Как остаться в охоте молодому охотнику когда нет дичи

Если за вашей спиной уже не один охотничий сезон и вы на собственной шкуре прочувствовали все нюансы охоты, то эта статья не для вас. Здесь я собрал некоторые заметки, которые помогут молодым (и не очень) охотникам не разочароваться в своем первом сезоне и не забросить ружье в дальний угол.

Фото Сергея Фокина

Многие из нас представляют охоту примерно так — пойма реки, розово-багряный рассвет, шалаш, рабочая подсадная утка, тишину нарушают лишь проснувшиеся птицы.

Вот-вот и начнут «шваркающие» селезни один за одним приземляться аккуратно к подсадной, прямо под выстрел.

Никто не мешает, ты внимателен и сосредоточен.

Красивая картинка, не правда ли?

Многие из нас читали в книгах описания точь-в-точь таких вот красивых охот.

Но жизнь не всегда к нам благосклонна и раз за разом диктует свои правила.

В этом году я провел свой первый самостоятельный сезон и столкнулся со многими обстоятельствами, которые могут заставить опустить руки молодого и неопытного охотника.

Теперь же об этих самых обстоятельствах.

Открытие сезона. Молодой охотник уже успел наслушаться об этом охотничьем празднике. Для него уже заочно нет ничего важнее открытия. Уже и мысли о трофеях, и шалаш уже на месте стоит.

Несколько вечеров подряд ходил молодой охотник к месту, на котором он будет открывать сезон. Шилохвость, чирки, кряква, а чуть повыше к березняку тянет вальд-шнеп. Мечта…

День открытия — идет снег с дождем, сильный порывистый ветер, вдалеке пролетела пара кряковых, и все. Утренняя зорька закончилась. Разлета нет. Первые мысли — все к черту! Столько времени потрачено, столько финансов, а дома засмеют!

От обиды и горечи щиплет нос, мокрый, продрогший охотник то и дело вглядывается в серое небо, надеясь разглядеть утиный силуэт — тщетно. Открытие сезона, с хорошим размахом от ожиданий, разбилось об реальность происходящего.

Следующий пункт в нашем списке называется — добыть хоть что-то и как угодно. Этому явлению подвержены не только новички (не все), по рассказам бывалые (не все) тоже не брезгуют.

Молодой охотник, просидев в шалаше все мыслимые и немыслимые временные сроки зорьки, понуро бредет домой. Возвращаться с пустыми руками — только на смех домочадцам. Тут-то в нем и начинает разговаривать какой-то дьяволенок.

Будто зомбированный, он начинает бродить по канавам и разливам, надеясь поднять хоть кого-то. Уже не важно, кто это будет — утка или селезень, главное, чтобы больше воробья. Были случаи, что стреляли чаек, ворон, дятлов, соек, тетеревятников и даже дроздов.

Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не поддавайтесь этой черной алчности. Поймите одну простую вещь — если даже вы вернетесь пустым домой, то вас поддержат и дадут понять, что впереди еще целый, пусть и короткий, сезон.

Но если вы принесете (в чем лично я сомневаюсь) дрозда и дятла, то насмешек и недобрых взглядов точно не избежать. Но скорее вы, удовлетворив свой охотничий пыл, бросите свою добычу там же, где ее подстрелили, и оставите природе после себя бестолково загубленную жизнь.

Идем дальше — подсадные утки. У проверенного заводчика молодой охотник купил проверенную подсадную утку. Две недели исправно вызаривал ее, она исправно давала «квачку», и, кажется, ничто не предвещает беды. Но вот же напасть — самое открытие, а она молчит. Ну, может, один раз только подаст голос и снова примется кормиться.

На работу утки может повлиять множество факторов, если честно, даже не берусь перечислять их. В этом моменте советую просто подождать. Не в утреннюю, так в вечернюю зорьку «маня» обязательно проявит себя.

Не нужно сразу проклинать манильщицу последними словами, а заодно и человека, который вам ее продал. Просто ждите!

Соседи. Весенняя охота индивидуальна. Этот те самые дни, когда, отойдя от всего мирского, ты словно просыпаешься вместе с прилетевшими птицами и живешь по одному с природой расписанию. Но вот на практике от нежеланных соседей редко удается ускользнуть. И не всегда это бывают охотники.

Сидя в шалаше или стоя на тяге, откуда-то выходит мужичок, нетрезвый на вид. Казалось, ты и так уже забрался от людских глаз дальше некуда, а все же мужичок здесь, и с этим ничего не поделаешь.

На вопрос, что он делает в столь отдаленных от цивилизации местах, он робко отвечает — мне веточку срезать осиновую/вербную/березовую и т.д. и т.п. Здесь выход один — осторожность и соблюдение техники безопасности. Никогда не знаешь, откуда может выйти вот такой вот персонаж.

Органы внутренних дел не станут слушать доводы в стиле «не слышал, не видел». Поэтому — аккуратность и осторожность.

Пожалуй, это основные нюансы, которые могут огорчить неопытного охотника. Некоторые не так сильно, а некоторые до желания завязать с охотой раз и навсегда. Ну а на самом деле страшного ничего в них нет.

Охота — это не только красивые фотографии и рассказы, это также сложности и разочарования. И каждая такая сложность — это опыт. Одно дело, когда все эти курьезы вот здесь на бумаге, на газетной странице они легкие и ничего не весят.

И совсем другое, когда с этими неприятностями встречаешься в угодьях, тут они становятся тяжелыми и непреодолимыми. От обиды начинаешь проклинать всех и вся последними словами, расстраиваешься, не ощутив ожидаемого. Но все-таки давайте будем оптимистами, нашу добычу никто не заберет.

Друзья, всем желаю меньше трудностей на охотничьей тропе и больше позитива в душе! Любите охоту и будьте достойны носить звание — настоящий охотник!

Настоящий охотник должен добыть медведя и глухаря?

В охотничьей среде бытует мнение, что настоящим охотником себя может считать только тот, кто добудет глухаря на току и медведя. Добыча медведя тогда для меня казалась событием нереальным, а вот взять на току глухаря было делом вполне возможным.

И вот поезд уже мчит меня все ближе и ближе к вятским лесам, к знакомому охотоведу Михалычу.

Я здесь уже не первый раз, все как всегда: сначала теплая встреча на вокзале, потом по асфальтированной дороге на «Волге», дальше на УАЗе.

В охотничьей избушке отметили открытие охоты, вечером успели немного побродить без ружей в окрестностях – и спать.

Подъем ни свет, ни заря. Ночью поднялись, напились чаю – и в машину, до тока ехать несколько километров.

Да по какой дороге! Думаю, при всем богатстве воображения Николай Васильевич Гоголь таких дорог представить себе не мог. Фары то и дело выхватывали из темноты огромные, залитые бурой водой ямы, бешено работающие дворники не могли справиться с мутной жижей, заливающей лобовое стекло.

УАЗ рассекал воду как глиссер, натужно ревел, его бросало из стороны в сторону, иногда машина угрожающе кренилась, но водитель скорости не сбавлял.

По кузову неистово хлестали ветки, бились стволы небольших деревьев. Наконец и на такого водилу-удальца нашлась управа: в одной из луж УАЗ прочно встал. Вытащить его можно было только лебедкой. Я открыл дверь. Вода колыхалась у самого порожка.

Чтобы вылезти из машины, пришлось разворачивать сапоги. Засучив рукава, стал ощупывать под водой колеса, пытаясь одеть муфту лебедки. Оказалось, что выступающая втулка колеса плотно сидела на каком-то осклизлом бревне.

Попытка отодвинуть бревно закончилась тем, что я сел по плечи в мутную ледяную воду, но колесо все-таки освободил, и УАЗ медленно вылез из западни. Видок у меня был соответствующий, но, как ни странно, особого холода я не чувствовал. Отжал одежду, вылил из сапог воду, и мы понеслись дальше.

Было еще несколько непредвиденных остановок. Прибыли на место, когда уже рассвело. Место тока оказалось не окраиной глухого болота, как я себе его представлял, а скорее чем-то напоминающим дачное место в сосновом бору. По словам егеря, до ближайшей деревни было километров пятнадцать, однако на току я встретил двух или трех охотников, и еще запомнилось большое количество глухарок, с квохтаньем срывавшихся с вершин сосен.

Излишне говорить, что глухаря мы не слышали и не видели. Вернувшись к нашей избушке, сушились, долго пили чай, сидя у костра и развлекались тем, что подманивали рябчиков, смело вылетавших на манок из чащи и садящихся на деревья вокруг поляны, совсем рядом с горящим костром.

Доверчивость птиц умиляла, а принимаемые разгоряченными петушками позы были очень забавны.

Вечером я решил сходить на тягу. Показалось странным, что егерь как-то без энтузиазма на это отреагировал. Причина его «равнодушия» стала понятна после «тяги». Над выбранным мной просто-таки «хрестоматийным», по подмосковным понятиям, местом не протянул ни один вальдшнеп. Когда я вернулся к костру, егерь сказал, что толком в этих местах тяги нет, и на них здесь никто не охотится.

Назавтра было решено ехать на какой-то особенный ток. Дорога в ночном лесу уже не показалась такой жестокой, наверное, уже начала привыкать к «национальным особенностям». Приехали на место по-темному. Вылезли из машины. Тотчас над нами процикал вальдшнеп, а неподалеку заорал самец белой куропатки.

Пока все шло как по писаному. Вскоре мы услыхали и глухаря. Егерь сказал: «Слышишь? Подходи». Не надеясь на свой слух, я попросил его сопровождать меня: «Делай за мной не более двух шагов и руками не размахивай, можешь сунуть их в карманы». Мы двинулись, оказалось, что под песню я действительно не успеваю сделать более двух шагов.

Пару раз пытался сделать три, но последний шаг был уже не под песню, правда, все обошлось. Мне показалось, что подошли мы к глухарю удивительно быстро и просто. Я сразу увидел его, сидящего на кряжистой невысокой сосне, и хотел уже стрелять, но егерь не дал мне этого сделать, пока не увидел глухаря сам.

Позже он объяснил, что сплошь и рядом охотники палят по причудливым сучкам или по густым веткам. Получив добро, я ударил единицей, целясь глухарю в шею. Глухарь тут же наискось замертво повалился на землю, прочертив черной полосой свой последний полет. Через мгновение он уже был у меня в руках. Выстрел не нарушил течение тока.

В нескольких местах еще слышалось токование. Добытая птица разожгла охотничий азарт егеря, и он, попросив у меня ружье, стал подходить ко второму глухарю. Я же остался у своего трофея.

Рассматривая петуха, я услышал сравнительно близко токование еще одного глухаря. Очень хотелось попробовать самому подойти к нему, но, оглядев однообразный лес, я понял, что есть большая вероятность заблудиться.

Кроме того, наверное, во время подхода к глухарю я пробил сучком сапог, и в него постоянно заливалась бодрящая вода, стоявшая на всем пространстве тока. Взобравшись на сухую кочку, мне оставалось только слушать глухариную песню издали.

Егеря долго не было, я уже порядочно замерз на своей кочке, когда наконец раз за разом раздались два выстрела, а через некоторое время появился егерь – пустой.

Как это свойственно многим деревенским охотникам, он зарядил ружье то ли картечью, то ли номером дроби со многими нулями и, конечно, промазал.

По новым правилам охоты

Написание новых типовых Правил охоты взамен существующих меня, признаться, озадачило. Мне всегда казалось, что Правила – это не нечто отлитое в бронзе, а живой и регулярно меняющийся вслед за требованиями жизни документ.

Скажем, в момент составления нынешних Правил использование тепловизоров было в зачаточном состоянии, а квадрокоптеры выглядели и вовсе иноземной экзотикой – сегодня же и те, и другие вошли в среднебюджетную нишу охотника. Но Министерство юстиции решило, что в прежние Правила и так было внесено изрядно поправок, надо писать новые. Ладно, жираф большой, ему видней.

По роду работы мне приходится много путешествовать по стране и при этом общаться со специально уполномоченными органами по управлению отраслью. Ну и с охотниками, само собой.

В общем-то, конечно, интересы у этих сторон – разные. Региональные власти в наибольшей степени заинтересованы зарегулировать процесс, обложить его максимальным количеством разрешающих документов (и, если получится, за деньги). Причём документы за деньги – это главное, потому что контролировать охотников в угодьях органам управления особо некем: инспекторов по одному на два-три района, основная масса работников сидит в областной конторе, бумаги выписывает.

Я вспоминаю Управление охотничьего хозяйства Магаданской области в 1982 году. В трёх комнатах там сидело четыре человека: начальник, замначальника, старший охотовед (чаще всего отсутствовал, ибо был в поле. Впрочем, и замначальника тоже старался от него не отставать) и секретарь. Инспекторов и охотоведов же в штате насчитывалось около сорока (на 25 тысяч охотников, между прочим), и все они находились на местах. Сегодня это же управление занимает целый этаж пятиэтажного здания, в районах же присутствует от силы семь человек.

Поэтому органы управления, в основном, заинтересованы в уточнении определений (что считать, что не считать участием в коллективной охоте), установлении дополнительных обязанностей, закреплении терминологии, предоставлении сведений и фиксации формы проведения охоты. Складывается впечатление, что идеальным охотником, с их точки зрения, является человек, изначально отмечающийся в исполнительном органе, сообщающий о своём будущем местопребывания с оружием (а если он отправляется туда с группой иных лиц, то и предоставляющий полный список товарищей с дополнительным перечислением собак, которые в обязательном порядке должны иметь ветеринарные документы и родословные). После чего идеальный охотник с зачехлённым оружием проходит один или вместе с перечисленной группой и находящимися при них собаками на определённую точку в угодьях, находится на ней указанное количество времени, что-то там делает (может быть, даже расчехляет оружие и охотится), потом снова, тем же порядком, покидает указанную ему точку, возвращается в город и снова отмечается в органах государственной власти с отчётом о совершённых им и его товарищами действиях.

Понятно, что при таком подходе мы можем напрочь забыть и о промысловой охоте, и об охоте с подхода, и о котловом довольствии экспедиций, и о трофейной охоте с сопровождением, и о троплении, и об охоте с лайками и гончими (вообще об охоте с собаками, кроме ретриверов) и о других десятках (а то и сотнях) способов, которые ввели в охотничий обиход наши предки и современники.

Таким отношением мы, скорее всего, обязаны текущей ротацией кадров в региональных управлениях, когда специалисты в области охотничьего хозяйства сплошь и рядом заменяются выходцами из правоохранительных органов и силовых структур.

Надо заметить, что у этих пожеланий, направленных на предельную формализацию и жёсткую структуризацию охотничьего процесса, есть и некоторые положительные аспекты. Например, почти везде органы управления отраслью на местах намерены требовать включения в охотничью одежду ярких, хорошо заметных элементов: жилетов, нарукавных повязок, шапочек. С одной стороны, их можно понять: количество погибших от случайных выстрелов на охотах (особенно на коллективных) давно превысило количество людей, погибших при нападении крупных хищников. С другой – неплохо бы более тщательно подходить к запрету на употребление на охоте алкогольных напитков (тем более что это прямо запрещено Законом об оружии). А с третьей – стоит дифференцировать охоту в относительно густонаселённых местах и в районах с высокой плотностью охотников и промысловую (хотя бы).

Кроме того, местные органы управления также ратуют за более жёсткое регулирование волков и шакалов (включая использование петель и приборов ночного видения) и за разрешение пристрелки охотничьего оружия в угодьях в сезон охоты и при наличии путёвки. В районах проживания коренных народов Севера местные власти также пытаются лоббировать различные традиционные охотничьи промыслы – вроде весенней охоты на турпана и добычи белой куропатки жилковыми петлями.

Должен сказать, что охотничье сообщество (а часть пожеланий охотников сформулирована в одной из статей этого номера) подходит к пониманию сути Правил охоты гораздо глубже, нежели административные работники.

Охотники смотрят на Правила с более практической точки зрения, и по их пожеланиям чувствуется, что у них накопился собственный, и немаленький опыт их правоприменения – через общение с доглядающими органами, обжалование и опротестовывание протоколов в суде и пр.

Кроме того, охотники очень хорошо (гораздо лучше, чем администраторы и охотоведы) понимают, чего хотят от новых Правил именно они.

Я могу написать здесь ещё много остроумного, язвительного, интеллектуального и нравоучительного. Но все мои (да и не только мои, чьи ещё угодно) слова не отменят главного. Правила будут соблюдаться тогда и только тогда, когда мы все вместе начнём их выполнять. Например, когда сотрудник полиции, приехавший на место стрела лося на коллективной охоте, не примет протянутый ему радушными руками налитый стакан с неизменными словами «Ну, за удачу!», а отодвинет его в сторону и начнёт составлять протокол об административном нарушении Закона об оружии…

Если вам понравилась статья — подпишитесь на канал