Финский крючок
Не знаю, откуда пошло название – финский крючок? Но помню как в детстве, вместе с отцом на его жерлицы ловили мы громадных щук на озере и всегда мне казались удивительными эти крючки-усы, совершенно не похожие ни на какие другие крючки. А эти крючки отец и его друг называли финскими. Теперь уже, спустя годы, думаю, что названы они были так за лапландскую охоту и, вероятно, эскимосскую и прочих северных народов, где применялся довольно жестокий способ, по сути, ловли … медведя. Этот способ заключался в том, что китовый ус, его часть, помещали в тюлений жир, делая шарики и потом замораживая их. Шарики разбрасывали в местах жировки медведя. Зверь находил шарики по запаху и проглатывал их. Когда жир растапливался в желудке медведя, острые края китового уса впивались в плоть зверя и тот погибал. Жестоко, как вообще жизнь людей на севере, где приходилось выживать любой ценой. Медведи тоже регулярно задирали людей и попросту съедали, как свиную котлету. Тут кто – кого…
Финский крючок на жерлице
Финский крючок состоит лишь из гнутой пружинной проволоки в виде отходящих в сторону острых усиков без жал-бородок. Крючки использовались в ловле на русскую снасть – рогульки-жерлички, сделанные или из сухой развилки кустарника или из рогатки, выпиленной из пластика или органического стекла. На такую рогатку наматывалось метров десять толстой лески, привязывалась застёжка для крепления металлического поводка, а выше ставился небольшой груз, размера грузила-оливки. Поводок из нихрома или другой крепкой, но мягкой проволоки снабжался финским крючком.
Шест под жерлицу втыкали по краю водной травы, но следили за тем, чтобы живец не цеплялся за кувшинки и сам шест. Обычно шест был длинным, около четырёх-пяти метров, стоял наклонно под острым углом. И живец не мог за него захлестнуться.
Сквозь жабры живца продевался поводок, а финский крючок потом занимал положение во рту рыбки, напоминая отходящими усиками действительно усы. Во время хватки щуки и при заглатывании хищником живца эти усики легко проскальзывали вместе с головой рыбки в глотку и желудок щуки. Но на обратном ходу усики коварного финского крючка добычу уже не отпускали, были острой распоркой в глотке или желудке хищника. Сходов с таких крючков не было, разве что с желудком, вывернутым наизнанку.
Конечно, рыбалка и охота промыслы довольно суровые и кисейным барышням в этом деле места нет. И всё дело в генетическом коде, заложенном в мужчину-добытчика ещё с древних времён, когда от добычи первобытного рыболова и охотника напрямую зависела жизнь его семьи и сообщества. Поэтому рыбалка не только для удовольствия, но и ради полновесного улова более обоснована, чем причинение боли и шока живому существу только для щекотания своих амбиций и пустого развлечения по принципу «поймал-отпусти». Это называется гуманизмом. Но никто не считал, сколько потом отпущенной рыбы погибает. Гуманистам это не нужно.
Но вернёмся к финскому крючку и ситуации с надёжностью его заглатывания хищником.
Вспоминается такой эпизод, случившийся когда-то на лесном озере, которое теперь стало заорганизованным водоёмом. Но тогда озеро было диким и редко посещаемым, в частности, из-за того, что находилось в запретной зоне авиационного полигона. Нередко ночами можно было видеть, как проходили над озером самолёты, а потом на далёком полигоне мелькали вспышки, и приходила вскоре взрывная волна.
Видимо, из-за безлюдности в озере развелось много крупной щуки. И она отлично ловилась на летние жерлицы-рогульки. Причём нередки были случаи, когда матёрая щука вытаскивала из дна озера мощные сосновые шесты, на которых обычно и подвешивались жерлицы.
Однажды такая щука схватила окунька-живца, ушла в траву и потом выкосила кругом леской целый островок кувшинок. Щука ходила кругами и резала кувшинки, пока не услышала нашу лодку. И вот тут щука показала, на что она способна… Мощная крупная рыбина стала выпрыгивать в «свечках» из травы и трясти головой, словно свирепая овчарка и, наконец, сошла с крючка, как нам показалось. Но она своим весом и рывками вывернула желудок вместе с крючком и ушла на дно рядом с лодкой. Отцу пришлось нырять в воду и ножом добивать беглянку, а потом поднимать в лодку. Вот такой он, финский крючок…
Возвращаясь к финскому крючку
Почти у каждого любителя удочки, спиннинга и прочих снастей увлечение рыбалкой идет из детства. И, наверное, самые яркие пацаньи удачи часто определяют на всю жизнь выбор снастей и оснасток. По крайней мере, главное место будет отводиться именно им, снастям из рыбалки детства.
Всегда есть эпизод, который остается в памяти на всю жизнь: первый окунек, плотвичка, уклейка. Все это помнится, хоть и река уже другая и природа. Кроме этих миловидных и некрупных рыбок у меня осталась в памяти и первая щука, которую я поймал своими руками, хотя, конечно, снасти были изготовлены и поставлены отцом.
На этом озере, куда мы с отцом приезжали до самого ледостава, по низким берегам были приткнуты плоты, которые здесь называли «салками». В те времена с резиновыми лодками было трудно, купить удавалось не каждому и на удачу, а кто-то «доставал», как тогда говорили. Но мы ловили попросту, с этих самых плотов — сосновых «салок». На некоторых плотах были сиденья, и ходили они, самые легкие «салки», даже под веслом. Другие, набухшие озерной водой, приходилось отталкивать шестом и вести большей частью по песчаным мелководьям.
В этот день отцу было не до рыбалки. Он пошел с ружьем по речке, по ее старицам и прилегающим низинным болотам, где кучно садилась утка, готовясь к перелету. Для рыбалки погода была несносная: моросил надоедливый, хоть и теплый дождь, ватные тучи лежали на мокрых соснах. Озеро парило, и терпко пахло багульником.
Для охоты же с погодой обстояло все наоборот: утка шла низко и спокойно, а охотников здесь тогда было мало. Некому было ее тревожить и выбивать из тинистых заводин. Оттого и торопился отец азартно. Мне же, восьмилетнему мальчишке, было одному на озере не совсем спокойно, но азарт также горячил кровь, да и привык уже. Отец не слишком церемонился со мной в лесу — мол, «сам с усам», выживай и привыкай, а остальное придет.
Теперь я вполне с ним согласен. Сюсюканье да пригляд постоянный — только во вред, со временем входит в привычку и формирует трусливо-слезливого иждивенца, коими сейчас является большая часть горожан, живущая в «Варкрафте» вместе с орками и пляшущими медведями. Виртуальный мир стал многим заменять теплый и живой реальный.
Обойдя пол-озера, я нашел плот, тот самый, что под веслом способен идти. Оттолкнулся от берега шестом, а дальше уже пошел, поднимая буруны двухлопастным веслом, сделанным по принципу байдарочного. Встал в тихом заливчике, заросшем кувшинками.
Едва пенопластовый поплавок плюхнулся на темную воду, как тут же исчез. Поклевка. Окунь брал жадно на самый измочаленный обрывок червяка, почти на голый крючок. Вскоре и скучно стало дергать полосатых.
И вот тут-то и пришла дерзкая мысль — проверить отцовские жерлицы. Подошел к полосе кувшинок, протянувшейся по середине озера, и вижу, что одна из жерлиц выглядит как-то особенно. На сосновых шестах других жерлиц рогульки висят прямо и с леской, а эта смотрит в траву и белеет пусто, голой рогаткой. Леска тянется в кувшинки и туго натянута. Была не была.
Подгребаю к жерлице и берусь за леску. Тугая сила пытается вырвать леску из рук. И от этой живой и несогласной силы меня берет азарт и ярость добытчика, первобытного охотника. Тяну на себя, а в кувшинках вдруг забурлило, взметнулась вверх тугой пружиной щука, блестя золотым боком! Страшно, азартно. Но, нет, не уйдешь! Волоку ее дуром, благо отец тогда леску ставил аж миллиметровую. Вскоре уже под плотом зарыскала щучища, выгибая темную спину и открывая пасть. Хвать ее руками — и на плот, а сверху курткой накрыл да всем телом навалился!
Потом уж только наловчился хребет надламывать да колотушку стал брать на плот. А тут так и пришлось на щуке сидеть, пока к берегу подгребал. На берегу принялся вытаскивать из пасти финский крючок, но не знал щучьих повадок, а так и сунул ей в пасть руку. Ну, а дальше. Все, как должно было случиться. Радостно-зло щелкнула пастью моя добыча, а мне — хоть реви. Не отпускает, зубастая. Дождался, когда вздохнет щука судорожно, тогда и выдернул ладонь. Но болело тогда и гноилось прихваченное зубами место не одну неделю.
Вечером пришел отец, сел к костру, что я развел уже умело, и начал уток ощипывать. Глянул лукаво, видя мою загадочную и молчаливую улыбку во всю пацанью восторженную физиономию. «Как успехи, рыбачок? Окушков, видимо, надергал немеряно?»
Хотел я еще оттянуть миг торжества, но не вытерпел. Кинулся к моховине, куда щуку спрятал, вытянул, пятнистую и золотую, да задрал ее повыше, тряся и захлебываясь рассказом, как все было. Про то, что и наказать могут за самовольство, как-то не вспомнилось. А отец и слова ругательного не сказал, только потрепал по голове да щуку на руке прикинул. «На три с полтиной будет», — протянул одобрительно, а мне на все пять щука виделась, как обычно у рыбаков бывает, даже маленьких.
Жерлицы-рогулины мастерил отец тогда страшенные. На большую толстую рогатку, обязательно высушенную, наматывал восьмеркой такую же толстенную леску. Если не было миллиметровой, то сдваивал 0,8 мм или ставил крашеный капроновый шнур. Но и такую, казалось, мощную снасть, случалось, крушила озерная щука. Бывало, и шесты жерлиц выдергивала. Застежки-скрепки отец гнул сам из сталистой проволоки. Поводки свивал из 3-4 жил нихрома 0,2 мм. А крючки изготавливал из пружинной проволоки, рояльной, толщиной около миллиметра. Тоже не слабые крюки делал. От жала до жала не меньше 50 мм было на самых крупных.
Сейчас менее известен или почти неизвестен этот так называемый «финский» крючок. Он очень прост даже в самодельном изготовлении и требует лишь хорошей сталистой проволоки (к примеру, фортепианная струна средних регистров) и тщательной заточки. Крючок представляет собой короткое цевье с отходящими в стороны усиками-жалами. Привычных засечек жала не имеют. Размеры их могут быть в соответствии с размерами предполагаемой рыбы. На разных водоемах и хищники могут быть различными по «ранжиру, весу, и жиру». Но в среднем расстояние от кончиков крючка — 25 мм.
Принцип работы прост и коварен, что подтверждает древнее происхождение крючка. Во время хватки хищник разворачивает живца головой вперед — в свою жадную пасть. «Финский» крючок при этом находится во рту живца, как бы прижав свои острые жала-колючки вдоль тела рыбки. При обратном движении крючок мертво встает враспор. Сходов с таких крючков не бывает.
Самодельный финский крючок для зимних жерлиц
Принцип работы самодельного финского крючка заключается в том, что хищник не засекается на крючок, как на двойник или тройник, а должен проглотить живца. То есть здесь принцип – поймал-отпусти не сработает. Поймал – съел… И это, на мой взгляд, гораздо честнее, чем мучать рыбу ради развлечения, выволакивая из привычной среды, а потом швыряя обратно. Всегда было у мужчины в крови – поймать, убить добычу и накормить семью.
Финские крючки применяются на летней ловле щуки жерлицами-рогульками. Эти простые и уловистые снасти выставляются в самых ходовых щучьих местах: по кромке полосы роголистника или кувшинок, в оконцах среди травы, в коридорах-прогалах, где хищник обычно двигается на жировку.
Обычно это неглубокие места и здесь ставятся наклонно шесты, к которым прихватываются петлями жерлицы-рогульки. После хватки щука уходит в траву, где заглатывает живца. При обратном ходе финский крючок встаёт враспор и вряд ли отпустит добычу. Заросли кувшинок являются хорошим амортизатором и щука, даже вымахивая из воды в своей знаменитой «свечке», никуда уже не денется.
Но это летом, когда альтернативы финскому крючку нет. Двойники или тройники, подцепленные под спинку живца, часто отпускают добычу. Зимняя же ловля щуки предполагает постоянное нахождение рыболова у жерлиц. Поэтому тройники работают более оперативно. Вот «загорелся» флажок над ледовым полем и рыболов уже несётся к жерлице, поднимая снежную пыль. Подождав постоянного хода катушки, «щукарь» подсекает и вываживает рыбину. Всё просто.
Но оказалось, что финские крючки могут быть очень успешными и на зимней ловле. Однажды мы были на лесном озере, богатом щукой, но очень капризном. В какие-то короткие промежутки в перволёдье и по последнему льду здесь можно очень хорошо обрыбиться, но так же вчистую и остаться без единой щуки, если не попадёшь точно на щучий выход.
Мы нередко отдавали предпочтение рыбалке на озере из-за его одинокой красоты, пахнущей багульником и сосновой живицей, где за весь день можно увидеть только волка на заснеженном берегу да парящую в прозрачном воздухе пару воронов. А на Волге в это время щука шла нередко дуром. Но нам было важнее отдохнуть душой в лесной тишине.
И вот в один из таких дней мы ждали щуку на озере. Чуяли, что вот-вот должна пойти. Но так и не дождались. И нужно было на пару дней в город, а потом – обратно, на озеро. Оставлять зимние жерлицы не имело смысла. На озере редко щука попадалась самозасёком, если живец был на тройнике.
И я поставил под лёд винипластовые жерлицы-рогульки с финскими крючками, на которых юркали окуньки-живцы. Поводки пропускались в рот живца и выводились из-под жаберной крышки, а потом цеплялись к застёжке. Никакая щука не сорвёт живца с такой оснастки.
Когда мы через два дня вернулись на озеро, щуки уже сидели на жерлицах. Как раз когда мы были в отлучке щука и брала. А приехав на озеро, мы застали довольно вялый клёв хищника.
Токарев Александр Владимирович — Специально для SamodelkiFish , Россия, Йошкар-Ола
Крючки для жерлицы и кружков, о которых вы возможно не знаете
Расскажу об одном оригинальном крючке, о котором слышал давно. Но приобрел его и пользовался только в прошлом сезоне. Его называют: «финский», «воробьиный клюв», «щучий». Догадались или знаете о нем? Сейчас покажу, расскажу. Обсудим это — в комментариях, под статьей.
Автор статьи: Николай Биричевский
Известно: Чукчи охотились на белых медведей китовым усом. Закручивали китовый ус (он упругий) в жир тюленя, делая жировой шар. Замораживали жир и кидали на пути медведя. Медведь находил шары, проглатывал их. Жир таял в желудке и китовый ус распрямлялся — при этом протыкал внутренние органы. Медведь погибал. Иногда медведь от боли рвал себе живот собственными когтями, ослабевал и его копьями добивали охотники.
У этого крючка аналогичное свойство — проглатывается с живцом свободно, а обратно «выйти» не сможет (фото 1)
Ранее делали крючки-самоделки с коротким цевьем и жалом без насечек (фото 2) . Сейчас есть крючки с узким зевом, и изгибом и насечкой на жале (двойник Cannelle 2025). Изготавливают крючок из высококачественной стали или бронзы, он должен быть упругий и в то же время прочный, обязательно раздвижной.
Достоинство этого крючка в том , что он не доставляет столько беспокойства живцу сколько традиционный крючок-двойник, так как имеет очень короткое цевье — Оно не достаёт до жабр живца (при насадке через жабры и рот). Значит — живец живет дольше.
Щука, как правило, нападает сзади снизу, реже с боку. Схватив живца, щука разворачивает его в пасти головой вперед и заглатывает. А проглотив рыбку в желудок щуке уже не освободится, т. к. усики-жала коварного крючка при обратном движении встают в распор, ну разве что вырвет свои внутренности. Результаты применения этих крючков я испытывал в прошлом году. Щука самоподсекается, окунь нет.
Еще одно «преимущество» из былых времен. Кружки. Что можно еще рассказать о них, уж вроде бы все известно. Напомню, что в начале 80-х годов прошлого столетия в магазинах продавался набор из 10 кружков в пластмассовой упаковке круглой формы.
Кружки диаметром 150 мм были из капрона, могли гнуться. Состояли из двух половинок. Т. е. — разъемные. Одна красная, другая светлая (цвет капрона). Недостатком было то, что при собранной снасти крючок с трудом втыкался в капрон и, естественно, тупился. В плохую погоду (дождь), сумерки или туман его трудно было различать на воде. Но было одно преимущество и главное — устойчивость на одном месте.
Его не надо было якорить. Открыл верхнюю крышку (красную) набрал воды в нижнюю и соединил половинки кружка. Кружок полностью погружался в воду и даже большой живец не мог его утащить (как правило, к берегу).
Кружки в отличие от пенопластовых, при благоприятных условиях, могли простоять на одном месте очень долго. Щука таскала тяжелый кружок и быстрей уставала. Коробка-упаковка открывалась на две равные половинки, в нее заливали воду и перевозили живцов, с места на место прямо на поводках. Удобно, т. к. не путались рыбки.
В СССР было много рационализаторов, которые приспосабливали и рыболовные снасти во благо людей.
Мои прошлогодние успехи. «Финский» крючок использовал только на жерлицах, которые были подвешены на жердочки около или в отверстия травы (листья). Щука попадалась в 75-80%, правда небольшая, примерно от 1.100 до 1.500 кг. По брошенным карасикам (живец) можно было понять, что это «брал» окунь. А Полосатый попадался очень-очень редко.
Заранее спасибо за нажатый «палец вверх». Пишите своё мнение в комментариях. Ещё советую: Новые правила для лодок ожидаются весной 2020.