одет соответственно арктическим условиям, обычным для базы подводных лодок Северного флота в Полярном: пять шерстяных свитеров, а поверх – непромокаемый комбинезон. Чёрный от копоти портовый буксир развернул нос его подводной лодки на север, в сторону канала. Док, внутри которого два последних долгих месяца находился «Красный Октябрь», теперь снова стал наполненным водой бетонным ящиком, одним из тех, что предназначены для укрытия подводных ракетоносцев стратегического назначения от суровых арктических погод. Моряки и портовые рабочие, собравшиеся на краю дока, наблюдали за выходом в море подводной лодки в принятой у русских манере – молча и без восторгов.
– Малый вперёд, Комаров, – скомандовал капитан. Буксир отвернул в сторону, и Рамиус посмотрел на корму, за которой от мощного потока, отбрасываемого двумя бронзовыми винтами, яростно бурлила вода. Капитан буксира помахал рукой, и Рамиус поднял руку в ответ. Буксир справился со своей несложной работой быстро и умело. «Красный Октябрь», подводная лодка типа «тайфун»[1], направился теперь к главному судоходному каналу – выходу из Кольского залива.
– А вот и «Пурга», товарищ командир. – Григорий Комаров показал на ледокол, который будет сопровождать их до моря.
Рамиус кивнул. Предстоящий двухчасовой переход по заливу потребует не столько особого искусства, сколько просто терпения. Дул холодный северный ветер, единственный, что господствует в этой части света. Поздняя осень в этом году выдалась на удивление погожей, и снега, глубина которого здесь обычно измеряется метрами, выпало немного. Неделю назад на Мурманское побережье обрушился свирепый шторм, который разрушил арктические паковые льды, так что присутствие ледокола было действительно необходимо. «Пурга» будет расчищать путь для подлодки, расталкивая льдины, которые может занести за ночь на фарватер. Будет совсем некстати, если такая замёрзшая глыбина морской воды случайно выведет из строя новейший подводный ракетоносец советского военно-морского флота.
По широкому заливу катились крутые волны, подгоняемые свежим ветром. Порой они перехлёстывали через овальный нос «Красного Октября», скатываясь потоками с плоской ракетной палубы перед отвесной чёрной стеной рубки, или «паруса», как называют рубку подводники. Поверхность грязной воды была подёрнута слоем нефти, оставленной здесь бесчисленными судами. При низких здешних температурах испаряться она не способна, и на скалистых берегах залива остаются чёрные полосы, словно тут купался неопрятный великан. А ведь и впрямь удачное сравнение, подумал Рамиус. Советскому великану нет дела до грязи, которую он оставляет на поверхности земли. Рамиус учился морскому делу мальчишкой на рыбачьих судах, не покидавших прибрежных вод, и хорошо понимал, как важно быть в ладу с природой.
– Увеличить обороты до одной трети, – произнёс он. Комаров передал команду капитана в машинное отделение по телефону на мостике. Шум воды за бортом усилился, и «Красный Октябрь» двинулся следом за «Пургой». Капитан-лейтенант Комаров был на «Красном Октябре» штурманом, а до перевода на него служил портовым лоцманом и занимался проводкой крупных военных кораблей, которые базировались по обеим берегам широкого залива. Оба офицера наблюдали за ледоколом, который двигался в трехстах метрах впереди. На юте ледокола приплясывали от холода матросы, один из них даже был в белом фартуке корабельного кока. Всем хотелось стать свидетелями первого выхода в море могучего ракетоносца, да и вообще матросы рады всему, что способно хоть как-то нарушить монотонное течение их службы.
В другое время такой эскорт вызвал бы раздражение Рамиуса – фарватер здесь был широким и глубина не вызывала опасений, – но не сегодня. Лёд – дело серьёзное. Да и всё остальное было не менее важным для капитана.
– Ну вот, товарищ командир, мы снова выходим в море во имя защиты нашей родины! – Капитан второго ранга Иван Юрьевич Путин высунул голову из люка и, как всегда, без разрешения поднялся на мостик с неловкостью сухопутного моряка. На крошечном ходовом мостике, где стояли командир, штурман и безмолвный вперёдсмотрящий, и без того было тесно. Путин занимал должность замполита – заместителя командира корабля по политической части. Все, что он делал, совершалось во славу Родины, Отечества – эти слова были для русских святыми, как и имя Ленина, которого волей Коммунистической партии просто обожествляли.
– Ты прав, Иван Юрьевич. – Голос Рамиуса звучал приветливо, никак не отражая его истинных чувств. – Одно удовольствие провести пару недель в море, особенно после дока. Место настоящего моряка в море, а не на суше, где его постоянно теребят бюрократы. Да и эти работяги в грязных сапогах изрядно надоели, снуют повсюду. Ну, и согреемся наконец.
– Вы считаете, что сейчас холодно? – недоуменно спросил Путин.
Уже в который раз Рамиус подумал, что Путин истинный замполит. Его нарочито громкий голос и самоуверенная манера держаться никому ни на минуту не позволяют забыть, кто он такой. Идеальный политрук, но человек в высшей степени не безопасный.
– Я слишком долго плаваю на подводных лодках, мой друг, так что привык к умеренной температуре и надёжной палубе под ногами. – Путин не заметил скрытого намёка на свою слабость – его перевели на подводные лодки после того, как выяснилось, что хроническая морская болезнь не позволяет ему служить на эсминцах. А может быть, ещё и потому, что замполит не страдал клаустрофобией, боязнью замкнутого пространства, невыносимой для многих внутри подводных лодок.
– Подумать только, Марк Александрович, сейчас в Горьком розы цветут!
– Что вы имеете в виду, товарищ замполит? – спросил Рамиус, не отрываясь от бинокля. Был полдень, но солнце едва поднялось из-за горизонта на юго-востоке, отбрасывая оранжевые косые лучи и пурпурные тени на отвесные скалистые берега вдоль залива.
– Морозные розы, разумеется, – громко рассмеялся Путин. – В такой день у детей и женщин расцветает румянец во всю щеку, пар от дыхания, а водка особенно хороша! Вот бы сейчас туда!
Этому подонку надо в Интуристе работать, подумал Рамиус, только вот Горький закрыт для иностранцев. Сам он бывал там дважды. Горький показался ему обычным советским городом – ветхие дома, грязные улицы, серые, плохо одетые люди. Как и в большинстве советских городов, зима там – лучшее время года. Под снегом не видно грязи. Рамиус, полулитовец по национальности, вынес куда более приятные воспоминания о месте, где вырос, прибрежном селении с рядами чистеньких построек – наследии ганзейских времён.
Находиться на борту советского военного корабля – больше того, командовать им – было в высшей степени необычно для нерусского. Однако отец Марка, Александр Рамиус, был видным партийным деятелем, правоверным коммунистом и служил Сталину верой и правдой. Когда Советский Союз в 1940 году оккупировал Литву, Рамиус-старший активно участвовал в арестах недовольных, священников, владельцев фабрик и магазинов, а также всех тех, кто оказались неугодными новому режиму. Арестованных вывезли неизвестно куда, и теперь даже Москва могла всего лишь гадать о постигшей их судьбе. Когда год спустя на страну напали немцы, Александр пошёл на фронт, стал комиссаром, отличился в боях под Ленинградом. В 1944 году он вернулся на родную землю с передовыми частями Одиннадцатой Гвардейской армии и начал беспощадно карать всех тех, кто сотрудничали с немцами или кого в этом подозревали. Отец Марка был просоветски настроенным человеком, и Марк испытывал за него глубокий стыд. Здоровье матери было подорвано длительной блокадой Ленинграда, и она умерла при родах. Мальчика растила бабушка, мать отца, жившая в Литве, в то время как сам отец важно расхаживал по Центральному комитету партии в Вильнюсе в расчёте на повышение и перевод в Москву. В конце концов это свершилось. Он был уже кандидатом в члены Политбюро, когда скоропостижно умер от сердечного приступа.
В книге автор применительно к военным кораблям и летательным аппаратам употребляет классификацию НАТО.