Франк симфоническая поэма проклятый охотник

Материал восстановлен
Бывший материал участника Oleg (legoru)

Симфонические поэмы Франка поразительно разнообразны. Обращаясь к сюжетам и образам, заимствованным из разных эпох, античной мифологии, библейских и средневековых легенд, он ищет каждый раз иные формы и для их воплощения! Гармонический язык Франка современен и свеж — близок Листу и Вагнеру романтической образностью, своими хроматизмами, смелыми модуляционными поворотами, приёмами колористического письма. Предлагаю послушать шесть поэм — «Проклятый охотник», «Эолиды», «Психея», «Что слышно на горе», «Искупление», «Джинны» и симфонию — по сути все оркестровые вещи Франка. Исполняют швейцарский дирижер Армин Жордан, руководитель оркестра Романской Швейцарии, известный своими интерпретациями французской музыки, Basler Sinfonie, Владимир Ашкенази, RSO Berlin, Мишель Плассон, оркестр Капитолия Тулузы.

На создание симфонической поэмы «Проклятый охотник» Франка вдохновила романтическая баллада немецкого поэта XVIII столетия Г.А. Бюргера (1785). Вот её программа: Воскресное утро. Издалека Доносится праздничный перезвон колоколов, звучит торжественный хор молящихся. Но что это. О, святотатство! Дикий рейнский граф трубит в свой рог — «Вперед, вперед!». И вот уже несется графская охота по лесам, лугам и полям. «Граф, прошу, остановись, внемли святому пению молитвы!», возглашают прихожане. — «Нет, только вперед, вперед.» «Остановись, граф, умоляем, будь осторожен!» «Нет, еще раз нет!» — и бешеная кавалькада всадников летит как вихрь. И вдруг граф остается один, его конь недвижим. Граф пытается трубить, но его рог безмолвен. В зловещей тишине слышен мрачный бесстрастный голос, он произносит страшное заклятие: «Так будь же вечно преследуем адом, дикий святотатец!» В тот же миг кругом вспыхивают языки адского пламени. И вот уже несется прочь обезумевший от ужаса граф, все ускоряя и ускоряя свой бег. Так, днем — по земле, а в полночь — по воздуху вечно скачет преследуемый сонмом дьяволов проклятый охотник. Проклятый охотник близок тем листовским поэмам, которые связаны с сюжетной канвой, в частности — «Мазепе», образ охотника до некоторой степени перекликается с образом моряка-скитальца из вагнеровской оперы «Летучий голландец», кое-что заставляет вспомнить сцену в «Волчьей долине» из оперы Вебера «Вольный стрелок» и, конечно же любимого композитором Берлиоза. Франк начинает повествование прямо с энергичной, призывной фанфары — это сигнал к охоте, вслед за которой появляется торжественно-возвышенная мелодия виолончелей (молитвенный хор прихожан), звучащая на фоне мерного колокольного звона. Происходит своеобразный, полный напряжения музыкальный поединок, в котором фанфара становится все более гневной, настойчивой, а мелодия виолончелей, поначалу очень мягкая,— все интенсивнее, ярче, она ширится, крепнет, звучит сурово и предостерегающе. Но вновь раздаются звуки охотничьих рогов — Граф и его кавалькада, несмотря на предостережения, отправляются на охоту. Следующие страницы поэмы заполнены стремительным движением. Внезапно звучность падает до pianissimo. Затем, как бы в последнем неистовом и злом порыве, вновь поднимается до мощного взрыва и окончательно обрывается. Мелькают лишь осколки тем на фоне настороженного tremolo струнных. Со всех сторон обступила всадника непроходимая лесная чаща, в зарослях мелькают тени неведомых существ. Конь встал словно вкопанный. Патетично и величественно провозглашается на этом таинственно-фантастическом фоне ‘мотив заклятия’. Далее темп ускоряется — стремительность движения достигает апогея, неистовый вихрь уносит всадника все дальше и дальше, пока он не исчезает из виду.

Сезар Франк (1822-1890)

Проклятый охотник (Le Chausseur Maudit), симфоническая поэма (1882) (15:49)

Эолиды (Les Éolides), симфоническая поэма (1876) (11:11)

Психея (Psyche), симфоническая поэма (версия для оркестра, 1887—1888)
I. Сон Психеи (Sommeil de Psyche) (11:16)
II. Психея, увлекаемая Зефирами (Psyche enlevee par les Zephyrs) (3:08)
III. Сад Эроса (Le Jardin d’Eros) (4:11)
IV. Психея и Эрос (Psyche et Eros) (9:25)

Симфоническая поэма «Что слышно на горе» (1846) — незаконченное и неопубликованное сочинение, оставшееся лишь в рукописях. Тем не менее это хронологически первый не только французский, но и мировой образец жанра симфонической поэмы (Лист написал свою первую поэму на тот же сюжет лишь в 1847). Основная мысль поэмы по стихотворению Гюго — сопоставление величественной природы и раздираемого противоречиями, стонущего человечества. Поэт, а за ним композитор увлекают на вершину горы, откуда слышатся доносящиеся снизу — с моря, с земли — загадочные звуки — «Природы вечный гимн и вопль души людской!»

«Джинны» Франка — первое произведение, в котором форма одночастной симфонической поэмы листовского типа применена в концертно-инструментальном жанре. Стоит оговориться, что композитор сначала писал «Джиннов» как чисто оркестровое сочинение без фортепиано. Партия рояля была вписана позднее по просьбе одной пианистки — дамы очень влиятельной в музыкальных кругах Франции. Франк был человеком безотказным — он переделал всю партитуру и вписал фортепианную партию, которая, кстати получилось, очень неудобной (говорят, что Франк этого добивался специально) и сочинение было исполнено впервые не дамой, а пианистом Луи Дьемером, в театре Шале, 25 марта 1885 года. Прообразом для «Джиннов» послужило одноименное стихотворение В. Гюго из сборника «Восточные мотивы». Джинны — в трактовке Гюго — ночные духи, мрачное порождение тьмы и бездны. Вызывая своим появлением ураган, они надвигаются на человека, подобно черному смерчу, несущему гибель. Два образа противопоставлены в поэме: наваждение и облик человека, сопротивляющегося ему. Завывания бури и вопли джиннов, усиливающиеся по мере их приближения, переданы в оркестровой интродукции: «Вопль бездны! Вой! Исчадия могилы! Ужасный рой, из пасти бурь вспорхнув, Вдруг рушится на дом с безумной силой. Все бьют крылом, вонзают в стены клюв». Протестующе-страстные интонации вступающего фортепиано подобны могучему слову, силой которого человек пытается остановить разбушевавшуюся стихию. Непрерывно нарастающая волна развития достигает апогея в моменте максимальной ярости Джиннов. Разительный контраст суровому basso ostinato составляет лирическая тема, идущая на его фоне у фортепиано. Необычайно выразительная, полная мольбы мелодия звучит с беспокойством и тревогой. Постепенно тема ostinato смягчается, мелодия фортепиано делается спокойнее, как бы доверчивее и затем становится ведущей — приходит временное просветление и успокоение, как бы предвосхищающее перелом. Еще раз — теперь последний — вспыхивает порыв урагана, но более слабый. Джинны удаляются.

Что слышно на горе (Ce qu’on entend sur la montagne), симфоническая поэма (1846) (22:40)
Orchestre Symphonique de la RTBF
Brian Priestman, cond.

Искупление (Redemption), симфоническая поэма (1874) (13:54)
Orchestre du Capitole de Toulouse
Michel Plasson, cond.

Джинны (Les Djinns), симфоническая поэма для фортепиано и оркестра (1884) (13:19)
RSO Berlin
Владимир Ашкенази, piano & cond.

Симфония ре-минор (1886—1888)
I Lento — Allegro non troppo (17:03)
II Allegretto (9:38)
III Allegro non troppo (9:19)

Психея, симфоническая поэма (1888)

Джинны (Les Djinns), симфоническая поэма для фортепиано и оркестра (1884) (13:19)

Прелюдия, Хорал и Фуга (оркестровка Габриэля Пьерне)
Roya Flanders Philharmonic/Gunter Neuhold, cond.

Сезар Франк. «Проклятый охотник»

Симфоническая поэма «Проклятый охотник» относится к зрелому периоду симфонического творчества Сезара Франка. Композитор создал ее в 1882 г., вскоре после завершения Фортепианного квинтета. В качестве литературной основы для нового сочинения композитор избрал произведение Готфрида Августа Бюргера. Этот немецкий поэт, живший и творивший в XVIII столетии, считается одним из основателей жанра литературной баллады, уходящей корнями в балладу народную.

Сюжет баллады, которая привлекла внимание Франка, тоже исходит из народной легенды о Дикой охоте, но Бюргер внес в нее социально-обличительные антифеодальные мотивы. В воскресное утро церковные колокола призывают верующих к молитве, но гордый рейнский граф отдает предпочтение охоте. Давая волю своему необузданному нраву, мчится он по полям на коне – напрасно увещевают его спутники внять пению молитв, напрасно умоляют его крестьяне не топтать поля: граф разъяряется еще сильнее и в гневе убивает пастуха. Но внезапно граф остается в одиночестве. Он пытается трубить в рог, но отвечает ему только страшный голос: «Так будь же вечно преследуем адом, дикий святотатец!» Адское пламя вспыхивает вокруг него, и вот уже несчастный грешник несется прочь, объятый ужасом. И с тех пор вечно скачет он – днем по земле, ночью по небу – преследуемый дьяволом.

В балладе Бюргера Сезара Франка привлекала не столько морально-нравственная идея неотвратимости наказания за содеянное зло, сколько яркая картина, которую можно было воплотить столь же яркими оркестровыми средствами. Новая симфоническая поэма отличалась от предыдущей поэмы «Эолиды» так же, как мрачная поэма Бюргера отличалась от светлой легенды древних греков об Эоловой арфе. Различие касается и самого принципа программности: если в «Эолидах» речь шла о музыкальной «обрисовке» некой картины, которая меняется так, как может меняться состояние природы, то применительно к «Проклятому охотнику» можно говорить об изложении сюжета. Подобные симфонические поэмы есть и у Ференца Листа, и одна из них – «Мазепа». Между этой поэмой и «Проклятым охотником» – при всем их различии – можно усмотреть определенные черты сходства: в обоих произведениях бурное музыкальное движение живописует неистовую скачку. В образном отношении поэма перекликается и с вагнеровским «Летучим голландцем» (герой тоже проклят и осужден на вечные скитания), и с мрачными сценами веберовского «Вольного стрелка».

Тем не менее, симфоническую поэму нельзя рассматривать как иллюстрацию к балладе Бюргера. Музыка не следует за всеми поворотами сюжета, а передает его обобщенно, в действии выделяются лишь основные моменты. Во вступительном разделе сталкиваются два образа. О начале охоты возвещает призывный фанфарный возглас валторны. В дальнейшем этот инструмент постоянно сопровождает образ охотника, приобретая значение лейттембра (другие медные духовые тоже играют весьма важную роль в этой симфонической поэме). Призыву «охотничьего рога» противопоставляется возвышенная мелодия, излагаемая виолончелями на фоне «хорала» деревянных духовых и размеренных ударов литавр и колоколов (пение молитв и колокольный звон). Эти образы вступают в противоборство: «молитва» звучит все ярче и настойчивее, захватывая все большее количество инструментов. Приобретая минорную окраску, она звучит мрачно – словно «предупреждая» героя о грядущей каре. В ответ интонации фанфарной темы звучат еще более решительно, использование повышенных и пониженных ступеней имитирует не вполне точное интонирование, присущее охотничьему рогу.

Основной раздел симфонической поэмы исполнен стремительного движения, в котором важную роль играют интонации фанфарной темы из вступления и призывные возгласы валторны, время от времени «прорезающие» музыкальную ткань. Незадолго до первой кульминации возникают жалобные интонации у гобоев и флейт, но стремительное движение «сметает» их. Звучность внезапно спадает, на фоне затаенно-тревожного тремоло струнных звучат отдельные «обрывки» тем. Сложное переплетение мелодических и гармонических фигураций живописует мрачный ночной лес, где герой остается в одиночестве. Композитор проявляет удивительное мастерство оркестровки, создавая эту пугающую атмосферу: четкая дифференциация тембров, тонкая детализация нюансов. Мрачно провозглашают тромбоны таинственный мотив («проклятие»). Достигнув предельной мощности, звучание внезапно обрывается.

Реприза не является точным повторением экспозиции – это дальнейшее развитие «повествования». Движение вновь ускоряется, возвращается фанфарная тема, связанная с образом охотника. Темп ускоряется, достигая предельной стремительности. В коде звучность стихает до pp (словно всадник, осужденный вечно скакать на своем коне, скрывается вдали). Внезапно на ff звучит заключительный аккорд, который можно уподобить последнему слову рассказчика.