Охота на красного зверя

Белая пена, что выпала ночью, к обеду осела, сплотнилась до лёгкого коврика. Семён Васильев знал только пятнадцать имён снега, а вот дед его – больше двадцати. Да-а. Семён скучал по родне, если это можно так назвать, с тех пор как выбрал русскую женщину. Нюччу, значит. Нючча – она и есть нючча, её по улусам по родственникам не повезёшь, не примут. Любовь. Семён как увидел её, новую продавщицу в сельмаге, высокую, большую, с белой копной, задумался. Она его сразила. Принёс ей на следующий день бурую шкуру, кинул на прилавок и женился. Семён, настоящий саха, жилистый охотник, был знатным медвежатником. А теперь? Так, соболевал потихоньку. Верно, промысловики на смех его при встрече поднимают: Семён одно обкладывает да стережёт свою берлогу с единственной медведицей Любкой. Спустя некоторое время её светлые волосы отросли от корней и оказались тёмными. Семён ещё больше поверил в предание, что медведь – обращённый человек. А ещё Семён знал от предков, что медведей породила женщина. Вот такая, как его Любка. Беда только, она на охотников сама вешалась да пила не в памяти. Не прошло и года после свадьбы, как Любовь его второй раз сразила. Она мужа встретила пьяная в обнимку с заезжим кавказцем. Потом она долго ругала Семёна за то, что тот вернулся рано, вонючий, что денег в дом не принёс. Что другие промысловики вон давно платников на охоту водят. А он месяцами драных соболей по тайге гоняет и получает за это копейки. Семён сутулился и отмахивался от беснующейся жены, но любил по-своему. Любовь со звериным оскалом по его карманам горькую жижицу рыскала, а когда находила, глядела на Семёна небитой собачонкой. Так и жил Семён с Любовью от нежного роя бабочек в животе до хищной жажды безумия. Семейная жизнь, ох, как его изматывала. Куда там на медведя? Добыча медведя – далеко не забава. Это серьёзное занятие настоящих мужчин, стоящее на исконных таёжных традициях охоты на красного зверя. Это только на детских картинках медведь – душечка. Семён отродясь знал, что в тайге нет зверя сильнее и умнее, а ещё подлее. Одно неверное движение – схарчит тебя, не побрезгует. Крепкие нервы нужны, однако.

Только здесь, в тайге, Семён и отдыхал. Сахарно-снежный соболиный след: в донце – от мягких подушечек, а вокруг – царапки от коготков. Рядом — стежки собачих лап. Переплетенья… Когда с дедом охотился, лес и выше, и сильнее был. Сейчас сохнет то там, то здесь не понятно от чего. Да и промысловики нынче иссохли почти все: кто от безделья, кто от безнадёги… В богатые места Семён не ходил – далеко. День до места промысла, там палатка, день — обратно до зимовья. Набил соболя, добыча плеча не тянет, и скорей — домой. Всё пешочком. Он да лайка Найда. Хотя какая она лайка, настоящую собаку днём с огнём нынче не найти, так себе, помесь, след берёт и ладно. Да и дурная порой: полайки через раз путёвые. Вот чего зашлась сейчас? Семён как от назойливой мухи отмахнулся от Найды, которая плясала вокруг… Эсэ!

На снегу при любом аллюре медведя отпечатывается вся его ступня, а тут следы задних лап перекрывают отпечатки передних. Куда ж ты так помчался, мишук? Охотник быстро вскинул ружьё, и корпусом резко – вправо-влево. Семён так весь в слух обратился, что услышал, как мороз в тайге зазвенел. И тут же сообразил, что от его старенькой тозовки толку мало, всё равно, что в медведя семечками плеваться. А бестолковая Найда уже кинулась по следу. Бросился Семён вдогонку, а криком отозвать не смеет. Где-то правее лай оборвался противным визгом. Семён глянул через кусты – и волосы у фартового охотника вздыбились. Найда на коряге повисла, перламутровые кишки из-под мягкой шёрстки на холоде дымятся. Рядом добротное ружьё в снегу валяется. Только новичок такое из рук выпустит. Огромный медведь ревёт и ломает больное дерево, на котором только страхом держится человек. Без ружья – шансов нет. Сам-то матёрый медведь наверх не лезет, лень ему, а вот сил немереных хватает, чтоб скинуть двуногого. Семён сморгнул красные круги перед глазами и отчётливей увидел, как зверь с разбегу толкнул дерево, как человек полетел вниз. Косматый его подхватил, добычей теперь играет, из лапы в лапу перекидывает, человечишко из стороны в сторону мотыляется. Куртка на нём – разом в хлам. Пух и перья, кровь и крик кругом. Эх, на удачу! Семён спружинил, ещё раз, подобрал чужое ружьё. Ничего такое, да ни в жизнь не накопить. А в этот миг человек уже под медведем бьётся, руками прикрывается, а зверь клыками дерёт его: и ручонки, и головёшку. Не жилец, однако. Семён дёрнул затвор – клац, и с колена, сзади, вдоль хребта, чтоб точно. «Бах!». Намозоленный палец охотника плавно скользнул с курка.

Зверь обмяк, но не завалился. Семён плечом упёрся в косматую тушу, поддал, еле вытащил из-под хищника человека. Тот скулить перестал, как якута увидел, и вышел вон из сознания. А вот сознание Семёна начало возвращаться. Скорость жизни снова приняла обычный ритм: звериная замедленность восприятия пропала. Медведю должное отдал: спасибо за хорошую охоту. Человеку: тайги не нюхал, а туда же. Семён с минуту смотрел на два распластанных тела: давил зверя в себе. Освежевать добытого медведя, жир, желчь, шкура? Волочь полумертвого человека, жизнь которого для Семёна не дороже собаки? Или полуживого? Якут внимательно осмотрел рваные раны, чем мог перевязал, скинул свой куртец поношенный, обмотал и связал им человека на манер сумасшедшего в дурдоме, чтоб меньше раны растряслись, и взвалил ношу себе на плечи. Понёс. До зимовья с грузом до темна бы добраться, однако.

От зимовья дым свечой вверх. На шум к ночи многие подтянулись. Отец потерпевшего местным воротилой оказался: за сыном МЧСовский вертолёт прислал. Говорят, зашьют пацану всё, жить будет. Говорят, что хотели на берлоге медведя брать да, видать, подшумели зверя, тот ушёл, но дал круга и встретил охотничков почти у зимовья. Мог: на подлюка это похоже. Говорят, выстрелу позавидовал бы сам великий медвежатник князь Ширинский-Шихматов. А бывший промысловик, из тех, что к платной охоте подвязался, но сам сдёрнул от медведя и платника своего бросил, теперь гроша не стоит. Про Семёна говорили, что настоящего мужика за версту видно. Что его самого надо в Красную книгу внести. И всё это под хрустальную, которая даром досталась. Её молодой горе-охотник собирался пить после удачной охоты. Наш якут отогревался и жалел о брошенном в лесу медведе.

…К закрытию охотничьего сезона Семён собрал соболей, которые остались после сдачи лицензионных шкурок, и пошёл к скупщику, к дельцу, который на пушнине давно состояние сколотил. Коммерсанта того Бесом все звали, а за что, про что, Семён не ведал. Да и надо оно ему было, узнавать? Промысловик знал охоту, тем и жил, тем и Любку свою кормил.
Пришёл. Кить соболей на стол, а сам глаза долу. Комерс – хозяин, ему не с руки шкурки пересчитывать. Даже не поднялся навстречу, сесть охотнику не предложил. Барствует за соломоновым кедровым столом, красным сукном застланным. Соболя, хоть и вывернутые наизнанку, всё равно на красное золотом упали.

— По две тыщи всех заберу. Рублей. Идёт?

Семён быстро облизнул губы, переступил с ноги на ногу.

— Чё там мнешься? – через губу сказал Бес, глядя на низкорослого, узкоглазого, безбородого якута, одетого во что зря.

— По три, однако, — выпалил охотник и тут же пожалел. Торговаться, как посмел? вот сейчас сбросит моих соболей на пол, ползай потом, собирай, унижайся. Другого скупщика не будет: они давно меж собой всех нас, промысловиков, поделили. Семён вспомнил про Любовь и решил стоять перед Бесом до конца.

Бес опешил от такой наивности, но вида не подал. Он привык всё брать по своей цене, а тут какой-то саха условия навязывает. Беса это даже позабавило:

— Накину за смелость, так и быть. По две четыреста – отличная цена. Или другого ищи.
Семён молча махнул шапкой и на соболей своих, и на торг этот, и на жизнь свою с Любкой вместе.

Бес холёной рукой сдёрнул резинку с пачки, зыркнул блестящим глазом на соболей, усмехнулся, отсчитал. Подержал деньги ещё чуток, будто дразнил, только потом отдал охотнику. Со вздохом облегчения Семён сунул бумажки в карман. Бес снова усмехнулся простоте якута.

— Это ты что ли моего сына от медведя спас? – спрашивает его Бес.

Бес смотрит на промысловика сверху вниз, вынимает из уже початой пачки ещё одну купюру и подаёт охотнику:

— На вот тебе, ещё.

Семён нутром чувствовал в этом жесте подачку, но протянул руку, взял деньгу и туда же её, в карман, не глядя. Не хотел же брать, однако.

Семён вышел в весну, щурясь северному солнцу, и потопал домой, в логово бера, где бурая медведица Любка будет снова грызть ему спину. Охота на красного зверя продолжится.

Гончая должна работать по красному зверю

Уважаемая редакция! Прочитав две статьи эксперта-кинолога Всероссийской категории В.Р. Горского о чутье гончих, можно с уверенностью сказать, что человек, который смог написать так о гончих, имеет большой опыт в работе с ними и относится к гончим с большой любовью, уважением и пониманием.

Такие статьи и надо публиковать в газетах и журналах для начинающих охотников, которые хотят связать свою охоту с удивительно прекрасными породами охотничьих собак — русской гончей или русской пегой гончей. Но я хочу затронуть одну очень важную тему — работа гончих.

На всех испытаниях в работе гончих оценки ставят по трем качествам. Это чутье, мастерство и голос. Испытания проводятся по зайцу, так как считается, что в работе гончих самое трудное — разобраться в заячьих скидках, двойках, встать опять на след и продолжить гон.

Но есть и четвертое, очень важное, качество, на мой взгляд, отдавать предпочтение красному зверю. Гончие должны также прекрасно гонять лисицу, енотовидную собаку, шакала и волка, и их ничто не должно останавливать, когда они попадают на след более крупного зверя.

На протяжении многих лет я читаю любимую «Российскую Охотничью газету». Все состязания гончих, о которых написано в статьях, проводятся по зайцу.

Правда, иногда присуждаются оценки и по лисе, но не более, а за работу более крупного зверя и вообще нет речи. Конечно, в Центральной России этих хищников нет в таком изобилии, чтобы возможно было проводить испытания, но есть у нас регионы, где этого хищника достаточно, к примеру, Ставропольский край, Астраханская область, Краснодарский край, Республика Калмыкия.

Можно даже подойти к испытаниям в вольерах, запускать волка или шакала и проводить испытания гончих. Вот здесь и откроются все рабочие качества гончих, по которым нужно полностью оценить работу гончей. Ведь работать по зайцу много злобности не надо, а работа по красному зверю требует от гончих наличие всех качеств, которыми от природы должна обладать гончая.

И эти качества надо укреплять и развивать в ведении породы гончих, потому что многие заводчики увлеклись нагонкой по зайцу и, не давая им работать по красному зверю, лишают своих питомцев развивать и укреплять рабочие качества. А из таких гончих выходят чистые зайчатники, что может в целом влиять на ведение породы. При общении с заводчиками гончих от многих можно услышать, что их питомцы именно пришли к таким результатам.

Я занимаюсь гончими с 1980 года, за эти годы приобрел большой опыт и массу наблюдений и пришел к выводу, что гончим обязательно надо давать работать по красному зверю и на охоте. Если нам попадается след волка или мы увидели их воочию, все виды других охот бросаем и даем гончим работать по волку.

Не зря даже ведь говорится, какой выжлятник, такая и гончая. У меня семь гончих – взрослые и два выжлеца, которые в 7 месяцев уже показали неплохую работу по волку в стае. Когда на очередной охоте был ранен волк и гончие, дойдя до него, взяли его на растяжку, то и молодые вцепились в зверя так, что диву даешься, сколько у них злобы.

Но давайте вернемся к чутью гончих. Есть гончие, которые работают по зайцу и лисе и только в лесу или в поле, в камыш и чакан их не загонишь. Другая категория, которые идут в камыш и чакан, хорошо работают по лисе, но попав на след енота, они его игнорируют.

Другая категория гончих — работают по лисе, еноту, но, зачуяв шакала, бросают все, подходят к хозяину и от него ни шагу, пока не закончится гон.

И следующая категория — гончие работают по всем из перечисленных видов зверя, но, почуяв след волка и поджав гон, быстро идут к хозяину и от него ни шагу, хотя рядом будут работать другие гончие, у которых нет страха, а есть одна цель — работать до тех пор, пока не будет добыт зверь.

Вот и можно дополнить написанное в статьях В.Р. Горского о чутье гончих, что гончие, попадая на след, по запаху знают, по какому зверю им предстоит работать.

Есть еще одна категория гончих, так называемые вундеркинды. Были у меня два выжлеца, Буран и Бушуй. Подняв зверя, они работали в зарослях камыша и чакана до тех пор, пока не будет добыт зверь, будь то лисица, енот, шакал или волк. Когда зверь был взят, подойдя к нему и обнюхав, сразу разворачивались, уходили в полаз и начинали работать по другому зверю.

У Бушуя был поставлен рекорд. Он шесть раз возвращался в остров и начинал работать по еноту, и все шесть енотов были добыты без единого выстрела, о чем свидетельствует фотография той охоты. Такую же прекрасную работу они показывали и по волку. Вот вам и чутье.

Гончие не только чуют, какой зверь здесь прошел, но и на гону, когда перемещаются и им попадает еще один след, они в состоянии понять и учуять, что есть здесь еще другой зверь, и это их заставляет возвращаться в остров и начинать новый гон.

Вот такие собаки, по моему мнению и опыту, заслуживают отдельной похвалы и чести называться лучшими гончими, потому что у них имеются все качества: чутье, мастерство, голос, злоба к красному зверю и мышление.

…В тот день удача нам сопутствовала. После охоты по еноту мы переехали в другой массив камыша. Пустив гончих в полаз, через минут 10–15 гончие подняли стаю волков, не знаю, сколько их было, но четыре волка вышли на большом расстоянии вне выстрела. А один вышел на сына, и он его добыл, о чем свидетельствует фотография.

И спасибо русским гончим, которые дарят нам такие прекрасные охоты!

Фильм «Охота на красного зверя» из цикла: «Настоящее-прошедшее»

Эта мистическая история произошла в Санкт-Петербурге в феврале 1881 года: «На подоконнике лежала растерзанная птица… Окна кабинета императора Александра II, в котором он спал на жёсткой солдатской койке, выходили на Дворцовую площадь.

Уже несколько дней подряд утро царя начиналось с жуткой картины – схваченное морозным узором стекло, а за ним — окровавленный, мёртвый голубь. Александр не сомневался: «Это знак. Это конец».

Александр II был мистиком. Для окружающих не было секрета в том, что он нередко принимал участие в сеансах спиритизма, вызывал дух своего отца императора Николая I, задавал ему вопросы о Крымской войне. Он во всём видел тайную связь и неслучайность происходивших событий. Некоторые современники считали его слабым человеком. Хотя, это мнение субъективно. Оценки историков в большинстве своем сходятся на том, что ни один император после Петра Великого не сделал для родного Отечества столько, сколько Александр II. Но, в отличие от Петра I, по меткому выражению исследователей, «ломавшего Россию через колено», Александр Николаевич сочувствовал своему народу, естественно, настолько, насколько это было позволительно царю. Его реформы встречали отчаянное сопротивление со стороны политически влиятельных государственных кругов, однако это не останавливало императора на пути к поставленной цели. Александр II стал мишенью для членов террористической организации «Народная воля», многие годы находясь под ее прицелом в роли «Красного зверя». Именно так его «окрестили» террористы, к которым он был уважителен и интеллигентно благосклонен. «В них есть что-то рыцарское…», — говорил о злоумышленниках император. Доподлинно известно, что именно эти «рыцари» поставили роковую точку в его яркой и в то же время полной драматизма судьбе.

Фильм «Охота на Красного зверя» не претендует на презентацию Александра II по общепринятым канонам, как царя-реформатора, освободителя. Авторы картины, основываясь на привлечении ранее не обнародованных архивных документов и малоизвестных фактах, рассказывают о личной жизни Александра II, через призму прошедшего времени рисуя живой, одухотворенный образ императора.

Хронометраж – 26 минут

В программе принимают участие: Сергей Нарышкин, председатель Российского исторического общества; Константин Могилевский, исполнительный директор фонда «История Отечества»; Андрей Яновский, заместитель директора Государственного исторического музея; Юрий Манойленко, главный специалист Государственного исторического архива; Михаил Дединкин, старший научный сотрудник Государственного Эрмитажа; Юлия Сафронова, декан исторического факультета Европейского университета.

Автор сценария – Наталия Спиридонова

Режиссёр – Игорь Холодков

Продюсер – Наталия Спиридонова

Производство телерадиокомпании «Плеяда»