Какова главная идея «Записок охотника» И.С. Тургенева?

Записки охотника — это прекрасный сборник, в который вошли рассказы, написанные Тургеневым в период с 1847 по 1851 гг. Данные работы печатались в Современнике отдельными произведениями, и только в 1852 году они были объединены сборником Записки охотника.

Рассказы, что вошли в сборник, стали началом нового направления в литературе, когда писатель берет под свой прицел жизнь народа с его нуждами и потребностями. В своих работах Тургенев раскрывает самые разные образы, но особенно ярко выделены образы крестьян, с которыми читатель знакомится благодаря рассказчику. Так, какая главная идея Записок охотника, и какую цель преследовал Тургенев, создавая свои рассказы?

Записки охотника: основная идея

Когда знакомишься с рассказами, что входят в сборник Записки охотника, несложно выделить основную тему и идею, что объединяет все работы. Уже с первых строк прослеживается любовь к родной земле и своему народу, которыми пронизан весь цикл Записки охотника. Раскрывая образы и характеры крестьян, показывая их человеческие качества, писатель преследовал самую главную идею Записок охотника — разоблачение уродливости крепостного права, выражая свой протест против крепостничества. Для достижения основой идеи в Записках охотника, писатель затрагивал и такую тему, как жизнь крепостных крестьян, их духовные и нравственные качества. И картины, описанные Тургеневым, выглядели наиболее ярко на фоне оскудения нравственных и духовных качеств дворянства.

Это значит, что основной идеей Записок охотника было не только выразить протест и разоблачить крепостничество, но и показать моральное превосходство крестьян над своими господами.

«Записки охотника» И.С. Тургенев (особенности цикла)

«Записки охотника» — это цикл, состоящий из 25 рассказов, иначе их называют очерками, из жизни крепостных крестьян и помещиков. В некоторых рассказах автор «мстит» своему врагу (крепостному праву) очень осторожно, в других он совсем забывает о враге, и помнит только о поэзии природы, о художественности бытовых картин. Следует заметить, что рассказов такого рода немало. Из двадцати пяти рассказов усмотреть прямой протест против крепостничества можно в следующих: «Ермолай и Мельничиха», «Бурмистр», «Льгов», «Два Помещика», «Петр Петрович Каратаев», «Свидание». Но и в этих рассказах в деликатной форме выражается этот протест, таким несущественным элементом является он наряду с чисто художественными элементами рассказов. В остальных рассказах не слышится никакого протеста, они освещают стороны помещичьего и крестьянского быта.

Главная тема «Записок охотника» — судьбы крестьянства в эпоху крепостного права. Тургенев показал, что крепостные — это тоже люди, что они тоже находятся во власти сложных душевных процессов, им присуща многосторонняя нравственная жизнь.

Главная мысль «Записок охотника» — это «мысль о достоинстве человеческом», о гуманности. Крепостная зависимость — это зло, она отделяла крестьян непроходимой пропастью от остального человеческого общества, вообще от умственной культуры. Крестьянину приходилось собственными силами и в своей собственной среде искать удовлетворения насущным запросам человеческой души. Кругом — люди или равнодушные или враждебные ему. Рядом с ним такие же «униженные и оскорбленные», как и он сам. Всякий, кто сколько-нибудь по своим способностям и природным наклонностям выдавался над темной средой, должен был чувствовать глубокое, мучительное одиночество. Не с кем отвести душу, некому поверить глубокие чувства, вложенные так некстати в сердце крепостного.

В чем заключается характерная особенность этого масштабного произведения Тургенева? Прежде всего, необходимо отметить полный реализм «Записок охотника». Реализм этот составляет основу творчества Тургенева. По справедливому указанию Белинского, Тургенев не сумел бы художественно обрисовать характер, которого он не встречал в действительности. Такой склад творчества дал возможность Тургеневу раскрыть общечеловеческую сущность крестьянской души и нарисовать два основных крестьянских типа: Хоря и Калиныча. В рассказе «Бежин луг» он указал и в детской среде те же два основных типа: Павлуша – будущий Хорь, Ваня – Калиныч. Изобразив всесторонне крестьянство и помещичью среду, Тургенев сделал крупный шаг вперед по направлению к реализму, в сравнении с величайшим из предшествовавших ему реалистов – Гоголем. Но Гоголь видел действительность в своем преломлении. Тургенев же ту же действительность умел рассмотреть всесторонне, и у него жизнь разворачивается во всей ее полноте. И при таком полном, всестороннем освещении жизни Тургенев проявляет в «Записках охотника» совершенную объективность.

«Записки охотника» не представляют все же прямого нападения на крепостное право, но наносят ему жесточайший удар косвенно. Тургенев изображал зло таковым не с явной целью бороться с ним, но потому, что видел его отвратительным, возмущающим чувство человеческого достоинства. Следствием его реализма и объективности и является изображение в «Записках охотника» типов положительных и отрицательных, привлекательных и отталкивающих, как в крестьянской среде, так и в помещичьей. При этом Тургеневу необходимо было обладать высокой степенью наблюдательности. Подобную наблюдательность отмечал в Тургеневе и Белинский, который писал, что талант Тургенева – наблюдать явления и передавать их, пропуская через свою фантазию, но не опираться при этом только на фантазию.

Благодаря своей наблюдательности, Тургенев обрисовывал до мельчайших подробностей своих действующих лиц и их облик, как нравственный, так и внешний, во всем, что было характерного для них и в одежде и в манере выражаться и даже в жестах.

«Записки охотника» обладают высоким художественным достоинством. Они представляют полную и яркую картину русской жизни, изображенной так, как она и проистекала перед автором. И эта правдивая картина приводила читателя к мысли о несправедливости и жестокости, господствующих по отношению к народу. Крупное художественное достоинство «Записок охотника», помимо их беспристрастности, заключается и полноте нарисованной в них картины. Освещены все типы современной Тургеневу России, обрисованы и привлекательные и отталкивающие лица, охарактеризованы и крестьяне и помещики.

«Записки охотника» включают в себя очерки, рассказы, новеллы. Каждый в отдельности очерк или рассказ — это самостоятельное художественно законченное произведение. Но в то же время «записки» составляют единый цикл, отличающийся поэтической цельностью. Поэтическая цельность «Записок охотника» достигается посредством введения образа рассказчика и постановки во всех очерках и рассказах общей проблемы. Первые очерки из «Записок охотника» создавались И. С. Тургеневым в период тесного общения с В. Г. Белинским и Н. А. Некрасовым, под их непосредственным идейным влиянием.

В «Записках охотника» рассказчик в живой и увлекательной форме повествует о своих случайных встречах и беседах с многочисленными героями, сопровождая рассказ зарисовками природы, беглыми характеристиками народного быта, нравов и говоров Орловского края. Глубина типического обобщения в ранних очерках и рассказах сочетается со статичностью в изображении характеров.

Ограниченный узкими сюжетными рамками очерка и рассказа, в пределах которых невозможно было показать героев в действии и взаимных столкновениях, раскрывающих наиболее полно их характеры, Тургенев прибегает к максимальному использованию других художественных средств. Именно жанровой спецификой «Записок охотника» объясняется преобладание в них портрета, мастерски построенного диалога, лаконичной и выразительной речевой характеристики героев, превосходных пейзажных зарисовок. Художественное единство и стройность очеркам и рассказам Тургенева 40-х годов придает точная композиционная расстановка персонажей, а также часто встречающиеся сравнительные авторские характеристики. Именно так построены «Хорь и Калиныч», «Два помещика», «Лебедянь», «Малиновая вода» и др.

По своей идейной направленности очерк «Хорь и Калиныч» явился программным. В нем уже наметились все основные линии, по которым развивалось в дальнейшем содержание «Записок охотника».

В «Хоре и Калиныче» сюжет развертывается в манере объективной зарисовки с натуры. Очерк начинается с точного указания места действия: с описания Волховского и Жиздринского уездов Орловской и Калужской губерний. Затем охотник-рассказчик по принципу антитезы рисует предельно обобщенные портреты орловского и калужского мужиков, подчеркивая с самого начала различие между барщинным и оброчным существованием их. Причем эти бытовые зарисовки и наблюдения рассказчика, сюжетно не связанные с основным содержанием очерка — изображением Хоря и Калиныча, имеют прежде всего этнографическое значение. Очерк лишен событийной основы сюжета и активного развития действия. Все повествование строится вокруг встреч рассказчика с различными персонажами: Полутыкиным, Федей, Калинычем и Хорем. Идейно-художественное значение «Хоря и Калиныча» не в описании быта и нравов: в очерке Тургенев поставил основной вопрос эпохи — о социально-экономической, юридической и моральной несостоятельности крепостничества.

В «Хоре и Калиныче» писатель отразил тенденции народного развития, показав два наиболее характерных типа русского мужика. Основное внимание в очерке сосредоточено на изображении общественных связей личности, социальной разработке характеров. Противопоставление оброчных и барщинных мужиков, данное в начале очерка, получает дальнейшее поэтическое развитие и сравнительной характеристике Хоря и Калиныча. Умный, хозяйственный Хорь, добившийся барского разрешения перейти на оброк, приобретает «фактическую независимость» и самостоятельность. Занимаясь торговлей маслом и дегтем, он «обстроился, накопил деньжонку». «Человек положительный, практический, административная голова, рационалист», этот крепостной мужик во всем превосходил своего барина и «насквозь видел» его. Калиныч, напротив, находился к полной зависимости от Полутыкина. Вынужденный ежедневно сопровождать барина на охоту, он не имел возможности заниматься хозяйством, «перебивался кое-как».

Образы Хоря и Калиныча обрисованы в гоголевской манере: через описание внешности, бытовые детали и мир вещей. Процесс типизации характера Хоря, например, начинается уже с описания усадьбы и внутреннего убранства избы. Усадьба его состояла пз нескольких сосновых срубов, соединенных заборами, перед главной избой тянулся навес, подпертый тоненькими столбиками. В избе «ни одна суздальская картина не залепляла чистых бревенчатых стен; и углу, перед тяжелым образом в серебряном окладе, теплилась лампадка; липовый стол недавно был выскоблен и вымыт». Все вокруг Хоря — и усадьба его, и «большое семейство, покорное и единодушное», и добрая еда в избытке (хороший квас, пшеничный хлеб, молоко) — свидетельствовало о прочности положения этого рачительного хозяина.

Однако основным средством психологической характеристики героев в «Хоре и Калиныче» является портрет. Характер умного русского мужика Хоря раскрывается посредством сравнения его с древнегреческим мудрецом Сократом: «…старик — лысый, низкого роста, плечистый и плотный. Склад его лица напоминал Сократа: такой же высокий, шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос». Этот авторский прием имел не только художественное значение, но заключал в себе глубокий социальный смысл. Сопоставление крепостного мужика с великим философом со всей очевидностью раскрывало антикрепостнический пафос очерка. А убеждение рассказчика, вынесенное из разговоров с Хорем, что «Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях», еще более типизировало характер Хоря как носителя творческого, созидательного начала и усиливало социально-политическое звучание очерка. Логическим завершением характеристики Хоря является обобщенный вывод автора о «силе и крепости» русского народа, который «смело глядит вперед».

Портрет выполняет в «Хоре и Калиныче» наряду с идейной важную композиционную функцию. Противопоставление Хоря и Калиныча, олицетворяющих два разных типа русского характера, дается уже в описании их внешности и манеры поведения: в отличие от приземистого, кряжистого Хоря, Калиныч был «высокого роста, худой с небольшой загнутой назад головкой», с «добродушным смуглым лицом, кое-где отмеченным рябинами». «Человек самого веселого, самого кроткого права», он «беспрестанно попевал вполголоса, беззаботно поглядывал во все стороны, говорил немного в нос, улыбаясь, прищуривал свои светло-голубые глаза и часто брался рукою за свою жидкую, клиновидную бороду». Хорь «говорил мало, посмеивался и разумел про себя; Калиныч объяснялся с жаром». Через изображение внешнего облика Калиныча Тургенев стремится раскрыть отличительную черту его характера — восторженность и мечтательность, в противовес практичности, хозяйственности Хоря.

Определяющее идейно-композиционное значение наряду с портретом имеет в «Хоре и Калиныче» непосредственная авторская характеристика, построенная также по принципу антитезы. Оба приятеля нисколько не походили друг на друга, утверждает рассказчик, продолжая противопоставлять терпен, кием в результате сравнения привычек и право» Хоря и Калиныча он приходит к заключению, что «Калиныч стоял ближе к природе; Хорь к людям, к обществу; Калиныч всему верил слепо; Хорь возвышался даже до иронической точки зрения на жизнь».

В других очерках 40-х годов («Бурмистр», «Контора», «Бирюк» и др.) жанровые признаки уже не столь определенны. В них все большее значение приобретает событийный сюжет, основу которого составляет активное развитие действия. Но особенно сильно звучит эпическое начало в рассказах 50-х годов («Певцы», «Касьян с Красивой Мечи» и др.). Они отличаются от ранних очерков «Записок охотника» и по решению главной проблемы, и по жанровым особенностям. В очерках 40-х годов Тургенев заострил внимание преимущественно на уродствах крепостнического быта, беспощадно разоблачая несправедливость общественных порядков, обрекающих русский народ на позорное рабство. В этих очерках писатель ставил перед собой задачу — показать социальную трагедию народа, томящегося под гнетом крепостничества. В рассказах 50-х годов он уже не затрагивает прямо тему отношений барина и мужика. Фигура помещика как такового вообще исчезает со страниц «Свидания», «Бежин луга», «Касьяна с Красивой Мечи», «Певцов». Автор подошел к изображению народа с новой стороны, выдвинув целый ряд важных жизненных проблем: религиозно-философские и нравственные искания народа, жаждущего умственного познания и справедливости («Касьян с Красивой Мечи»), отношение его к искусству («Певцы»), взгляд на природу и любовь («Свидание»), поэзия народных преданий и верований («Бежин луг»).

1. Запишите главную тему и главную мысль произведения И.С. Тургенева «Записки охотника».

2. В чём жанровая специфика «Записок охотника»?

3. Какую роль играет портрет в рассказе «Хорь и Калиныч»?

Голубков В. В.: Идейно-художественное единство «Записок охотника»

Идейно-художественное единство «Записок охотника»

Когда читатель обращается к рассказам «Записок охотника», у него создается впечатление, что он входит в своеобразный замкнутый в себе мир. Это не единое произведение, отдельные главы которого скреплены между собой сюжетом, временнопричинными связями, но это отнюдь и не конгломерат разрозненных рассказов. О «Записках охотника» можно повторить то, что Тургенев сказал о своих «Литературных и житейских воспоминаниях»: в них нет «наружного единства» в смысле «последовательности рассказов», но есть «внутреннее единство». В силу своего «внутреннего единства» «Записки охотника» и вошли в историю литературы, как особого рода художественный организм.

Индивидуально-стилевое своеобразие жанра было вообще очень характерно для Тургенева. Как ни различны по содержанию его романы, но всех их объединяют общие черты, по которым сразу можно определить, что они принадлежат не кому-либо другому, а именно Тургеневу. Как ни различны по содержанию «стихотворения в прозе», или повести Тургенева, или его пьесы, или стихи раннего периода творчества, у каждого из этих жанров есть свое, «тургеневское» лицо, и все они существенно отличаются от аналогичных жанров других писателей и поэтов. Но в «Записках охотника» это «внутреннее единство» проявляется особенно наглядно. Несмотря на то, что каждый из рассказов сборника отличается от всех других, в каждом поставлена своя идейно-художественная задача и разрешается она своими художественными средствами, читатель всегда чувствует, что между всеми рассказами «Записок охотника» — много общего, придающего всем им единство и цельность.

Что же объединяет рассказы, входящие в «Записки охотника»?

1.

Первое, что бросается в глаза при чтении этих рассказов, — общность их тематики, сходство явлений, на которых останавливается внимание писателя, и реалистическая манера изображения.

Содержание «Записок охотника» взято из обыденной действительности. В рассказах Тургенева нет никаких загадочных, «фатальных» героев, никаких необычайных событий, какие читатель привык видеть у романтиков 30-х годов, вроде Марлинского, не описывается никаких величественных или грозных явлений природы. В «Записках охотника» во всей реалистической правдивости рисуется крестьянский и помещичий быт и природа средней полосы России, то, что обычно можно было наблюдать в Орловской и прилегающих к ней Тульской, Калужской и Курской губерниях. Место действия в рассказах — помещичья усадьба, деревня, крестьянская изба, нередко лес, луг или река. Герои «Записок охотника» — дворовые люди, крепостные крестьяне и помещики «средней руки», та наиболее многочисленная группа рабовладельцев, в руках которой по преимуществу находилась крестьянская масса. Уже одна эта общность изображаемой обстановки и быта придаёт «Запискам охотника» художественное единство.

Более существенное значение имеет вторая особенность «Записок охотника» — ясная идейная целеустремленность рассказов, придававшая им в глазах читателей 40—50-х годов XIX в. характер чрезвычайной своевременности, острой злободневности. «Записки охотника» прямо и непосредственно отвечали на два основных вопроса, которые волновали каждого русского читателя того времени в период все усиливающегося кризиса дворянско-крепостнической системы: а) Что представляет собой русский народ и особенно подавляющее большинство его — крестьянство, каковы его духовные ресурсы, обеспечивающие дальнейшее развитие страны? и б) Как влияет на народ существующий общественно-политический строй и в первую очередь крепостное право?

«Записки охотника» давали читателю ясный ответ на тот и на другой вопрос. Тургенев, проникнутый любовью к родной стране и верой в духовную мощь русского народа, настойчиво и последовательно проводит через все рассказы мысль, которую он высказал еще в 1846 г. в статье, посвященной рассказам Даля: «В русском человеке таится и зреет зародыш будущих великих дел, великого народного развития».

А выясняя причины тяжелой, безотрадной жизни народа, Тургенев приводит читателя к выводу, что корень зла следует видеть в социальных условиях, в крепостничестве, определяющем и экономику, и быт, и культурный уровень общества, и господствующие в нем взгляды и предрассудки.

Это противоречие между тем, чего достоин русский народ по богатству его духовных сил, и тем нищенским, рабским положением, в котором он находился, и является тем центральным конфликтом, который лежит в основе «Записок охотника».

В стремлении раскрыть этот общественный конфликт, показать в русском народе «зародыш будущих великих дел» и вместе с тем разоблачить правящее дворянство, как силу, тормозящую народное развитие, Тургенев продолжал дело, начатое Пушкиным и Гоголем. Новое слово, сказанное в этом смысле Тургеневым и имеющее своим источником подъем освободительного движения в конце 40-х годов, состояло в том, что Тургенев имел возможность полнее выяснить положительные качества русского крестьянина и конкретнее показать сущность крепостнических отношений. Если, читая произведения «Дубровский» или «Мертвые души», читатель мог только догадываться о том, как должны были жить крепостные, принадлежавшие Троекурову, Верейскому, Собакевичу или Манилову, то в «Записках охотника», если брать этот сборник как художественное целое, — помещики и крестьяне были поставлены лицом к лицу, были показаны в их каждодневном быту, вследствие чего крепостнический гнет, его гибельное и развращающее воздействие на народ предстали перед читателем с исчерпывающей наглядностью.

Антикрепостническая направленность «Записок охотника» проявляется прежде всего в тех рассказах, в которых непосредственно сопоставлены помещики и крестьяне. Таких рассказов немало, и в них основной общественный конфликт эпохи показан с особой силой. Это — «Хорь и Калиныч» (крестьяне и Полутыкин), «Ермолай и мельничиха» (Арина и Зверков), «Малиновая вода» (Степушка и шумихинский барин, Влас и молодой граф), «Льгов» (Сучок и его господа), «Бурмистр» (крестьяне и Пеночкин), «Контора» (Павел и госпожа Лоснякова с ее главным конторщиком), «Два помещика» (буфетчик Вася и Стегунов), «Петр Петрович Каратаев» (Матрена и ее барыня).

Другие рассказы построены иначе: центральное место занимают или крестьяне («Касьян с Красивой Мечи», «Бежин луг», «Бирюк», «Свидание», «Живые мощи»), или простые люди из народа («Певцы»), образы же помещиков даны или на периферии, или совсем отсутствуют; тем не менее читателю совершенно ясна крепостническая обстановка, в которой развертывается действие, и эта крепостническая обстановка и придает развитию действия характер того или иного драматического конфликта. В самом деле, читателю необходимо представить себе условия крепостного права, чтобы в полной мере понять жажду справедливости, поиски правды у Касьяна, темноту и суеверия мальчиков «Бежина луга», ложное положение Бирюка, трагическую судьбу Акулины в рассказе «Свидание» и Лукерьи в рассказе «Живые мощи», гибель талантливых людей из народа в «Певцах».

Не следует думать, что антикрепостническая направленность «Записок охотника» проявляется только в тех рассказах, где идет речь о крестьянах и дворовых, где показана их талантливость или губительное влияние на них помещиков-крепостников.

В «Записках охотника» есть целый ряд рассказов, которые на первый взгляд стоят в стороне от общей идейной направленности сборника, в которых нет крестьян, а фигурируют лишь помещики, причем автор ставит вопросы психологические, касающиеся личной, интимной жизни героев. Таковы, например, рассказы «Уездный лекарь», «Мой сосед Радилов», «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин».

Но при более внимательном анализе и эти рассказы не выпадают из общего антикрепостнического плана «Записок охотника»: вопросы, в них поставленные, также находят свое коренное объяснение в условиях помещичьего быта той эпохи.

Только дворянско-крепостническая среда могла порождать таких людей, как выходец из разорившейся дворянской семьи Чертопханов, в котором самым причудливым образом сочетались душевное благородство, доброта и великодушие с дворянским гонором, заносчивостью и сумасбродством, или таких, как Василий Васильевич («Гамлет Щигровского уезда»), также разорившийся мелкопоместный дворянин, человек высокой культуры, оказавшийся совершенно неприспособленным к жизни, лишним в кругу богатых помещиков и сановников, которых он презирал, но от которых не мог оторваться в силу своего происхождения, воспитания и слабохарактерности.

Необходимо перенестись в обстановку жизни стародворянского крепостнического общества, с его предрассудками, лицемерием в области морали, чтобы понять семейную драму Радилова, решившегося после смерти жены вступить в брак с ее сестрой и тем нарушившего традиционные приличия.

И даже «поздняя любовь» умирающей девушки (в рассказе «Уездный лекарь») показана Тургеневым в рамках крепостнического быта. Семья, к которой принадлежала героиня рассказа, и на этот раз была семья разорившихся помещиков (первоначальное название рассказа «Уездный лекарь» — «Бедное семейство»): «отец был. ученый, сочинитель, умер в бедности», «жили в маленьком домике, крытом соломой», «с соседями мало водились оттого, что мелкие им не подстать приходились, а с богатыми гордость запрещала знаться». Этим социальным одиночеством разоренной дворянской семьи в значительной степени можно объяснить то, что когда у героини в последние, предсмертные часы проснулась страстная жажда жизни и любви, выбор ее пал на социально чуждого ей человека, на разночинца, уездного лекаря.

Так, за какую бы тему ни брался Тургенев в «Записках охотника», всюду последним, наиболее глубоким источником житейсих коллизий и тяжелых человеческих переживаний героев были условия современной общественной жизни, противоречия, создаваемые дворянско-крепостническим строем.

Все это придавало «Запискам охотника» яркую и выдержанную идейную направленность, делало рассказы Тургенева подлинным орудием общественно-политической борьбы, а вместе с тем скрепляло все рассказы при всей их разнородной тематике в единое художественное целое.

2.

Наряду с общностью идейно-тематического содержания, следующая особенность «Записок охотника», содействующая их идейно-художественной стройности, — образ рассказчика (охотника), от лица которого неизменно идет повествование во всех рассказах.

Рассказчик в «Записках охотника» — не посторонний наблюдатель событий, происходящих на его глазах: обычно он живой участник этих событий, не скрывающий своего отношения (положительного или отрицательного) к тем или иным героям. А вместе с тем он — посредник между действующими лицами и читателем, он постоянно имеет в виду этого читателя, то и дело вступает с ним в беседу и как бы вовлекает его в изображаемые в рассказах события.

Рассказчик по-разному участвует в ходе повествования. То он по преимуществу слушает, а иногда, как в «Конторе» или в «Свидании», подслушивает разговоры действующих лиц и лишь частично принимает участие в беседе, то специально расспрашивает действующих лиц и для поддержания беседы сам сообщает им те или иные сведения (например, в рассказах «Хорь и Калиныч» или «Касьян с Красивой Мечи»), а в некоторых рассказах принимает самое активное участие в развитии действия. Так, в рассказе «Бирюк» он просит отпустить мужика, уличенного в порубке леса, предлагает уплатить штраф за срубленное дерево, а в решительный момент бросается к мужику на помощь. Однако, как ни различно проявляется роль рассказчика в ходе событий, он никогда не остается безучастным к жизни и поведению своих героев.

В чем значение этого художественного приема?

Вводя образ рассказчика и тем самым связывая между собой отдельные эпизоды, отдельные рассказы, Тургенев усиливает реалистичность, правдоподобие повествования, вызывает у читателя иллюзию предельного соответствия художественного вымысла реальной действительности.

Вот, например, рассказ «Татьяна Борисовна и ее племянник». Вначале описывается весенний пейзаж, барская усадьба и владелица усадьбы Татьяна Борисовна. Автор мог бы, конечно, дать эти описания и характеристику непосредственно от себя, но он предпочитает передать эту роль рассказчику. «Дайте мне руку, любезный читатель, и поедемте вместе со мной. Погода прекрасная, кротко синеет майское небо. » и т. д.

Такой художественный прием рассчитан на то, чтобы вызвать активность творческого воображения читателя. Читатель как бы вовлекается в переживания рассказчика и яснее видит и «гладкие молодые листья ракит», которые ранней весной «блестят словно вымытые», и «зеленую рожь», которая «тихо зыблется» «по длинным скатам пологих холмов», и т. д.

Тот же динамизм описания проявляется и дальше. Рассказчик, обращаясь к читателю, приглашает его принять участие в поездке: «Мы въезжаем в березовую рощу: крепкий, свежий запах приятно стесняет дыханье. Вот околица. с скрипом отворяется воротище. Трогай! перед нами деревня. »

И дальше, когда рассказчик вместе с читателем оказывается наконец «перед крылечком темного домика с светлыми окнами», рассказчик говорит:

«Мы у Татьяны Борисовны. Да вот и она сама отворяет форточку и кивает нам головой. Здравствуйте, матушка!»

Прием живой беседы с читателем с целью стимулирования его внимания и воображения и создания иллюзии самой подлинной действительности применяется и в других рассказах.

Как начинается рассказ «Ермолай и мельничиха»?

«Вечером мы с охотником Ермолаем отправились на «тягу». Но, может быть, не все мои читатели знают, что такое тяга. Слушайте же, господа.

За четверть часа до захождения солнца, весной, вы входите в рощу. » и т. д.

Эти обращения к читателю в рассказе «Ермолай и мельничиха» неоднократно повторяются в ходе дальнейшего повествования.

«Итак, мы с Ермолаем отправились на тягу; но извините, господа: я должен вас сперва познакомить с Ермолаем. Вообразите себе человека лет сорока пяти. »

Тот же прием применяется в рассказе «Однодворец Овсяников»: «Представьте себе, любезные читатели, человека полного, высокого. » Или в рассказе «Два помещика»: «Я уже имел честь представить вам, благосклонные читатели, некоторых моих господ соседей; позвольте же мне теперь кстати (для нашего брата, писателя, все кстати) познакомить вас еще с двумя помещиками. »

Непринужденная беседа с читателем не только способствует живости его воображения, но одновременно действует и на его чувства, вызывает эмоциональное отношение к людям и природе и придает рассказу Тургенева лирический характер, теплую задушевность.

С особенной отчетливостью лиризм «Записок охотника» выступает в описаниях природы. Известно, что Тургенев был непревзойденным мастером пейзажа: мало кто из русских писателей любил родную природу такой глубокой и нежной любовью и проявлял по отношению к ней такую проникновенную наблюдательность. Понятны поэтому, например, в рассказе «Лес и степь», то обилие и та яркость эмоциональных слов и выражений, какими пользуется рассказчик, желающий передать читателю свое восторженное отношение к природе.

«Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе. но, положим, вы не родились охотником: вы все-таки любите природу и свободу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату. Слушайте!

— Знаете ли вы, например, какое наслаждение выехать весной до зари? Вы выходите на крыльцо. »

И во всем дальнейшем описании, наряду с подбором слов, рассчитанных на работу воображения читателя («Вот вы сели; лошади разом тронулись, громко застучала телега. Вы едете — едете мимо церкви, с горы направо, через плотину. »), рассказчик то и дело вставляет эмоциональные эпитеты, сравнения, метафоры, восклицательные предложения и т. п. «Свет так и хлынет потоком; сердце в вас встрепенется, как птица. Свежо, весело, любо! Далеко видно кругом. Живее, кони, живее! Крупной рысью вперед. Вы взобрались на гору. Какой вид. Как вольно дышит грудь, как быстро движутся члены, как крепнет весь человек, охваченный свежим дыханьем весны!

А летнее, июльское утро. » и т. д.

Весь рассказ «Лес и степь» выдержан в этом тоне задушевной беседы с читателем и заканчивается он (а надо сказать, что это последний, заключительный рассказ «Записок охотника») таким же теплым, дружеским прощальным словом: «Однако — пора кончать. Кстати — заговорил я о весне: весной легко расставаться, весной и счастливых тянет вдаль. Прощайте, читатель; желаю вам постоянного благополучия».

3.

И, наконец, есть еще одна особенность «Записок охотника», содействующая тому, что у читателя создается о рассказах впечатление цельности и завершенности,— это единство жанра.

У исследователей творчества Тургенева, как дореволюционных, так и советских, нет по вопросу о жанре «Записок охотника» какой-либо одной точки зрения. Одни (и таких большинство) называют произведения, вошедшие в «Записки охотника», безоговорочно рассказами, другие, как, например, редакторы издания сочинений Тургенева в «Библиотеке «Огонька», говорят так же безоговорочно об этих произведениях, как об очерках.

Вопрос о жанровом характере «Записок охотника» имеет значение не только терминологическое: выясняя его, мы тем самым определяем художественные особенности творчества Тургенева в конце 40-х — начале 50-х годов, существенные для понимания его мастерства. Выяснять же этот вопрос следует в историко-литературном плане, в свете тех задач, какие стояли перед русской литературой той эпохи.

В художественной практике «натуральной школы» 40-х годов XIX в. очерк сыграл полезную роль, так как в противовес романтизму А. Марлинского и «ложно-величавой школе» Булгарина и Кукольника он звал к тщательному изучению и критической оценке реальной действительности, но он был переходной формой реалистического творчества и скоро сменился другими жанрами, дававшими больший простор художественному вымыслу и типическим обобщениям и в большей степени отвечавшими задачам реалистического искусства. Белинский в средине 40-х годов уделил значительное внимание очеркам Даля, Григоровича, Буткова и отзывался о них с большой похвалой.

У Григоровича он отмечал «замечательный талант для тех очерков общественного быта, которые теперь получили в литературе название «физиологических», а об очерке Даля (Луганского) «Русский мужик» писал, что этот очерк исполнен «глубокого значения», «отличается необыкновенным мастерством изложения», «принадлежит к лучшим физиологическим очеркам этого писателя, которого необыкновенный талант не имеет себе соперников в этом роде литературы».

В. Г. Белинский приветствовал «физиологические очерки», так как, сравнивая их с повестями модных в то время писателей, видел в очерках законную, здоровую реакцию против изображения, как он говорил, «ложных характеров, исполненных не силы страстей, а кривляний поддельного байронизма», против «изысканных фраз» и «высокопарных монологов».

Но тот же Белинский отнюдь не переоценивал идейно-художественной ценности очерков: рассказы, повести, романы в его глазах имели значительно большее общественное значение.

Так же относился к этому вопросу и Тургенев. В статье «Повести, сказки и рассказы казака Луганского» (СПБ, 1846) он сопоставлял различные жанры произведений, помещенных в сборнике Даля, в частности повести и очерки, и пришел к следующему выводу: «Далю не всегда удаются его большие повести; связать и распутать узел, представить игру страстей, развить последовательно целый характер — не его дело, по крайней мере, тут он не из первых мастеров; но где рассказ не переходит за черту «физиологии», где автор пишет с натуры, ставит перед вами или брюхача-купца, или русского мужичка на завалинке, дворника, денщика, помещика-угостителя, чиновника средней руки — вы не можете не прийти в упоение. »

Из этого отзыва видно, что Тургенев отдает должное бытовому очерку, высоко ценит снимки с натуры, но и он видит ограниченность этой литературной формы и предпочел бы очерку другой жанр, дающий большую возможность «представить игру страстей, развить последовательно целый характер».

С такими взглядами на очерк подошел Тургенев и к созданию «Записок охотника».

Из всех рассказов, вошедших в сборник, больше всего приближаются к очеркам «Хорь и Калиныч» и «Лебедянь», но и к этим произведениям название «очерк» может подойти с большими оговорками. Что же касается большинства других произведений, то и по стремлению автора к художественным обобщениям, и по значительному участию в них творческого вымысла, и по языку их следует назвать скорее рассказами, чем очерками, хотя некоторый характер очеркизма в них сохранился.

Так же по существу смотрел на жанр «Записок охотника» и Белинский. Хотя Белинский и говорил, что у автора «рассказов охотника» «нет таланта чистого творчества», что он «может изображать действительность, виденную и изученную им», но к этому Белинский добавлял очень существенную оговорку: рассказы Тургенева, говорил Белинский, «не простое списывание с действительности», Тургенев «перерабатывает взятое им готовое содержание по своему идеалу, и от этого у него выходит картина, более живая, говорящая и полная мысли, нежели действительный случай, подавший ему повод написать эту картину» («Взгляд на русскую литературу 1847 года»). Все это дает нам право называть произведения, вошедшие в «Записки охотника», не очерками, а рассказами (хотя и близкими к очерку). Но для нас в целях уяснения художественного мастерства Тургенева в «Записках охотника» существеннее указать другое. Как бы ни именовать рассказы Тургенева, важно то, что это рассказы совершенно особого рода и что это своеобразие, присущее всему сборнику в целом, выдержанное автором с начала до конца, придает всем рассказам Тургенева специфическое, характерное лицо, то особенное, что присуще «Запискам охотника» Тургенева. Это — широкая типизация, соединенная с относительной слабостью развития действия, с преобладанием описаний (пейзажа, портрета), характеристики, диалога, это стремление придать рассказу единство путем композиционно правильной расстановки персонажей, это — эмоциональный тон рассказчика, умелое соединение эпического с лирическим, это изумительное мастерство языка.

Повторяемость этих приемов, выдержанность жанрового своеобразия, наряду с другими особенностями рассказов, указанными выше (общность содержания, идейной направленности, наличие рассказчика), придает «Запискам охотника» характер целостного художественного организма.

Выясняя своеобразие жанра в «Записках охотника», целесообразно поставить вопрос о соотношении сюжета и других компонентов в этих рассказах и сравнить их в этом смысле с другими произведениями Тургенева. В романах, повестях и драматических произведениях Тургенева основная, организующая роль принадлежит сюжету, т. е. такой системе событий, в которой, по выражению М. Горького, проявляются «связи, противоречия, симпатии, антипатии и вообще взаимоотношения людей — истории роста и организации того или иного характера, типа» 1* .

После экспозиции (обычно краткой), знакомящей читателя с местом, временем действия и с бытовым, общественным «окружением», появляются на сцене главные герои, и начинает развертываться цепь событий, завязывается тот или иной конфликт или несколько конфликтов, герои вступают между собой в разнообразные дружеские, враждебные и тому подобные связи, противоречия между ними нарастают и достигают кульминации, после чего вскоре наступает развязка, и вот во всех этих столкновениях человеческих стремлений, поступков, взглядов, высказываний и выясняются характеры с их типическими и индивидуально-конкретными чертами и идейный смысл произведения.

Такую цепь, систему событий представляет собой, например, повесть Тургенева «Затишье». Молодой дворянин Владимир Сергеевич Астахов, приехавший из главного имения в свою деревню для ревизии хозяйства, знакомится с помещиком Ипатовым, владельцем «Затишья». В «Затишье» Астахов попадает в общество приятелей Ипатова и молодежи: свояченицы Ипатова, Марьи Павловны, и соседей-помещиков—Веретьева и его сестры. Выясняется, что Веретьев и Марья Павловна любят друг друга, описывается сцена их свидания, имевшая пагубное влияние на их дальнейшую судьбу. Вскоре происходит бал у некоего помещика Акилина. Во время танцев возникает ссора между Астаховым и чиновником губернатора Стельчинским, считающим себя женихом Веретьевой. Стельчинский вызывает Астахова на дуэль, но благодаря вмешательству Веретьева дуэль не состоялась. Астахов поспешно уезжает домой, в главное имение. Через три с лишком месяца Астахов вновь появляется в «Затишье». Он узнает, что Веретьев покинул Марью Павловну, уехав куда-то с цыганским табором, а Веретьева вышла замуж за Стельчинского и живет с ним в Петербурге. Появление Астахова в «Затишье» напомнило Марье Павловне об ушедшем счастье. Ночью она бросается в пруд и гибнет. Проходит несколько лет. Астахов в Петербурге встречается с Веретьевым: Астахов женился, разбогател и преуспевает, а Веретьев прожил состояние, стал трактирным завсегдатаем, постарел и опустился.

Таков событийный сюжет повести, раскрывающий характеры главных и второстепенных героев. Попутно Тургенев описывает обстановку (дом Ипатова в «Затишье», флигель в деревне Астахова, именье Акилина), пейзаж (описание пруда, летнего утра в березовой роще), рисует портреты героев и т. п., но все это органически входит в повествовательную, событийную основу повести как дополнительные детали.

В таком же плане строится и любой роман Тургенева. Сюжет, как система событий, играет в них главную роль. Иное дело — рассказы в «Записках охотника».

В них также есть сюжет, но он очень несложен, имеет внешний характер и часто сводится к тому, что автор-рассказчик появляется (в качестве охотника) в том или ином месте, наблюдает людей, быт, природу, рассказывает о своих встречах, передает разговоры и через некоторое время уезжает. Так построены рассказы «Хорь и Калиныч», «Малиновая вода», «Однодворец Овсяников», «Льгов», «Бежин луг», «Касьян с Красивой Мечи», «Бурмистр», «Контора», «Два помещика», «Лебедянь», «Живые мощи» и др.

Сюжет в этих рассказах — не система событий, а внешняя рамка для передачи наблюдений, впечатлений рассказчика, всегда очень содержательных, интересных и взаимно связанных. Пример — «Хорь и Калиныч» — основной рассказ «Записок охотника», неизменно открывающий сборник во всех изданиях.

«В качестве охотника посещая Жиздринский уезд, сошелся я в поле и познакомился с. помещиком Полутыкиным. В первый же день моего знакомства с г. Полутыкиным он пригласил меня. к себе».

«На другой день я покинул гостеприимный кров г. Полутыкина».

Это — начало и конец сюжетной схемы рассказа «Хорь и Калиныч», рамка, в которую включен ряд картин и сцен: усадьба и изба Хоря, Полутыкин о Хоре, Калиныч, его портрет и характеристика, Хорь, его портрет, семья Хоря, беседа его с рассказчиком, Хорь и Калиныч (их сопоставление), быт деревни в освещении Хоря, дружба Хоря и Калиныча.

Все эти части рассказа между собой тесно связаны, но связаны по преимуществу логически: каждая часть в той или иной степени, прямо или косвенно раскрывает идейный смысл рассказа, его народно-патриотическую и антикрепостническую тенденцию. Этой цели служит и экспозиция рассказа, рассуждение о тяжести и вреде барщины и сравнительной выгоде для крестьян оброчной системы.

Логическая связь частей составляет основу композиции в очень многих рассказах «Записок охотника». Логически, а не событийно связаны, например, три основные части рассказа «Малиновая вода»: история Степушки, воспоминания Тумана и судьба Власа; логически связаны в рассказе «Бурмистр» сцены в доме Пеночкина и сцены в деревне, управляемой Софроном, главные и второстепенные действующие лица этого рассказа, их портреты и характеристики; логически связаны в рассказе «Бежин луг» пейзажи, беседа детей у костра и переживания рассказчика.

Среди рассказов «Записок охотника» есть и такие, в которых значительную роль играет сюжет событийный, но он в редких случаях («Уездный лекарь», «Свидание») является основным средством раскрытия характеров, чаще этот событийный сюжет — только один из компонентов в ряду других компонентов, связанных в логическом плане. Так, например, следует рассматривать композицию рассказа «Льгов». Читатель, привыкший видеть основу рассказа в постепенном развертывании событий, может прийти к выводу, что главная часть «Льгова» — комическое событие, приключение с охотниками на пруду, — событие, развивающееся по принципу нарастания действия: в нем есть завязка (решение воспользоваться лодкой Сучка), развитие действия (охота на уток), кульминация (авария с лодкой) и развязка (благополучное возвращение охотников на берег). Все же, что в рассказе предшествует этому событию (описание Льгова, характеристика охотника Владимира, беседа рассказчика с дворовым Сучком), является экспозицией, подготавливающей читателя к пониманию главной части рассказа.

Такой взгляд на композицию рассказа «Льгов» явно ошибочен, так как он противоречит общим идейным установкам Тургенева в рассказах конца 40-х годов («Льгов» впервые был напечатан в 1847 г.), противоречит и жанровым особенностям рассказов этого типа. Если исходить из антикрепостнической направленности «Записок охотника», то центральной частью рассказа следует считать разговор рассказчика с Сучком, рисующий типичную картину крепостнического быта и влияния его на характер дворовых. Именно здесь, в этом разговоре, а частью и в характеристике Владимира по преимуществу раскрывается идейное содержание рассказа. Что же касается комического приключения с охотниками на пруду, то это лишь окончательный (хотя и очень яркий, существенный) штрих, дорисовывающий характеры Сучка, Владимира и Ермолая.

В заключение необходимо добавить, что хотя в жанре рассказов «Записок охотника» и есть общие черты, в композиции рассказов совершенно нет шаблона, трафаретности. Еще в 1849 г. Анненков, под свежим впечатлением только что прочитанных рассказов Тургенева, писал: «Любопытно наблюдать, как меняет он для каждого нового представления краски и самый способ изложения, как верно рассчитаны для них свет и воздух и в каких нежных оттенках и умно рассеянных подробностях выражаются у него люди и события».

И действительно, перечитывая рассказы Тургенева, поражаешься мастерством великого писателя: не только темы и образы, но и жанровые признаки у него всегда варьируются, вступают в различные сочетания в зависимости от идейного замысла, определяющего содержание того или другого рассказа.

Примечания

1* ( «М. Горький о литературе», изд. «Советский писатель», М., 1937, стр. 315.)